Франциск восхищался творением рук Божьих и воспел его в знаменитом «Гимне брату Солнцу», называемом также «Похвала творениям», в котором мы усматриваем истоки европейского чувства природы. Вскоре папская власть нашла для нищенствующих орденов, которые первое время после основания служили Церкви своей проповеднической деятельностью, новые задачи вместо первоначальных пастырских трудов. В борьбе с еретиками Церковь принуждает нищенствующие ордена обратиться от проповеди к инквизиционной деятельности, и они оказываются под угрозой извращения своего исконного призвания. Папская власть отнимает у епископов управление судами инквизиции и передает его нищенствующим орденам. Таким образом, репутация нищенствующих орденов в европейском обществе XIII века оказывается весьма противоречивой. С одной стороны, ими восхищаются, их славят, им подражают. В 1233 году они весьма умело погасили — впрочем, лишь на некоторое время — внутренние конфликты в городах Северной Италии (так называемое движение «Аллилуйя»). С другой стороны, они оказываются объектом нападок и враждебности, подчас доходящей до ненависти. Ярким примером служит смерть доминиканца Петра Мученика, причисленного к лику святых, неистового инквизитора, боровшегося с ересью на севере Италии: он был убит в 1252 году на дороге из Комо в Милан. Этого святого обычно изображают с головой, пронзенной кинжалом; его смерть показывает отдаление Церкви с нищенствующими орденами от большинства верующих в результате действий инквизиции.

Оба ордена вызвали на себя главный огонь критики мирян из-за своей активности в области образования и науки, особенно в Парижском университете. Светские профессора, из которых главным был Гильом де Сент-Амур, а также такие поэты, как Рютбёф и Жан де Мён, энергично нападали на нищенствующие ордена. Прежде всего они ополчались на сам принцип нищенства и бедности. Разве не должен человек, в том числе и монах, жить плодами своего труда, а не подаянием, которое позволяет ему пребывать в праздности? Как мы увидим позже, это чувство возникает по мере рождения Европы труда и возвеличивания самой идеи труда. Разве нищенствующие братья — настоящие нищие? Не следует ли отдавать предпочтение перед ними истинным нищим, которые обречены на попрошайничество условиями своего существования? Присвоение функций, принадлежащих секулярному духовенству[37], — раздача Святых Даров, управление церквами, влекущее за собой взимание церковной десятины в свою пользу, — возмущает многих верующих, но в особенности восстанавливает против нищенствующих орденов большую часть секулярного клира. Конфликт обостряется также и потому, что начиная с середины XIII века папская власть все чаще назначает епископов из числа нищенствующих братьев, размывая таким образом различия между регулярным[38] и секулярным духовенством.

Доминиканцы изначально проявляли интерес к наукам, да и францисканцы со временем стали его разделять (несмотря на то, что Франциск Ассизский с настороженностью относился к занятиям, связанным с покупкой дорогостоящих книг); и все же в университетах, особенно в Парижском, нищенствующих с самого начала недолюбливали, потому что они воспользовались участием секулярных профессоров в великой забастовке 1229–1231 годов, чтобы создать свои собственные кафедры. В университетский мир они вошли как штрейкбрехеры. Конфликт между светскими преподавателями и нищенствующими братьями не раз нарушал течение жизни Парижского университета в XIII веке. Папская власть вмешивалась в эти конфликты, принимая, как правило, сторону нищенствующих, но ее вмешательства больше разжигали, чем гасили эти раздоры, в которых заметную роль играли Бонавентура и Фома Аквинский, защищавшие достоинства и законность добровольной бедности. Таким образом, XIII век оказался, благодаря появлению нищенствующих орденов, важным периодом в долгой истории бедности в Европе, которая, к сожалению, не закончилась и в наши дни.

Изнутри францисканский орден подтачивали в XIII веке и другие раздоры. Еще при жизни святого Франциска строго аскетической тенденции противостояла компромиссная, учитывавшая необходимость жизни в обществе. Франциск, судя по всему, чаще принимал сторону ригористов, но всегда избегал вступать в конфликт с Церковью и папской властью. После его смерти в 1226 году (папская власть поспешила его канонизировать уже в 1228-м) вокруг его имени не раз вспыхивали конфликты, сотрясавшие орден. Первым поводом для такого конфликта оказалось то, что его преемник, брат Илия (назначенный самим Франциском, однако вызывавший большую неприязнь у братьев), начал строительство огромной и роскошной базилики в Ассизи, которая словно бросала вызов духовным устремлениям Франциска. Дальнейшие разногласия отразились главным образом в посвященных ему биографических трудах. Так родился конфликт, который впоследствии, в конце XIX века, великий биограф Нового времени протестант Поль Сабатье назовет «францисканским вопросом». Согласно Сабатье, остроту его усугубило событие, которое в XIII веке призвано было как раз решить существующие проблемы. Дело в том, что в 1260 году генеральный капитул ордена принял беспрецедентное решение поручить генералу ордена Бонавентуре составление официального «Жития святого Франциска», которое должно было заменить все его прежние жизнеописания, отныне по распоряжению капитула подлежавшие уничтожению. Если вспомнить, что в это же время в Париже был осужден епископ Тампье, то придется, к сожалению, признать, что в XIII веке родилась не только Европа инквизиции, но и Европа цензуры.

Кроме того, что нищенствующие ордена создали своими проповедями Европу публичного слова, они также оказались великими создателями Европы благотворительности, предвосхищавшей Европу социального обеспечения. Эта система возникает в XIII веке под названием «дел милосердия». Они основываются на тексте Евангелия от Матфея, 25:35, согласно которому Сын Человеческий на Страшном Суде разделит человечество и пошлет тех, кто занял место справа от него, в Царствие Небесное в награду за добрые дела, которые они творили во время своей земной жизни. Вот примеры этих добрых дел: посещать больных, давать питье жаждущим и еду голодным, платить выкуп за пленных (в XIII веке это главным образом те, кого брали в плен пираты-мусульмане в Средиземном море), одевать тех, у кого нет одежды, давать приют странникам, заказывать мессы по усопшим. Нищенствующие братья активно проповедуют дела милосердия и сами их практикуют; одновременно они работают в больницах, которых в городской среде становится все больше. Рождается Европа больниц.

Еще одно предприятие нищенствующих орденов — результат их интереса к городским мирянам. Мы имеем в виду основание третьих орденов. Они объединяют мирян различного звания, зачастую довольно состоятельных, которые продолжают жить в семье и исполнять свои профессиональные обязанности, но в то же время ведут жизнь, максимально приближенную к монашеской. В сущности, каждый нищенствующий орден на деле состоит из трех орденов: мужского, женского (у францисканцев это клариссы, у доминиканцев — доминиканки) и третьего ордена, оказывающего существенное влияние на городскую среду. Фактически все общество пронизано влиянием этих трех орденов. Но главным для нищенствующих остается первый орден, мужской, подчиненный папской власти. Этот орден не избежал подчинения церковной иерархии, и, как показал на примере францисканцев отец Дебонне (Desbonnets), нищенствующие ордена очень быстро эволюционировали «от интуиции к институции». Несмотря на повышение статуса мирян внутри Церкви, в XIII веке Европа не сумела стать мирской, светской.

В XIII веке наступает расцвет искусств, в частности архитектуры. Искусство, и в особенности архитектура, оказалось грандиозной демонстрацией европейского единства и цементом, его скрепляющим. Литературы оставались весьма различными (несмотря на наличие общих черт), поскольку они создавались на разных языках, в то время как язык архитектуры оказался общим для всех. Уже романское искусство, намечающее, как это указывает его название, определенный возврат к римской античности, было распространено на большей части Европы, но оно еще сохраняло особые, свойственные лишь данному народу или местности черты. Готическое искусство, называемое также французским, распространилось по всей христианской Европе, начиная с Северной Франции, а конкретно — с самого ее центра, который в XIII веке назывался просто Францией, а позже получил название Иль-де-Франс. Это новое искусство, сильно отличавшееся от романского, оказалось, во-первых, ответом на возрастание численности населения — теперь требовались более просторные церкви — и, во-вторых, на глубокие перемены во вкусах. Помимо более значительных размеров сооружений, готика отличается стремлением к вертикали, к свету и даже к цвету. Разные города — потому что готика является стилем гораздо более городским, чем романский, — соперничают в дерзновенности и красоте проектов готических построек, из которых главными оказываются соборы. Этот период Жорж Дюби называл «эпохой соборов». Родилась Европа гигантизма и безмерности. Все выше — кажется, таков был лозунг готических архитекторов. Начиная с первого поколения соборов, построенных между 1140 и 1190 годами, например, в Сансе, Нуайоне, Лане, весь XIII век отмечен рождением соборов, в том числе собора Парижской Богоматери. Лихорадочный поиск протяженности и высоты проявился, к примеру, в Амьенском соборе, возведенном между 1220 и 1270 годами; практически его постройка продолжалась все царствование Людовика Святого, который произнес с его хоров, уже завершенных к 1256 году, свою знаменитую Амьенскую речь — судебное решение по тяжбе между королем Англии и его баронами. Амьенский собор достигал в длину 145 метров, а в высоту 42,5 метра. Наивысшая точка была достигнута при возведении хоров собора в Бове, которые в 1272 году были возведены на высоте 47 метров, а в 1284-м обрушились.