— Да ну-у, — разочарованно тянет за моей спиной Николас. — Родственница, выбери ещё что-нибудь. В сущности, нейтральный камушек, женский, конечно, но особой помощи от него не жди. Помогает при отравлениях, но тебя вряд ли кто травить будет; красив, не спорю, и размер вполне… варварский, как раз для твоего браслета. Смотреться будет аутентично, не спорю, но особо полезных свойств нет.
Но тут вмешивается ювелир.
— Что вы, господин Николас! — и оживлённо берёт его за пуговицу. — Да будет вам известно, что о магических свойствах этого камня говорится ещё в древнегаумерских табличках! Аметист помогает развить внутренние способности человека, открывает двери в высшие сферы разума, помогает приобщиться ко вселенской мудрости. Не просто так этот камень на особом счету у предсказателей будущего и исследователей прошлых жизней. Если же вы интересуетесь им сугубо с точки зрения эмпата или псионика, то добавлю, что для раскрытия внутренних ресурсов этот камень просто бесценен. — Владелец магазина окидывает цепким взором меня и мой выбор. — Сударыня, могу я узнать, о каком браслете идёт речь? И, господин Николас, вы упоминали о возможном гарнитуре; означает ли это, что в пару к предмету есть ещё один?
Молча снимаю и протягиваю ему и браслет, и кольцо. Господин Андерсен делает неуловимое движение бровью, и монокль, выпав из глазницы, провисает и покачивается на золотой цепочке, закреплённой в нагрудном кармашке. Ювелир близоруко щурится, внимательно изучая будущий объект работы.
— Я могу вделать выбранный вами камень в браслет и по периметру окружить несколькими сапфирами-кабошонами, не гранёными, лишь отшлифованными по старинной технологии. Будет ли это достаточно варварски?
Ник светлеет лицом. Кивает на ещё одну витрину, и хозяин услужливо распахивает стеклянную тяжёлую дверцу. Некромант небрежно сгребает в горсть с десяток прозрачных синих камушков.
— Давайте-ка посмотрим их вместе. В самом деле, — говорит он, рассыпав вокруг аметиста камни, словно зёрнышки для птиц. — На редкость интересное сочетание. Но вот что, господин Андерсен, подберите нам сапфир такого же размера и формы, как и аметист, и сделайте дополнительно кулон. А кольцо оформите на своё усмотрение. Пришлите мне эскизы через… — он задумывается, — два часа. Мы будем на берегу, в ресторации у вашего почти тёзки. И вот ещё что… Ива?
С трудом переключаю внимание от чудесного камня на родственника.
— Покажи, что у тебя есть. Господи Андерсен ни разу не видел подобную вещь в полной комплектации.
Сообразив, вытаскиваю из сумочки драгоценную шкурку. Похоже, ювелира вот-вот хватит удар. Он ловит ртом воздух, багровеет, белеет, рвёт с шеи воротник…
— Как же так, — сипит, — господин Николас? Не в бронированном сейфе, не в банковской ячейке, а вот так… в дамской сумочке? Вы просто…
— Варвар, — с обезоруживающей улыбкой говорит Ник. — А чего вы ожидали от такого легкомысленного балбеса? И перестаньте так расстраиваться, лучше отрежьте от этого коврика себе кусочек в счёт оплаты за услуги, а заодно добавьте за срочность. Потому что эти предметы понадобятся мне не позже сегодняшнего вечера.
Хозяин берёт себя в руки. Поправляет съехавший набок шёлковый галстук, расправляет плечи.
— Господин Николас, — говорит с достоинством, — вы имеете дело с профессионалом. Ваш заказ прибудет вовремя. Позвольте…
Осторожно, почти не дрогнувшей рукой берёт шкурку и расстилает её на стеклянной поверхности ближайшего столика. Делает шаг назад, благоговейно любуется, прижав ручки к груди. Наконец, со вздохом извлекает из нагрудного кармашка пинцет и аккуратнейшим образом отделяет пять зелёных чешуек и пять жёлтых.
— И этого хватит? — не утерпев, толкаю Николаса в бок.
— Обычных камней понадобилось бы больше, сударыня, — отвечает вместо него ювелир. — Но камни Кидрика — большая редкость, да ещё абсолютно идентичные, не нуждающиеся в дополнительной обработке! Право, не знаю, кому из нас больше повезло… Умоляю вас, господин Николас, не разгуливайте с этой вещью по улицам! Или уж наймите охрану, если вам так не хочется отправляться с ней в банк.
— Вот ещё — в банк, на ночь глядя на ту сторону мотаться, — фыркает Николас. — А охрана мне не нужна, если помните.
Ювелир, поперхнувшись каким-то воспоминанием, умолкает. Почтительно изогнувшись, провожает нас до двери.
— Эй, — толкаю Ника локтем в бок, — а кулон-то нам зачем?
— Чем больше камушков, тем лучше. Вспомни, я говорил о двух энергетических запасах, стратегическом и резервном, вот будет у тебя и то и другое. Стратегический — свой, резервный — в навеске. Да не потянет он тебя, не волнуйся, зато в любой момент черпанёшь из него, сколько понадобится.
— А почему тебе это не нужно?
Он терпеливо вздыхает, совсем как я, когда девочки перебарщивают с вопросами. Молчит какое-то время.
— У меня своя методика, — наконец отвечает. — Ты её пока не поймёшь, а потому — лучше и не спрашивай. Осваивай пока азы, в высшую математику не лезь.
Прикусываю язык. И обидеться бы — да понимаю, что он прав. Я всё ещё «зелень», как снисходительно называют новичков в покинутом мною мире. Жутко хочется спросить, а на что это намекнул Николас, брякнув насчёт охраны, отчего это господина Андерсена так перекосило? Но чувствую, что пора вопросов прошла. Оставляю самый нейтральный.
— А-а… теперь куда?
Николас что-то высматривает впереди.
— На трамвайчик, родственница. Есть в этом городке такой архаичный, но милый вид транспорта, экологически чистый, кстати, туристы на него гроздьями вешаются, но сегодня нам повезло: дождь всех разогнал. Остановка совсем рядом, доедем с удобствами.
Он подхватывает меня под руку и вновь тащит, как на буксире. Нет, степенно и размеренно этот мужчина передвигаться, да и просто жить, не может: ему обязательно нужно мчаться, куролесить, что-то без конца рассказывать… как непоседливому дитяти, который, по выражению моей бабушки, «на одном месте дырку вертит».
— Подожди! — Он, заметив, что я за ним еле успеваю, он сбавляет шаг. — Трамвай? Откуда здесь трамвай?
Он даже головой крутит: нет, видали её?
— А ты ожидала увидеть конку или какую-нибудь музейную древность? Брось, мы же здесь не совсем тёмные, на этой половине! Собственный выезд, как у меня, держать, конечно, престижно, но скорость не та, а вот чтобы за полчаса весь сектор из конца в конец проехать — для этого и служит трамвайчик. Тебе понравится.
Мы сворачиваем за угол и оказываемся на проспекте. Мосты и каналы остались позади и эта часть города сухопутна, причём рассчитана на достаточно оживлённое движение. Ближе к тротуарам — проезжая часть, после дождя пока пустующая. Посереди дороги влажно блестят полосы рельсовых путей.
В этом месте город сбегает под небольшой уклон и оттуда, из-под горки пыхтя и тренькая колокольчиком, уже выныривает красно-жёлтый циклоп на стучащих колёсах и с громадной фарой во лбу. Ещё светло, циклоп незряч, но блестящ и наряден, как ёлочная игрушка. К моему удивлению, он открыт с боков и мало того — разделён на купе с отдельными входами, как в старых английских поездах. Понизу вагон окантовывает широкая платформа-подножка, с которой уже спрыгивают несколько человек, едва дождавшись замедления хода. Они машут вслед уходящему трамваю и что-то весело кричат, и вагоновожатый, не оборачиваясь, отмахивается белой форменной фуражкой. Вагончик, набирая ход, равняется с нами, и видно, что каждую ячейку-купе занимает большая, шириной во весь салон деревянная скамья-диванчик. Салон украшен флажками и шариками, и ветер доносит из него обрывок музыки.
— Туристический, — кивает Николас. — Нам лучше в обычный, он тоже неплохой.
— Что, на ходу запрыгивать придётся? — очарованно спрашиваю. — Тут все так делают? — Он посмеивается.
— А если промахнёшься с непривычки? Нет, родственница, рисковать тобой мы не станем, это для любителей экзотики и экстрима, а наш вариант надёжнее.
Остановки как таковой нет, просто рядом с тротуаром отсвечивает полосками красно-жёлтый столбик, напротив которого и притормаживает ещё один трамвай — чуть длиннее предыдущего. В окна просматривается пустой салон. Николас, вспрыгнув на широкую приставную ступеньку, сдвигает до упора складную решётку на входе, невысокую, ему едва до пояса, — это и есть дверь. Нам приветственно кивает водитель, молоденький белозубый мулат в парадном кителе с позолоченными пуговицами и аксельбантами, улыбается и большим пальцем тычет через плечо на салон позади: проходите! От внешнего мира он огорожен только лобовым стеклом, с боков же доступен всем непогодам, для которых решётчатые дверцы не помеха. И кресла для него не предусмотрено, парнишка управляет своей колымагой стоя, покручивая железный штурвал, что закреплён на высокой колонке.
