— Да ну… Не надо. Мы сами…

— Валька! — прикрикнул Сашка. — Выполняй приказ! Снимай брюки! Идем в палатку!

Через минуту Сашка вынес из палатки брюки. Марина Васильевна так ловко их заштопала, что и следов от разрыва не осталось.

— Она и не увидит, — успокоила Валентина брата, — Идем!

— Стой, Валька, стой! — крикнул Сашка, — А инструменты ты нам дашь? Свои мы в ящики заколотим, не в рюкзаках же везти.

— Не знаю, — замялся Валька. — У нее надо спросить…

— Так сегодня же папка дома! — обрадованно воскликнула Валентина. — Он вам даст, дядя Саша. Пойдемте.

Я пошел вместе с ними.

Из дома — в открытые окна были вставлены рамки с натянутой марлей — слышались громкие голоса.

— Опять гости, — недовольно сказала Валя. — Надоели уже.

Валерка сидел за столом в кухне, что-то выводил карандашом на листе бумаги. Увидев нас, бросился к Сашке, обнял его за колени, задрал головенку:

— Дядя Саша! Дядя Саша!..

Сашка погладил его.

— Привет, Валера! Как ты тут живешь?

У Валерки перекосился рот, и совсем неожиданно для нас он заревел.

Из шумной комнаты степенно выплыла… Ну кто выплыла? Женщина, конечно. Вот только как о ней сказать?.. Вдруг я вспомнил картины Кустодиева. Точно! Она была как купчиха на его картинах.

— Что такое? — густым басом спросила она. — Почему ревешь? Что за люди?

— Они к папке пришли, — хмуро объяснил Валька.

— А чо по домам-то шляться?! Выходной, поди, сегодня. Завтрева, что ли, не будет минуты? Вона ребятенка напугали. Ну, чего плачешь?

— Да, — всхлипывал Валерка. — Они к дяде Саше ходили, а меня ты не пустила…

— Эка беда! — всплеснула руками толстуха. — Мы в магазин с тобой сходим. Конфет купим.

— Нужны они мне… Конфеты…

Вышел отец. В приоткрытую дверь мы увидели накрытый стол в комнате, людей за столом.

— Что тут за крик? — голос у него дрожащий, сам он веселый.

— Папка, дядя Саша к тебе пришел!

— А-а-а… Молодые люди! Здрасьте, здрасьте! Снова, значит, в наши края?

— Улетаем через два дня, — сказал я. — За помощью пришли.

— За какой такой помощью? — насторожилась «купчиха».

— Инструмент, — догадался отец. — Инструмент им нужен. Валя, сынок, ты ведь знаешь, где и что лежит. Дай…

— А можно? — обрадовался Валька. — Я сейчас. — И убежал.

— Погоди! — запоздало крикнула толстуха, но Валька не вернулся. — А ты тоже хорош! — это уже мужу. — Отдай, говоришь. Кому отдаешь-то? Так и весь дом раздать можно.

— Он нас знает, — еле сдерживаясь, сказал Сашка. — Мы не первый год здесь.

— Видать, что не первый. Знаете в дом дорогу. Все готов он вам отдать.

— Не шуми, не шуми, — успокоил ее муж. — Вернут они…

— Мне-то что? — «купчиха» поджала губы. — Сам потом по людям пойдешь.

Во мне все кипело. Взглянул на Сашку. Тот даже губы стиснул, чтоб лишнего слова не сказать, они, слова, все у него в это время, по-моему, лишними были. Валентина стояла, прислонившись спиной к русской печке, ни на кого не глядела.

— Спасибо, отец! — разжал губы Сашка. — До свидания!

За нами на крылечко выскочил Валерка.

— До свиданья! До свиданья! А вы к нам еще приедете?

— Приедем, Валера, — успокоил его Сашка. — К тебе, к Валентине и к Вальке. А ты нос не вешай! Понятен приказ?

— Ага! — угрюмо сказал Валерка. — Только вы приезжайте.

— Валерий! Ты куда убег? — раздался зычный голос толстухи. — Я тебе что сказывала?

Валерка помахал нам ручонками, убежал.

Возле сараюшки ждал Валька. Он дал ножовку, топор, молоток, плоскогубцы.

— А гвоздей надо, дядя Саша? Берите. У папки их мною.

— Давай, Валька, и гвозди. Все пригодится в хозяйство. Спасибо тебе. Слушай, а может, ты нас проводишь до аэропорта? Тут же рядом. Пойдем?

На скамейке перед входом в буфет Сашка положил инструменты.

— Ждите меня здесь!

Вышел он с тремя шоколадками.

— Держи, Валька. На всех…

Прошло три дня. Завтра мы улетали. Марина Васильевна, как и все начальники-женщины, оказалась несговорчивой и непреклонной: весь груз приказала сдать с вечера, оставив с собою только ручную кладь. Она боялась, что мы не успеем завтра с утра управиться с багажом.

Часам к четырем, когда все ящики были забиты и все тюки увязаны, появились Вальки — все трое. Потом подошла Вера. Сашки в лагере не было, он добывал машину. Я заканчивал надписи на ящиках и тюках — «получатель», «отправитель». Ребятишки пристроились за моей спиной, изредка поглядывая туда, где москвичи Вадим и Коля делили рыбу — хариусов холодного копчения.

Пришел Сашка и сказал, что машина будет через час, но он в аэропорт не поедет, пусть москвичи поработают. Сашка вообще ведет себя как начальник. Это и понятно. В отличие от нас, пришлых, он единственный в отряде штатный институтский лаборант.

— Почему, Саша? — спросила Марина Васильевна,

— Мы с Василием инструмент отнесем.

— Но ведь Вали сами могут.

— Мы брали, мы и отдадим… Вальки, значит, разрешили вам сегодня к нам прийти?

Валька и Валентина замялись, засмущались, а Валерка сказал:

— Мамка нас послала. Сходите, говорит, а то…

— Да помолчи ты! — одернул его Валька.

— Но ведь правда же, послала. — Валерка повернулся к сестре. — Правда же, Валя?

— Ясно, — сказал Сашка. — А вы хариусов ловите здесь?

— Нет, — сказал Валька. — Здесь их всех выловили. За ними теперь далеко надо плыть, у нас лодки нет.

Сашка подошел к хариусам, лежащим грудой на старом брезенте, прицелился глазом, выбрал трех ровненьких.

— Нате! Ешьте. Да не дома, а здесь. Поняли? Вон под турником садитесь. — Вальки отошли, присели, захрустели рыбой. — На сколько делите? — спросил Сашка у москвичей.

— Нас же пятеро, — ответил Вадим.

— Дели на шесть. Одну долю для Веры.

Москвичи разбросали рыбу на шестерых.

Сашка взял крайнюю стопку, подтащил ее к своему рюкзаку — это наша ручная кладь — и три рыбины отложил в сторону.

— Это им, — кивнул в сторону турника.

— Саша, — тихо упрекнула его Марина Васильевна. — Почему вы себя считаете самым хорошим?

— А что, я самый плохой? — огрызнулся Сашка.

Начальница наша покачала головой и молча добавила к отложенным Сашкой хариусам еще трех. Исподтишка показав Сашке кулак, я сделал то же самое. Москвичи, вздохнув, начали перебирать своих хариусов…

— Не надо! — остановил их Сашка. — И ты, Вера, не делай этого.

Извини, Саша, но я сама знаю, что мне делать, а что не делать! — Вера добавила трех хариусов туда же, к нашим.

Вальки дожевали рыбу, подошли.

— Дядя Саша, помочь вам что-нибудь? А то нам скоро домой.

— Помочь? — Сашка задумался, огляделся вокруг, — Вон в той незапакованной суме — посуда. Тащите ее на речку и мойте. Как увидите машину — стрелой сюда!

Вальки поволокли суму к воде.

Вера, проводив их взглядом, сказала:

Моя соседка — в школьном родительском комитете. Говорит, что Валя и Валентина учатся хорошо. Так ведь не даст она им доучиться. — Я невольно отметил, что и Вера называет мачеху ребятишек «она». — Тянет она мужика на материк. Деньги копят. Хоть бы старшие здесь школу кончили. Все-таки преимущества при поступлении в институт.

— Что копят? — удивился Сашка. — Пропивают больше.

— Да нет, Саша, не больше, — не согласилась Вера… — Она тоже по-своему прирабатывает. Ты видишь, сколько вас таких через аэропорт летом проходят? А пьете вы сколько?

— Кто? Мы? — возмутился Сашка.

— Нет, такие, как вы. А посуду вы сдаете? Вся по кустам валяется. А она собирает.

— Проживешь тут на посуду, — засомневался я.

— Представь себе, проживешь. Десятку в день — для нее ничего не значит. Нам от этого не хуже — не валяется вокруг аэропорта битое стекло. Но ведь она и ребятишкам велит таскать домой пустые бутылки. Старшие — ни в какую. А Валерка что понимает? Она бутылки сдаст, ему пару конфеток купит. У нас пивзавод в поселке, посуду принимают без ограничения, не завозить же самолетами бутылки с материка.