яшка казанова стихи подготовишки любили, ревновали неустанно: помадный рот багровей всяких ран. о детские счастливые романы в развалинах заброшенных веранд. о детские постыдные секреты; песчаны руки, липки, горячи... но, впрочем, все забудется за лето – на даче черные ученые грачи, на даче воздух дерзко пятки режет, дурманит пятилетние умы. на даче так легко проснуться нежной от запотевшей сеновальной тьмы и целый день с глазами взрослой птицы, лопатки напрягая за спиной, запрятывать под черные ресницы ночной, случайно пойманный разбой... но, претерпев разлуки и любови, по осени вернуться в детский сад, чтоб обсуждать с простой нехитрой олей достоинства украденных помад. 1999/01/03 пиранья а из самых глубин, из моей груди теплой рыбкой вспорхнул поцелуй один. и трепещет во рту – серебриста ртуть, ядовита. одной опасно глотнуть. ах, плавник остер – мой язык истерт. ну же, выпусти рыбку в твоих рук простор. и – о! верх блаженств! этот царственный жест. и сладость, и кровь – все равно уже. облегченья вскрик – распугаю рыб(!)…………… на твоем запястье блестит плавник, ищет алый грот, и втекает в рот, жжет и режет, и – ах! – дохнуть не дает. но, суля мне смерть, новых рыбок сеть поднимается вверх, чтоб к губам взлететь... 1999/02/08 испанья ах, пощечина жарче жести. от пощечин плавится жесть. ну, ударь меня, в каждом жесте кастаньет повторяя жест. ну, ударь меня – каждым пальцем в пять багровых полос у рта... это ты называешь танцем? эту ты называешь та? ну, ударь, разбивая губы в кровь. о, кровь андалузских жил... помню, – как эти пальцы любят, так, как бьют. из последних сил. 1999/02/10 ракенрол мама – анархия. папа – стакан портвейна. неважно в кого. главное, чтобы – вера. в соседнем подъезде девочка вскрыла вены. впрочем, обыкновенно. кто-то кого-то кем-то как-то куда-то. мир на вкус волокнист, как сладкая вата. я надеваю шинель погибшего брата – великовата. свобода – не что иное, как свойство плоти, входящей в плоть. так в дерево входит плотник, кусая ус, кроша – за ломтиком ломтик – уставший локоть. это спираль. до старости трое суток. нужно успеть собраться: баулы, сумки, билеты, белье, ребенок, кастрюли с супом, течная сука, красное платье, хлыст, высохший дилдо, бумажник коришнево-желтый, из крокодильей кожи. кассета с джиной гершон и дженнифер тилли. места хватило? и все наладится. будут новые крыши, новые здания – выше, выше и выше. а если не нравится – встал, извинился, вышел: мы же «на вы» же. и я научусь бг почитать за бога. кричать с амвона, хотя тепло и не больно. пора взрослеть, ценить подругу под боком. искать работу. завтра покончу с язычеством, сплюну мантры. девочка вскрыла вены куском диаманта. мама – анархия. какое нам дело до мамы? крови мало. 1999/03/09 украшательства
ах, настурции, традесканции. дачный домик цветет неистово. мы с тобой занимались танцами. мы цитировали вертинского. пруд, уставший от посетителей, в ярких бабочках, в ясных лилиях. медальончики с нефертити, и золотые цепочки длинные. «отвернись, я поправлю лямочку...» и от вспыхнувшей вмиг пощечины вкус во рту. непременно яблочный. «я влюбилась. влюбилась? еще чего!» наши бабушки в чем-то бежевом. под столом колено ласкать тебе. крем-брюле на десерт. под брежневым белый стол. ришелье на скатерти. объяснения – мягче пальчиков. отношения сплошь на греческом... две сапфо глядят с фотокарточки: галя ганская, нина заречная. 1999/04/13 женщине с видом на Spritzer болен каждый, кто прикоснется к вашей руке губами. медленно, как от бессонницы, мучительно погибаю. натюрмортик музейно-редок и для вас, меня не любившей: на сливочном блюде с креветками пенсне, забытое бывшей. ах, чулок с ползущей резинкой так кокетлив. весело-гадко. замолчите о минизингерах и послушайте о вагантах, покусайте на пальце жилку закажите вина. и мяса непрожаренного, не жирного: я вам буду читать гюйсманса, жарко сглатывать окончанья, чтоб свело вожделеньем скулы но, очнусь. замечу нечаянно, что секьюрити спит на стуле. вечер тягостен и обманчив, переулки греются регги... сладко губы глинтвейном смачивать в буфетике галерейном, а на входе, раскланявшись с диксом, завернуться в пальто поглубже. в этом сумраке чтят традиции. и никто никому не нужен. 1999/09/25 |
