Люк перепрыгнул через кровать и снова так крепко схватил ее, что Уитни невольно вскрикнула. Его пальцы сжали ее предплечье.

— Прекрати! — процедил он сквозь зубы. — Хватит орать, ты разбудишь Троя.

— Ты твердил, что у тебя нет денег! — яростно выкрикнула она.

— Но у меня нет денег!

— Я не верю тебе! С момента продажи твоей земли и до твоего прибытия сюда прошло совсем немного времени, и ты не мог истратить все до последнего цента. И даже если ты все и истратил, то, черт побери, на что? Что же ты приобрел, Люк? Что же тебе так понадобилось? — насмехалась она. — Что оказалось таким необходимым и желанным, что ты остался без цента на счету?

Он так внезапно ее отпустил, что она упала на кровать. Он словно… получил пощечину. Или удар в солнечное сплетение. Его лицо побледнело и стало еще мрачнее. Он отошел от нее к окну и встал спиной к ней.

— Люк, — ее голос дрогнул, — Люк, я… что‑то не так сказала? — Он не ответил, но между ними возникло такое напряжение, какого Уитни до этого ни разу не ощущала. Она неуверенно встала с кровати. — Что случилось, Люк? Скажи мне, прошу тебя…

Только после продолжительного молчания он наконец заговорил:

— Я действительно истратил все свои деньги. — Его голос звучал глухо. — На… нечто очень для меня ценное.

— Я… не понимаю.

Словно ища поддержки, Люк оперся рукой об оконную раму.

— Этой весной я развелся с женой. Чтобы дать ей то количество денег, что она потребовала при разводе, мне пришлось продать все, что у меня было.

— Все, что было? — Уитни надеялась, что он повернется к ней лицом и ей не надо будет говорить ему в спину. — Но… разве при разводе все имущество не делится пополам? Кажется, так теперь улаживаются все имущественные вопросы, когда люди расходятся?

— Не так, если жена хочет… иначе.

— Что значит «иначе»? — Уитни подошла поближе к нему.

— Она хотела денег, — устало сказал он. — А я хотел Троя.

— То есть она не хотела… — И несмотря на недоверие, в памяти всплыли слова Дикси: «Бедный малыш, пока что его жизнь нельзя назвать очень счастливой…»

Люк не ответил, но ответ явственно читался в его напряженно сгорбленной спине. По телу Уитни пробежал озноб.

— Господи, — прошептала она. — Почему же ты мне ничего не сказал?

Наконец он повернулся… и когда она увидела, каким затравленным был его взгляд, то почти пожалела, что он не остался стоять лицом к окну.

— А ты смогла бы запросто всем рассказать, — спросил он, — что тебе пришлось купить собственного ребенка?

Уитни подошла к Люку и взяла его руки в свои.

— О, Люк, — мягко, с состраданием сказала она, — я же не знала… — В ее глазах задрожали слезы, когда она взглянула на него. — Пожалуйста, прости меня за все, что я тебе сказала.

— Ты можешь назвать меня как угодно, Уитни, но не лжецом.

— Я знаю. — Ее голос дрогнул. — Мне так жаль. Мне очень хотелось бы…

— Что?

— Взять свои слова назад. Надо было спросить тебя о статье, вместо того чтобы делать выводы.

— Ну, мне тоже не стоило так срываться.

Она вдруг увидела, что все еще держит его руки. Она отпустила их и как‑то неловко сложила свои на груди.

— Я рада, что Хетти привезла этот журнал, — сказала она. — Благодаря ему я наконец‑то смогла… понять тебя.

Его губы сложились в ироническую гримасу.

— Ну что там понимать? Я лишь простой парень…

Он говорил небрежно, и Уитни постаралась придать своему голосу такое же звучание:

— А вот с этим можно поспорить!

Но, хотя буря эмоций уже улеглась, ей показалось, что напряжение совсем иного рода начинает сформировываться в пространстве между ней и Люком. И она словно другими глазами вдруг увидела его обнаженную грудь в каких‑то сантиметрах от себя.

Ей нужно было срочно спасаться бегством…

— Ну хорошо, — сказала она. — Я рада, что мы наконец все выяснили. — Надеясь, что улыбка на ее лице выглядит достаточно естественной, Уитни отвернулась от него и пошла к двери. — И теперь, когда все улажено… — Она положила пальцы на ручку двери… и тут же обнаружила, что широкая ладонь Люка уже крепко держит ее запястье.

— Не совсем все, — сдавленно выговорил он. — У нас еще осталось… незаконченное дело.

Сердце Уитни понеслось бешеным галопом. Она испуганно прислонилась к стене.

— Да? — шепнула она. — Я не думаю…

— Отлично, — сказал Люк. — Я и не хочу, чтобы ты сейчас думала. — И, как только она приоткрыла рот, чтобы запротестовать, его губы прижались к ее губам с такой мужской самоуверенностью, что ноги у нее подкосились.

Поцелуй был чувственным и страстным. Люк дерзко прижался к ней всем телом, зажав словно тисками ее руки, и его почти неуловимые, но такие соблазнительные движения зажгли в ее крови огонь.

Уитни прерывисто вздохнула и почувствовала исходящий от его волос слабый запах хлора, а от рук сладкий запах детской присыпки. Оторвавшись от ее рта, его губы скользнули к шее за ухом, где она побрызгала ранее духами.

— Ммм, — промычал он. — Ты так хорошо пахнешь. Прямо хочется тебя съесть…

Застонав, она откинула назад голову… и, принимая это как приглашение, Люк провел губами по шее, лаская белую гладкую кожу, спустился вниз к ключицам, к глубокому вырезу ее платья… Только тогда он наконец отпустил ее руки. Но, не отрываясь от нее, он принялся расстегивать пуговки ее платья — так же нарочито медленно, как она ранее расстегивала свою рубашку, прогуливаясь по краешку бассейна. Хоть он и освободил ее руки, у Уитни не было сил оттолкнуть его.

— Не надо. — Ее шепот прозвучал томно и неуверенно. — Не делай этого. Ты не должен…

Он справился с последней пуговицей на ее платье и распахнул его.

Уитни закрыла глаза и еще дальше запрокинула голову, целиком захваченная своими ощущениями.

Он так нежно заключил ее груди в ладони, словно это было самое хрупкое, что он когда‑либо держал в руках. Потом Уитни почувствовала, как он завозился с передней застежкой ее бюстгальтера. С легким щелчком застежка расстегнулась, и ее груди освободились от тесного плена кружев. Уитни чувствовала горячее дыхание Люка на своей нежной коже, и ее соски, еще минуту назад такие шелковисто‑мягкие, сжались в тугие розовые бутоны.

— Прекрасно, — хрипло пробормотал Люк. — О, это так прекрасно…

И он прильнул губами к напряженному кончику ее груди. Невидимые серебряные иглы словно коснулись каждого нервного окончания, и электрические разряды пронзили ее тело. У нее было странное чувство: будто она плывет… Ласкающие движения языка на груди. Мучительная, сладкая и чувственная дрожь. Удовольствие такое утонченное и такое сильное, что почти сродни боли…

Лишь бы оно никогда не кончалось!

— Не останавливайся, — прошептала она. — О, прошу тебя, не…

Но тут громко завопил Трой.

Уитни застыла. Губы Люка были все еще на ее груди, и она чувствовала их влажное тепло на своей коже.

— Черт! — сказал Люк так тихо и невнятно, что она еле услышала его. Он поднял голову, и их взгляды встретились. Уитни заметила, что его глаза затуманены. Он застонал. Поцеловал ее в губы долгим поцелуем… хозяйским жестом провел ладонями по ее груди еще раз и мягко одернул платье.

Уитни тяжело дышала, ее лицо горело огнем. С бешено стучащим сердцем она смотрела, как Люк выходит из комнаты.

Ноги отказывались ее держать. Трясущимися пальцами она застегнула лифчик и пуговицы платья.

Что за неожиданное спасение!

Что она едва не натворила! Если бы не плач Троя, разбивший чары…

Девушка задрожала, как в ознобе. То, что она позволила Люку, хуже некуда. Она не могла представить, как теперь будет смотреть ему в глаза.

Она надела босоножки и вернулась в ванную. Привела в порядок волосы, припудрила разгоряченное лицо и аккуратно накрасила губы помадой цвета персика. И, только проверив, что все пуговицы на ее платье аккуратно застегнуты, она решилась выйти в коридор.

Чтобы попасть к лестнице, ей пришлось пройти мимо комнаты Троя.