И действительно, Раушер как будто бы обнаружила такое влияние в процессе пятилетнего наблюдения за детьми. У детей, получавших уроки музыки в течение двух лет, улучшились способности к пространственному мышлению, причем этот эффект не исчезал со временем. Раушер высказала предположение, что музыка может оказывать структурное влияние на образование нейронных цепей в детском мозгу. Из чего следовало, что музыкальное воздействие в детстве может дать человеку интеллектуальные преимущества во взрослом состоянии. Изучение моцартовского эффекта на детях и другие эксперименты по воздействию на развитие детского мозга дали толчок широкому распространению в американском обществе идей так называемого детского детерминизма – теории, согласно которой первые три года жизни являются определяющими для умственного формирования ребенка. Родителей учили заботиться об образовании нейронных сетей в мозгу ребенка уже в самом раннем возрасте.

Начало этой новой кампании положил Роб Рейнер в книге под названием «Я ваш ребенок». Первые годы жизни остаются навсегда, сообщал он читателям. И это потому, что именно в первые годы жизни детский мозг образует триллионы синапсов (связей, соединяющих мозговые нервные клетки). Следовательно, стимулирующие условия развития в раннем детском возрасте, до окончательного формирования мозговых структур, являются критичными для образования синапсов и тем самым для формирования умственных, музыкальных и артистических способностей. Детский сад – это уже слишком поздно. Иначе говоря, согласно этой идее, наша судьба зависит не от генов и даже не от воспоминаний счастливого детства, а от тех первых трех лет жизни, когда, предположительно, образуются нейронные сети в мозгу. Любая колыбельная песня, гульканье или ладушки вызывают вспышки вдоль нейронных путей, образуя базу для того, что впоследствии может стать талантом к искусству или любовью к футболу. Не удивительно, что, получив такую информацию, миллионы родителей впали в панику. Подумать только, если вы пропустите критический младенческий возраст, пригодный для стимулирования интеллекта, ваш ребенок может никогда не попасть в Гарвард! И вы будете в этом виноваты!

Подробной и последовательной критике «Мифа первых трех лет» посвятил свою одноименную книгу Джон Бруер, президент Фонда Мак- Доннелла в Сан-Луисе (американский штат Миссури). Этот фонд финансирует исследования в области нейрологии и познания. Бруер детально и последовательно проанализировал те аспекты развития детского мозга, которые уже были и еще не были изучены исследователями, освещая при этом связи между исследованием, политическими соображениями и социальной политикой.

Прежде всего, он предостерегает от нежелательных последствий неоправданного шума, который окружает исследования «эффекта Моцарта», и вообще от преувеличений, неизбежно сопровождающихся искажением того, что нейрологам сегодня известно о развитии мозга. Шумиха вокруг «первых трех лет» заставляет родителей и работников образования уделять несоразмерно большое внимание тем «правильным» условиям, стимулирующим развитие ребенка до трехлетнего возраста, которые якобы обеспечат его дальнейшее интеллектуальное развитие.

Бруер утверждает, то «детский детерминизм» основан на необоснованно расширенной интерпретации результатов определенных исследований головного мозга, на сильно завышенной опенке их значимости не только со стороны ученых, но и в особенности со стороны энтузиастов детского образования и их сторонников.

Одним из главных обоснований «детского детерминизма» являются исследования, показывающие, что большинство нейронных соединений, или синапсов образуется в мозгу ребенка до трехлетнего возраста. Действительно, младенец рождается с относительно небольшим количеством синапсов, их количество резко увеличивается примерно до трехлетнего возраста, затем уменьшается и к четырем-пяти годам стабилизируется, больше уже не меняясь на протяжении жизни человека. Эта картина не вызывает разногласий. Но « м и фот вор цы » настаивают на том, что стимулирование образования синапсов, причем только в период их роста, закладывает основу интеллектуальных способностей на всю жизнь.

Такая интерпретация, говорит Бруер, представляется весьма сомнительной. Во-первых, нет никаких свидетельств того, что наличие большего количества синапсов улучшает способности к обучению. Более того, повышенное количество синапсов может привести к затруднениям в обучении. Такое явление было обнаружено при изучении определенного синдрома, вызываемого наследственно передаваемым дефектом Х-хромосомы, который сопровождается психической неполноценностью и увеличенным количеством синапсов в мозгу. Вдобавок к этому хорошо известно, что юность – возраст, когда количество синапсов уже неизменно, – является самым главным периодом для обучения и формирования характера и поведения. Сторонники «мифа трех лет» ссылаются также на то, что у лабораторных крысят, вырастающих в благоприятной обстановке, площадь коры головного мозга больше, чем у тех, кто развивался в скудных условиях. Исследователи обнаружили также, что у таких крыс каждый нейрон имеет на 25 процентов больше синоптических связей. Эти данные не вызывают сомнений, но чуть более глубокий их анализ показывает, что значительные изменения в крысиных мозгах происходят в основном в зрительной зоне, которая не связана непосредственно с обучением. Таким образом, выводы о явной зависимости между синапсами и способностями являются, как минимум, слишком упрощенными.

Бруер показывает далее, что большая часть нашего обучения не ограничена критическим периодом, а происходит в течение всей жизни. Это утверждение находит свое обоснование в недавних замечательных открытиях нейробиологов, которые экспериментально обнаружили, что, вопреки прежним представлениям об окончательном формировании мозга в детском возрасте, мозг развивается в течение всей жизни, постоянно образуя новые нервные клетки. Эта пластичность мозга обеспечивает нам возможность учиться в любом возрасте. Эго не значит, конечно, что тяжелые длительные лишения в раннем возрасте не окажут отрицательного воздействия на интеллект. Но долговременные наблюдения показали, что со временем даже и такое неблагоприятное начало может быть во многом скомпенсировано.

В вопросе о детском воспитании особое место занимает изучение языков. Большинство людей могут выучить языки и совершенствоваться в них в любом возрасте. Но детские годы считаются критичными для овладения вторым языком без акцента.

Новые исследования показывают, что от того, в каком возрасте человек учил язык, зависит, в каком регионе мозга он будет «храниться». Впервые исследователи натолкнулись на эту мысль при работе с больными, перенесшими частичный паралич мозга. Характерен случай, происшедший с пациенткой североитальянской больницы. Больная Е. все свои 68 лет жизни говорила на родном североитальянском веронезском диалекте, очень отличающемся от стандартного итальянского – ее второго языка, который она изучала в школе, но почти никогда не использовала. В результате инсульта больная лишилась речи и в течение двух недель не произнесла ни слова. Потом дар речи вернулся к ней. Казалось, произошло полное восстановление. Но пришедшие навестить ее родственники были поражены тем, что она отвечает им на своем втором, полузабытом, стандартном итальянском языке. На родном веронезском диалекте, на котором она говорила каждый день всю жизнь, она не могла произнести ни одной фразы, хотя и понимала обращавшихся к ней. Дело обстояло так, словно после того как болезнь «стерла» участок мозга, где был «записан» родной, веронезский диалект, в работу вступил какой-то другой участок, вернувший в память давно забытый второй язык.