– Юджин, ты не на трибуне, – не вытерпел я. – Ближе к делу.

– Среди экологов действительно много пустых говорунов, – сказал Зануда, – но я не из их числа. Смотрите.

Зануда вышел на середину комнаты. Как все экологи, он носил белое: свободные брюки и футболку, которая обтягивала его полноватый живот. И вдруг его одежда и тело стали терять резкость… Через минуту Зануда исчез, стал невидимкой. Но его голос продолжал звучать:

– Так выглядит идеальный обитатель Атхарты, господа. Сейчас на ваших глазах я отказался от своего облика. Я посвятил много времени развитию этой способности. Но если знать, с какого конца подойти, все становится очень просто. Я обучу вас в считаные минуты.

– Вот это камуфляж! – восхитился я.

Бэзил дернул хвостом:

– А это не опасно? Стоит ли в Атхарте шутить с исчезновением? Что скажете, барон?

Сэр Перси отозвался не сразу. Он смотрел на то место в комнате, где подразумевался невидимый Зануда, и, наверное, составлял в уме новую статью для энциклопедии.

– Юджин не исчез, – сказал он наконец. – Просто его оболочкой стала первозданная материя Атхарты. Я не думаю, что это упражнение полезно, но…

– Смею заметить, очень полезно, – сухо заметил Зануда. – Это единственно правильный путь к Создателю.

– …но если не злоупотреблять этой способностью и использовать ее только в качестве защиты, – невозмутимо продолжил сэр Перси, – полагаю, вреда не будет. Вы можете обучить наших разведчиков своему искусству, Юджин?

Разумеется, Зануда был рад возможности побыть нашим наставником. А нам – делать нечего! – пришлось пройти его школу.

Самир усвоил урок быстрее всех – через несколько минут он просто растаял в воздухе. Со мной же Зануде пришлось повозиться. Я никак не мог согласиться с тем, что моя рука, заботливо воспроизведенная по памяти – включая старый шрам от ожога на правом запястье, – будет выглядеть никак… Раздраженный неудачей, я спросил Зануду:

– А почему это ты решил присоединиться к нам? Все ваши сейчас в храме. Ты не боишься получить выговор от Алана Нэя?

– Алан Нэй не бог, чтобы я его боялся, – неожиданно резко сказал Зануда. – Но, прости, обсуждать его с тобой было бы с моей стороны непорядочно.

Что тут возразишь? Я замолчал и углубился в процесс. Вскоре появились первые результаты. Злополучная рука не хотела исчезать дольше всего, но наконец я уговорил и ее. Убедившись в окончательной победе над видимостью, я уступил место Бэзилу, а сам решил воспользоваться случаем и поговорить с сэром Перси. Была у меня пара камней на сердце… А мы все-таки в разведку готовимся идти, другого случая может не представиться.

– Скажите, сэр Перси, – начал я, когда мы остались наедине у камина, – вы бы подали руку человеку, который под давлением, из страха, подверг опасности другого человека?

Я сказал, словно прыгнул в холодную воду. Вздумай я говорить об этом с Бэзилом, совершенно беспринципным малым, он похлопал бы меня по плечу и сказал бы: «Не бери в голову!» Но сэр Перси, барон Мэллори, с его рыцарскими представлениями о чести был, на мой взгляд, куда более строгим судьей. И потому меня волновало именно его мнение. Я собрался с духом и все ему рассказал.

– Энрике Торес был вашим другом? – спросил сэр Перси, закуривая трубку.

– Нет. До этого случая я никогда о нем не слышал.

– А если так, почему вы должны были жертвовать собой? Вы не испытывали к нему ни любви, ни привязанности. Кроме того, причинит ему вред Алан Нэй или нет – еще вопрос, а вы погибали безоговорочно. Не берите в голову, Грег. Просто вы повели себя, простите, не как герой. Именно это вас беспокоит, а вовсе не чувство вины.

– Хороший парень, но не герой, – хмыкнул я.

– Трудно быть и тем и другим одновременно, – улыбнулся сэр Перси. – Если вас волнует моя рука, то можете жать ее, сколько захотите. А если речь идет об одной черноокой леди… Поверьте моему четырехсотлетнему опыту, Грег: женщины сначала засматриваются на героев, а потом выбирают хороших парней. Ну что, вам полегчало?

– Да, – искренне сказал я. – Но будет еще легче, если вы скажете, кто такой этот Самир. Хорошо бы знать, с кем идешь в разведку…

– Разумеется, – кивнул сэр Перси. – Но я не уверен, что от моих слов вам станет легче. Самир – шахид. Родом из Марокко. Самоубийца, взорвавший магазин в одном из израильских городов. Вместе с ним пострадали пятнадцать человек. Трое из них тоже оказались в Хани-Дью. Представляете, каково ему? К смерти он был готов, но к крушению мира – нет. И теперь он фактически создает себя заново. Я рад, что он идет с вами.

А мы-то как рады, подумал я.

– Конкретно они здесь порезвились. – Я передал Бэзилу подзорную трубу. Отсюда, с высокого обрыва над неизвестной рекой, другой берег был виден как на ладони.

Никакого Райцентра там больше не существовало. Вся реальность вокруг была дырявой.

Я впервые прочувствовал, как зыбки иллюзии, созданные нами в Атхарте.

Кое-где прорехи уже затянулись. Атхарта сама себя латала. Без человеческой подсказки она создавала ландшафт, который не приснился бы и Стивену Кингу. Озера вспухали гигантскими пузырями. Деревья росли не вертикально, а под углом; одно даже сделало мостик, перекинувшись над дырой. И все было как-то скособочено, перекошено, словно на форму натягивали материал, а его не хватало.

Та часть долины, которой не коснулась эта фантасмагория, выглядела не лучше. Повсюду громоздились причудливые строения, похожие на огромные ласточкины гнезда. Это было становище оккупантов.

– Иди вперед, – велел я Самиру. Тот послушно стал спускаться к реке. – Терпеть не могу, когда он дышит мне в спину, – тихо сказал я Бэзилу. – Не знаешь, откуда ждать большей беды: спереди или сзади.

– Да уж, удружил нам барон с напарником, – ответил кот.

Я уже успел рассказать ему о шахиде. Сэр Перси не брал с меня обета молчания, а Бэзил имел право знать, с кем делит опасность. Поэтому в дороге мы оба смотрели на Самира с любопытством и отвращением одновременно.

Самир словно и не замечал наших косых взглядов. Он не проявлял никакой инициативы, зато слушался каждого нашего слова. Уверен, если бы мы послали его прыгнуть с крыши, он сделал бы это без лишних вопросов..

Наши сборы в дорогу были недолгими. Сначала мы отправили Зануду к экологам, чтобы он разыскал Яну и Мирру. Когда дамы появились, сэр Перси вооружился пером и тушью и нарисовал с их слов подробный план, со всеми ориентирами по дороге к Райцентру. После этого я вывел из гаража верный «Мустанг». Бэзил-кот вольготно расположился на пассажирском кресле. В зеркале я видел застывшее, как у робота, лицо Самира.

Мы довольно долго ехали на восток, миновав несколько населенных пунктов.

Мне запомнилось место, обозначенное на карте как Собачья Радость. Представь себе, Сурок: двое старичков, муж и жена, умерли в течение одного месяца и оказались в одном Приемном Покое. Но этого им показалось мало. Они забрали из Хатуссы – с разрешения Матхафа, конечно, – всех собак, которые у них были при жизни. Набралось с десяток. Хозяева обеспечили им райское существование, игры, лакомства, и все они зажили в мире и согласии. Когда мы проезжали мимо, то едва не оглохли от звонкого и счастливого лая.

Дальше нам открылся огромный розовый сад, соток на десять. Он не был отмечен на карте, и я снизил скорость, чтобы получше его рассмотреть. Салон машины наполнился благоуханием. Над сочетанием красок и сортов явно работал художник: алые розы оттенялись белыми, черные – желтыми, маленькие кустовые – роскошными махровыми. Дома здесь не было, я увидел лишь ажурную беседку над маленьким прудом. По саду бродила бледная дева в платье неопределенной эпохи. Я посигналил. Она бросила на машину равнодушный взгляд и продолжила опрыскивать кусты из баллона с пульверизатором.

– Надо будет наведаться сюда при более спокойных обстоятельствах, – сказал Бэзил, когда розовый мираж остался позади. – Я вообще засиделся в Хани-Дью. Пора в путь. Можно одному, а можно в компании. Ты как, Грег?