Литмир - Электронная Библиотека

— Ник! — вдруг кричу. — Оно снова проседает!

Осыпь толчком съезжает ближе ко мне, и я слышу скрежет и скрип породы о невидимую мне оболочку.

«Подожди», — отвечает Ник. «А если так?»

И вокруг меня загорается радужный пузырь. Такой же, что укрывал нас с Николасом от дождя, только не плёночный, а мощный, толстостенный.

«Это кольцо, Ива. Отцовское кольцо поставило купол. Я же говорил — оно защитное». Голос Николаса звучит немного напряжённо. «Индрик ударился в столб, сшиб его, устроил обвал: кольцо сформировало над тобой сферу. Только запас в нём невелик — долго такую массу он не удержит, поэтому я его сейчас усилил. Потерпи, Ива, я думаю».

Я жду.

— Ник, — не выдерживаю. — А ты? Ты как?

«Я… в тоннеле», — и в голосе его мне слышится лёгкая заминка. «Сказал же — потерпи…»

«Вот что, Ива», — говорит он спустя какое-то время. «Вы с Риком сейчас уходите. Оба. Домой. К тебе домой, слышишь? Рик, будь внимателен, мы это ещё не проходили. Ива, и ты тоже. Иначе промахнётесь. Вы это видите? Я достаю это из кармана». И у меня перед глазами возникает связка ключей. Тех самых, которые отобрал у меня Николас при первой встрече, устраивая нагоняй за бездумный перенос.

«Который из них от квартиры?»

— Металлический. Второй — от входа в подъезд.

«Не распыляйся, достаточно одного. Вот этот ключ — Рик, видишь? — это первый якорь. Ива, представь для себя и для Рика во всех подробностях дверь, которую ты этим ключом сейчас откроешь. Это второй якорь. Представь детей, которые ждут тебя за этой дверью. Это третий якорь. И, наконец, четвёртый — твоя аура, пополам с некромантовской, уверен — сочетание уникальное во всех мирах. Рик, ты зацепил якоря?»

Ящерок серьёзно кивает. Зрачки его расширяются и полностью поглощают радужку. Он цепенеет.

«Ива? Тебе нужно успокоиться. Сосредоточиться, как тогда, на камнях в моём мире, помнишь? Только в таком состоянии ты нащупаешь дорогу к двери, за которой тебя ждут дети. Начинай».

Я… не могу его оставить.

— А как же ты? Ты ведь не в тоннеле, Ник, ты тоже в завале! Мы можем и тебя как-то перенести?

«У тебя мало времени», — перебивает он. «Скоро в куполе закончится воздух. Не думай обо мне. Я поддержу и сферу, и Рика, пока вы здесь, а на остатке энергии как-нибудь выберусь сам, и чем быстрее вы отсюда уберётесь, тем больше оставите силы для меня, поняла?»

Такое ощущение, словно последние слова он цедит сквозь зубы. Ему тяжело.

— Ник…

«Работаем, Ива», — говорит он сухо.

Работаем.

Чем раньше мы с Риком уйдём, тем больше шансов у Николаса дель Торреса да Гамы. Если только он не врёт, негодяй. Я делаю несколько глубоких вдохов и разгоняю слёзы.

Дверь.

Стальная дверь. С внутренней и с внешней стороны обита утеплителем и оклеена штучной паркетной дощечкой. Отец сам выкладывал этот орнамент, и дверь в нашу квартиру получилась, не побоюсь сказать, эксклюзивная.

Конечно, это довольно-таки странно — дверь, оклеенная кусочками дерева. Но в то время не было ещё фирм по изготовлению и установке всего-на-свете, и домашние умельцы старались кто во что горазд. И получали вещички самобытные и уникальные.

Да, Николас. Да, Рик. Дверь домой — это тоже якорь, уникальный, как и моя аура, потому что второй такой нет ни в одном из Миров. Ты не перепутаешь. Я держу её перед взглядом, но от напряжения вдруг покрываюсь потом. Это меня сбивает.

Ещё два вдоха-выдоха.

Как он сказал?

Представь во всех подробностях дверь, которую ты сейчас откроешь.

…которую ты сейчас откроешь…

Основной узор — «Ёлочка», но дети почему-то называют его «колосок». По периметру — декоративные ромбы из дерева более светлых пород. Слева от личинки замка — глубокая царапина в деревяшке, это я в детстве пыталась, привыкая к новому тугому замку, повернуть ключ пассатижами. Ключ сломался, пассатижи сорвались, пропахав царапину, замок сменили на теперешний. Над притолокой папа выдолбил небольшое углубление специально для запасного ключа, так чтобы снаружи ничего не было видно. Петли… петли старинные, медные, из бабушкиного дома, мы нашли их в хламе на чердаке, а отцу понравилось, он и посадил на них дверь. С внутренней стороны прибита настоящая подкова — это ещё мамин дед ковал, на счастье.

Надо мной что-то с чмокающим звуком схлопывается. Больно бьёт по лодыжке. Что-то раскатывается россыпью совсем близко. Под попой у меня — холодная кафельная плитка, а за спиной ровная и гладкая стена подъезда. Не веря своим глазам, я оглядываюсь.

В свете подъездной лампочки… ах да, разница во времени сейчас здесь ночь… вижу несколько крупных булыжников. Один из них раздробил плитку, другой, поменьше, валяется рядом с моей щиколоткой, он-то меня и задел. Мы с Риком стали переноситься, связь с Ником прервалась, купол уже не поддерживался, и всё окончательно рухнуло. И…

Связь с Ником прервалась.

Кое-как опираясь на стену я, наконец, встаю. И слышу, как снизу, с площадки первого этажа летят ко мне на третий чьи-то шаги, быстрые, словно кто-то перепрыгивает через ступеньку. У меня ещё хватает сил шагнуть на онемевших ногах, чтобы попасть в объятья этого человека.

— Жива, Ива… Ивушка…

Жив.

— Рик, подлец ты этакий, — бормочет Николас и целует меня куда-то в макушку, — умудрился ведь и меня подцепить… — И целует в мокрые щёки.

Щёлкает замок и рывком открывается дверь.

…Они смотрят друг на друга и совершенно синхронно округляют глаза и приоткрывают рты от изумления. И вопросительно поднимают брови. Все трое.

— Ма-ам, — говорит Сонька растерянно. — А почему ты не спишь?

— И с кем это ты тут целуешься? — требовательно спрашивает Машка.

— И-ива, — каким-то севшим голосом говорит Николас. — А ты уверена… Мы с тобой раньше точно не встречались? Может, это всё-таки мои дети?

Глава 12

На площадку прорывается звонкий собачий лай вместе с носителями — палевым и чёрным щенками. Не сговариваясь, девочки подхватывают собачат на руки, машинально гладят и снова глядят на нас во все глаза.

«Так и будем стоять?» — собираюсь спросить, но в это время Рик, вроде притихший на поясе, вздрагивает всем телом, поднимает голову и издаёт восторженный звук — нечто среднее между шипением и бульканьем. Щенки на мгновение умолкают — и заливаются с удвоенной энергией. Представляю, как они отбивают при этом хвостиками руки хозяек!

А шум они подняли на весь подъезд!

Я невольно затыкаю уши.

— Ник, проходим немедленно, иначе эти звонки всех перебудят! Рикки, да хоть ты замолчи, ты же постарше!

Николас решительно хватает меня за плечи и вталкивает в квартиру, умудрившись по дороге обнять Соньку, отодвинуть её с дороги, на миг выпустить меня из объятий и захлопнуть за собой дверь, подгрести к себе свободной рукой Машку… Стиснуть обеих как следует ему мешают только возмущённые зверёныши.

— Цыц! Тихо! — неожиданно рявкает Николас. И вслед за ним Рикки оглушительно шипит. Все замолкают, как будто выключили звук.

— А… — говорит, запинаясь, Соня. — А чё это он тут раскомандовался, а? Мам, а ты где его подцепила, да ещё среди ночи?

— И кто он такой вообще-то? — подозрительно спрашивает Машка. — Только не говори, что это наш драгоценный папочка объявился!

У меня слова застревают в горле.

— Это не папа, — выдавливаю из себя. — Это…

И беспомощно оборачиваюсь к Нику.

Он стоит столбом, как будто увидел привидение. Судорожно сглатывает. И говорит растеряно:

— Опаньки…

В недоумении оглядываюсь.

И в дверях нашей тесной прихожей вижу самоё себя. Заспанную, в халате, небрежно накинутом поверх ночной рубашки, с рубцом на щеке, пропечатавшимся от подушки… Я… Вот блин, да как же выразиться. Я-вторая смотрю на меня… Так просто и не скажешь. В общем, та я, что вышла, смотрит на меня-меня и бледнеет. Хочет что-то сказать, переводит взгляд на Николаса — и бледнеет ещё больше. И совершенно уж мёртвым голосом произносит:

183
{"b":"313172","o":1}