– Эй, парни! – прошелестел голос под потолком. – Не посрамим звездно-полосатый флаг! Покажем узкоглазым! Надерем им задницу!

Явлению призрака сопутствовал дружный гул самозапустившихся компьютеров. На ближайшем ко мне мониторе дрожала какая-то заставка, из колонок грянул американский гимн. Полковник Уайт заложил под потолком крутой вираж: лампы светили сквозь его прозрачный китель.

Майор Рафт впервые в жизни столкнулся со сверхъестественным. Он рванул ворот куртки, словно тот его душил, потом выхватил пистолет и шесть раз подряд выстрелил в потолок. Санги отозвался зловещим смехом и исчез в несгораемом шкафу. Взвыла сирена, послышались встревоженные крики. Через минуту здесь будет полно народу, подумал я. Шкаф между тем безмолвствовал, и санги мог сидеть там сколько угодно. Пора было действовать.

Давай, браток, мысленно подбодрил я майора. Рафт издал неопределенный звук и бросился на амбразуру: начал колотить кулаком по стальной двери шкафа. Шкаф разразился хохотом, и призрачный торс полковника возник прямо перед носом майора.

– Смир-р-рна! – рявкнул санги.

Не дожидаясь, пока майор отдаст честь, я вырвался из его сознания. Только бы все получилось… Я так боялся промахнуться, что опрокинул санги навзничь. Полковник завыл, забился, стараясь освободиться от моей хватки, но небытие уже увлекало нас обоих. На несколько мгновений я снова захлебнулся Темнотой. Но вспыхнула впереди ослепительная точка, и я рванулся к ней с такой силой, как будто у моей души были мышцы бурлака. Полковника Уайта рядом не было, но его судьба меня больше не касалась. Впрочем, он непременно достиг Атхарты: ведь там оставалась большая часть его «я».

Как видишь, Сурок, даже новичку такая работа по силам. Теперь же я был опытный курьер и не сомневался, что моя миссия завершится успехом. К тому же Вирата не подкачал с маршрутом: Люсила направлялась прямо туда, куда мне было нужно. Вместе с ней я покинул самолет, прошел пограничные процедуры и отправился получать багаж.

Едва поспевая за носильщиком, тяжело пыхтя, Люсила шла сквозь толпу встречающих, как атомоход «Ленин» сквозь арктические льды. Невысокая девушка в черной майке и бандане не успела отскочить и едва не упала, сбитая мощным плечом.

– Perdoneme[1], – улыбнулась Люсила.

– Корова, – равнодушно отозвалась ее жертва, она же мой следующий таксист.

Фаина Григорян, двадцати девяти лет от роду, замахала рукой:

– Ник! Ник! Я здесь!

Фаина встречала в аэропорту своего бойфренда, оператора одного из информационных каналов. Со съемочной группой он прилетел из Мюнхена. Переселяясь, я не успел разглядеть Фаину, наткнувшись лишь на взгляд угольно-черных глаз. Такие глаза как стоп-сигналы: не влезай – убьет. Посторонним вход воспрещен. No pasaran.

А вот и ее Никита: высокий, полноватый мужик с кудрявыми волосами, забранными в хвост. Бросив аппаратуру прямо посреди зала, он бесцеремонно схватил Фаину пониже спины и промурлыкал:

– Фантик… Как же я по тебе скучал…

Трехдневная щетина скребком прошлась по ее – моей! – щеке. Вот дрянь. Терпеть не могу воплощаться в девчонок. Мне не удалось скрыть свое отвращение, и Фаина отстранилась от хвостатого.

– Что-то не так, малыш? – забеспокоился тот.

Я взял себя в руки и позволил таксисту действовать самостоятельно. И тут же она обхватила его за шею, этого дорогого своего Ника, и принялась целовать в колючий подбородок.

– Пойдем скорее. Мы едем ко мне на дачу!

– Вот как? А твои родители в курсе?

Фаина тут же убрала руки, словно обжегшись.

– Им это теперь фиолетово, – хмуро сказала она. – Забирай манатки, пойдем.

Вскоре черный «лендровер» выехал на Пулковское шоссе. Фаина неслась в левом ряду, курила и сигналила дальним светом всем, кто двигался медленнее нее. Никита развалился рядом, положив руку ей на бедро.

– Так что твои? – спросил он, открывая банку «Туборга». – Неужели я теперь ко двору?

– Я же сказала, им по фигу, – огрызнулась Фаина. – Аленка выходит замуж. Он – сынок думского депутата. Мои от счастья пускают слюни. Теперь им все равно, с кем встречаюсь я. Я теперь отрезанный ломоть. И очень этому рада.

– Я тоже рад. Не сомневался, что твоя сестра подцепит крупную рыбу. Слушай, я привез такие ананасы… Твою мать!

Фаина обогнала автобус. Встречная машина, с которой мы чудом разошлись, разразилась свирепыми гудками. Никита вытирал с колен пролитое пиво и ворчал про тех, у кого не все дома. Я прекрасно знал, что мы без приключений доедем до дачи, и все равно едва сдерживал желание вмешаться. Мысль об автокатастрофе пугала меня до тошноты. Оно и понятно: мне-то хватило одной-единственной!

Не хочу вспоминать, как мы ехали через город. Фаина за рулем оказалась стихийным бедствием. Промелькнули ближайшие северные пригороды… Наконец у самого шоссе показался дом – массивный кирпичный замок с узкими, как бойницы, окнами и флюгером на шпиле.

«Лендровер» въехал в ворота. Пока Никита разгружал багаж, Фаина присела на крыльцо. Я тихо притулился на краешке ее души.

Июнь, время между пятью и шестью вечера… Солнце золотило у крыльца молодую крапиву… В небо летело колечко дыма… При жизни я не ценил таких минут. В юности я хотел размаха. Мечтал о морях, о штормах, о парусниках. Потом на мечты и вовсе не стало времени. А так вот, чтобы выхватить миг – простейший атом жизни – и выпить из него всю сладость…

– Ник! – позвала Фаина и зябко поежилась, хотя было тепло.

Она вообще вела себя тревожно, все время прислушивалась к себе. Неужели почувствовала мое присутствие? Это плохо.

– Замерзла? – Никита обнял ее за плечи. – Пошли в дом, я открыл шампанское.

Держась за руки, они вошли в комнату. Перед камином прямо на ковре стояла бутылка сухого «Люсьен Дагоне» и два бокала. На блюде дольками лежал ананас.

Фаина подошла к зеркалу, сняла бандану и пригладила темные, стриженные рваными прядями волосы. Я впервые толком разглядел моего таксиста. До чего же она бледная и худая! И взгляд – как у затравленного зайца. Впрочем, в ней была какая-то подростковая сексапильность… Извини, Сурок, тебе это неинтересно.

Тут, всего на одно мгновение, я увидел санги.

Зеркало было старым и мутным. В его туманной глубине вдруг мелькнуло женское лицо. Я увидел длинные волосы и массивную золотую цепь на шее.

Фаина заметила призрак прежде, чем я заставил ее отвернуться. Внутренний голос шепнул ей: «Тебе показалось». Она поверила.

– Фантик, я переключусь на наш канал? – спросил Никита, направляя пульт на телевизор. Обсосанная им ананасовая шкурка упала на пол.

– Что? – Фаина потерла узкой ладонью лоб, прогоняя видение. – А… Да, конечно. Дай мне шампанское.

Она протянула руку за бокалом, Никита, покачав головой, схватил ее запястье, она засмеялась и обняла его… Я понял: она его очень любит. Нетрудно догадаться, что сейчас последует. Ох, только не это! К счастью, любовная сцена не состоялась: в дверь постучали.

В комнату вошел старикан в линялой футболке.

– Добрый вечер, соседи. Извините за вторжение. У вас случайно градусника не найдется? Жена куда-то задевала, а мы с внучкой вдвоем. Прихворнула девчонка.

– Я даже не знаю… – Фаина неуверенно огляделась. – У мамы наверняка есть, сейчас поищу.

Она опустилась на корточки перед комодом. Незваный гость молчал, но у меня в голове прозвучали неслышимые для других слова: «Вот так встреча. Неплохо выглядишь. Вам с Виратой еще не надоело играть на чужом поле?»

Упс, подумал я. Курьер Натха. Хуже того, Алан Нэй собственной персоной. Проблема…

Нэй обладал неограниченным доступом на Землю. А в свободное время он возглавлял в Атхарте некую общину, именующую себя «Экологами святого Терентия». Цели общины были мне совершенно чужды, но причины неприязни, которую мы с Нэем питали друг к другу, не имели отношения к этой его деятельности. Впрочем, черт их разберет, эти причины…