— Знаешь, до свадьбы осталось всего несколько дней. Ник приезжает завтра, на репетицию. — Фрэнки словно плыла на облаке любви, и ее мысли перепархивали с предмета на предмет. — Мама одобрила наконец меню, да, Эрик?

Она почувствовала, как он кивнул.

— Все под контролем, — пророкотал он. — На свадьбе твоего брата будет самое экзотическое смешение блюд, какое когда‑либо пробовал этот город. — У него вырвался тихий смешок. — Мы пошли на компромисс в закусках, уступили в салате и удержали свои позиции против спагетти. Потом, очевидно, твой брат сказал Терезе, что хочет risotto milanese[15] по рецепту вашей бабушки, иначе свадьбы не будет. Так что мы добавили это, но зато избавились от крема‑мусса на десерт. Вместо него Гас создает шедевр — трехфутового лебедя из воздушного теста, украшенного розовым кремом, оплетенного у основания венком из шоколадных розочек и свежих ягод земляники. Благодарение Богу, что твоя мама в конце концов отказалась от супа‑тортеллини, потому что в противном случае обед получился бы слишком плотным и гости просто заснули бы, не дождавшись разрезания свадебного торта.

— Неужели Ник тоже в это влез? Просто не верится. — Она засмеялась при мысли о том, что и брат приложил руку к меню. После всех хлопот, которые причинила Эрику ее мать, ему только не хватало, чтобы еще и Ник сунул сюда свой нос.

Надо же, бабушкиного risotto milanese захотел. Ммм, у Ника губа не дура. Она и сама обожала это блюдо.

Ее голова уютно устроилась в этом чудесном месте у него под подбородком, а их тела все еще оставались сплетенными. Его руки держали ее в крепком замке, и она вписывалась просто идеально в оставленное для нее пространство, словно именно для того и была создана.

— Эрик, я рада, что ты сегодня привез меня сюда, к себе домой.

— Правда? А я думал, что мой дом тебе не очень нравится. — На жалобу это не было похоже. У него в голосе слышалась усмешка.

— Я изменила свое мнение. Дому просто не хватает парочки штрихов, нанесенных женской рукой, — нескольких комнатных растений, картин, украшений, не представляющих собой футбольные призы.

И мужа по имени Эрик, хотела сказать она, но не смогла. Теперь, когда решающий момент наступил, она из смелой и независимой женщины превратилась в робкую, а он не продолжил разговора на эту тему, что ее порядком обеспокоило.

Ведь он же собирался сделать ей предложение? Или нет?

Что, если он передумал за время поездки в Атланту? Если те друзья убедили его, что просто романа с ней ему достаточно? Что ж, так ей и надо. Пожинай теперь плоды своего упрямства.

Господи, дай мне еще один шанс с этой свадьбой, про себя взмолилась она. Я быстро учусь. На этот раз сделаю все как надо.

Весь день какая‑то ее часть наблюдала за ним. Восхищалась его силой, его ласковой мягкостью и способностью понимать, которые проявились в обращении с ее племянниками, тем, как его не испугала перспектива стать участником напряженной сцены в больнице в трудный для семьи момент. Из всего этого она сделала вывод, что он такой человек, который всегда будет давать и делать больше, чем должен.

А в конце дня он привез ее сюда, приготовил ей восхитительное суфле, настояв, чтобы она понежилась в горячей воде в его массивной ванне, пока он управляется на кухне. После того как они поели, он принес в гостиную бокалы с вином, а когда она пожаловалась, что у нее болят плечи, он растер ей спину. Потом переключился на ее ноги и, опустившись на колени, стал массировать ей лодыжки, время от времени позволяя рукам скользить вверх по ее икрам таким чувственным движением, что кровь у нее начинала пульсировать в сладком ритме.

После этого события стали развиваться быстро. Ее колготки оказались снятыми, а его руки стали подниматься все выше и выше. Потом, застонав, он подхватил ее на руки и отнес в спальню.

И все остальное было идеально — как всегда. Но никто из них так и не заговорил ни об их ссоре, ни о его поездке в Атланту, ни о сцене, которую она закатила у него в ресторане.

Неужели все из‑за того, что Эрик передумал?

Он продолжал неторопливо обсуждать события дня, и тревога Фрэнки становилась все более мучительной.

— Я никогда не думал, что дети появляются на свет такими маленькими, — заметил он днем, когда они стояли у окна и, онемев от потрясения, разглядывали крошечную новорожденную дочурку Софии. — Похоже, что она может поместиться на одной моей ладони, — прошептал он в радостном удивлении.

Когда они уходили, у обоих в глазах стояли слезы.

— Я думаю, что обычно они не такие уж маленькие, — сказала сейчас Фрэнки. — Мальчишки были намного крупнее. Правда, здорово, что у Софии родилась девочка — после всех этих мальчишек? Она прелесть, отец избалует ее до невозможности. Альдо наверняка уже видел ее — мой двоюродный брат Луи поехал в аэропорт, чтобы дождаться рейса и отвезти Альдо прямо в больницу. Бедняга, он, должно быть, с ума сошел от беспокойства за целый день.

— Кто были те пожилые женщины в черном, которые всю вторую половину дня непрерывно входили и выходили из часовни при больнице? — Вид у Эрика был такой озадаченный, что, несмотря на растущую в ней тревогу, Фрэнки не удержалась и хихикнула.

— О, это двоюродная бабушка Фьоренца и ее сестра Камилла. Они так и остались незамужними. Им сейчас за восемьдесят, и каждый раз, когда что‑то случается, они сразу приходят, чтобы помочь молитвами. Один из их племянников — священник, вот они и считают, что у них прямая линия связи с небесами. Они доводят папу до умопомрачения, потому что в итоге всегда именно ему приходится заботиться об их пропитании и платить за такси.

Все другие члены клана Гранателли сегодня тоже превзошли самих себя. Печенье, кексы, запеканки и соус к спагетти текли непрерывным потоком и в дом Софии, и в дом Терезы, а кузины все пекли и пекли, так что наверняка у Терезы к свадьбе образуется порядочный запас.

Фрэнки знала, что дом Софии к ее возвращению вымоют до блеска, а холодильник набьют едой домашнего приготовления, которой хватит на целый месяц. А подарков новорожденной нанесут столько, что ими можно будет обеспечить двойню плюс тройню.

Ее чокнутая семья ничего не делает наполовину.

Сегодня до Фрэнки вдруг дошло, что все эти пускай болтливые, но добросердечные и щедрые родичи не так уж и плохи. Это не значит, конечно, что они не достают ее, но теперь она хотя бы немного лучше их рассмотрела.

С семьи мысли Фрэнки перескочили на ее шляпный магазин, и, словно читая их, Эрик сказал:

— Эта твоя хорошенькая кузина великолепно справилась в магазине, верно? Кажется, она успела немало продать ко времени закрытия.

— Да, ты представляешь? Сегодня был один из самых лучших дней за всю историю «Шляпника».

Фрэнки сама еще не разобралась, какие чувства вызывает у нее это обстоятельство. Возможно, самую капельку чего‑то похожего на ревность — оттого, что кто‑то совсем неопытный пришел и сразу так хорошо справился с делом. Ведь магазин как‑никак ее детище.

И если Эрик вскоре не поставит вопрос ребром, то магазин так и останется ее единственным утешением.

Однако же она, Фрэнки, должно быть, имеет неплохую голову для бизнеса, если распознала потенциальные возможности своей юной кузины.

— Я решила предложить Марии работать у меня по пятницам во вторую половину дня и по субботам. Если у нее и дальше дело пойдет так же хорошо, как сегодня, то осенью я, возможно, возьму ее на постоянную работу, — сказала она с надеждой на определенную реакцию с его стороны.

Ведь молодоженам необходимо проводить вместе побольше времени, не так ли? Эрик наверняка сейчас разовьет эту тему. Однако тот и не подумал, сказав только:

— Отличная мысль. Так у тебя будет гораздо больше свободного времени.

Проклятье! Он собирается вынудить ее саму заговорить о браке. Он просто невыносим. С чего же начать?

— Эрик.

— Ммм?

Все началось с ее родственников, так что Фрэнки решила начать с того же: