— Хорошо. Я могу толкнуть одну идейку. Она близка к компромиссному решению. Для начала давайте выясним, сколько банков входит в вашу ассоциацию, где вы являетесь членами совета директоров?

— Около тридцати банков. Мы также имеем общие интересы и объединения с банками Иллинойса. Это еще около трех десятков банков средней руки. Такие объединения необходимы, иначе нас раздавят более крупные монстры. Взаимоподдержка нам необходима.

— Отлично. Созывайте совет директоров. Каждый банкир частного банка согласится получить страховку на максимальную сумму. При этом ограбление будет наглядным и очевидным, и ни у кого не возникнет сомнения в том, что оно имело место. Берем за основу число сто. Шестьдесят пять нам, тридцать пять — владельцу. По страховке он возмещает убытки, а тридцать пять процентов кладет в карман. Это честная сделка, и на нее готов пойти наш синдикат. Если вы сумеете убедить директоров на это мероприятие, то между нами не будет трений, и мы забудем о нанесенном вами оскорблении. При этом я должен оговорить три основных условия, которые должны принять банкиры. Первое. Мы готовы работать в этом режиме один месяц, и сумма нашего дохода должна быть не менее одного миллиона. Таким образом, вы должны сами подсчитать, сколько точек должны пойти на сделку, чтобы соблюсти заданные сроки и вписаться в нужную сумму. Второе. Точки должны быть разбросаны так, чтобы после чистки одной, вторая находилась не ближе пятидесяти миль. Необходимо петлять. Сегодня восток, завтра юг, послезавтра север. Третье. Банк обрабатывается в течение трех минут, и сигнализация должна включаться через пять минут после отъезда нашей группы. При выполнении этих условий мы провернем нашу работу без единой помарки.

— Ваши условия принимаются, молодой человек. — С огоньком в глазах произнес Фред Солсбери. — Мысль гениальная в своей основе. Мы соберем совет директоров сегодня же, завтра утром вы получите конкретный ответ, и я думаю, вам будет предоставлен план-график работы с наиболее благоприятными маршрутами. Если в нашем штате эта задумка воплотится в жизнь, то мы предложим этот вариант Ассоциации директоров в Иллинойсе. У них, как мне известно, не очень успешно идут дела. Думаю, что к мистеру Дэйтлону в скором времени выстроится очередь из банкиров.

— Важно, чтобы эта очередь не шумела. Позаботьтесь о безопасности. Когда в деле задействована крупная сумма и много людей, не исключена утечка информации. А это самая опасная промашка, которую очень трудно исправить. Вы должны взять клятву с коллег. Кодекс молчания. Можете их пугнуть. Если кто-то нарушит этот кодекс, того вы сами разорите, объединив свои силы, без нашего вмешательства. Такие угрозы, как правило, более убедительны, чем ствол автомата.

— И в этом случае вы правы. Я вижу, что мы имеем дело с умными людьми, а не с горсткой гангстеров.

— Нас устраивает тот имидж, который приписывает нам полиция. Он романтичен, и это нравится публике. — Грэйс выпил остывший кофе и встал. — Итак, господа, завтра в девять утра я позвоню вам по телефону и назначу время и место встречи. На сей раз вам придется нанести нам ответный визит. Вы можете взять с собой всех желающих из вашей команды. Возможно, что у кого-то из банкиров возникнут вопросы к мистеру Дэйтлону.

Через тридцать минут Тони Грэйс находился в самой паршивой гостинице самого захолустного городка штата. Здесь он снял весь этаж и предупредил хозяина, что ждет гостей. Хозяин извивался змеей перед постояльцем. Такого количества номеров у него никто никогда не снимал. В знак особого почтения Грэйсу подключили телефон. В этот же вечер Тони докладывал Крису, что сделка заключена и им можно выезжать.

В ту же ночь быстроходный «бентли» отъехал от коттеджа и выехал на южное шоссе. За рулем сидел Брэд Кейси, рядом Крис, а на заднем сиденье дремал Феннер.

В эту ночь Мэлвис Бэрроу и окружной прокурор готовили облавы в Чикаго.

Местный вышибала с подозрением осмотрел Холэмана и не сомневался, что перед ним стоит легавый. Робин редко ошибался в людях. Вот уже пятый год он стоит в дверях варьете и на расстоянии может определить, сколько денег в кошельке посетителя. Этот ему не понравился, и приперся он в девять утра, когда все еще спят, кроме уборщиков. Робин расправил широкую грудь и встал в дверях, перегородив своей мощью дорогу. Холэман тоже не числился среди хлюпиков и имел опыт в таких делах. Четырнадцать лет борьбы с такими гориллами его кое-чему научили.

— Чего тебе надо в такую рань, приятель?

Холэман остановился у порога и постарался начать и кончить разговор миром.

— Я ищу Нэнси.

— Ищи ее дома. Варьете и ресторан работают вечером.

— Хозяйка мне сказала, что Нэнси часто ночует у себя в гримерной.

— Бывает, когда переберет лишку.

— Так случилось и в этот раз. — Я тебе сказал, что ее нет. Ты понял?

— Нет. Я привык все проверять сам. Надеюсь, ты не возражаешь?

— Возражаю. Вали отсюда, пока цел.

Холэман пожал плечами, повернулся и собрался уходить, но вдруг его массивная фигура съежилась, и будто пружинный механизм сорвал его тело со стопора. В долю секунды кулак Холэмана проделал дугу в сто восемьдесят градусов и врезался в нос Робина. Звук сломанного хряща, кровь и долгий полет внутрь забегаловки. Четыре стола были им сметены и сломаны в щепки. Вышибала оправдал свое название и вышиб головой панель в стойке бара, где и затих на неопределенное время.

Уборщица со шваброй выпрямилась, взглянула на валявшуюся на полу тушу и проследила взглядом траекторию полета. В дверях стоял рослый парень с широкими плечами, в хорошем костюме и съеденной оспой физиономией. Не так уж он плох, можно и к такому привыкнуть.

Когда он вошел в помещение, она обратила внимание на его взгляд. Неприятный, пожирающий все на пути, подозрительный и озлобленный взгляд.

— Ты мне скажешь, где я могу найти Нэнси, крошка?

Голос у него был приятный, но смотреть на него не хотелось.

— По лестнице на второй этаж. Седьмая комната.

— Спасибо, крошка.

Юл Холэман поднялся на второй этаж, прошел по коридору и постучал в указанную комнату.

— Заходи, открыто.

Холэман вошел.

Женщина сидела перед зеркалом. Было видно, что она только что проснулась. Ночная сорочка, растрепанные волосы, синяки под глазами и опухшие веки. Она выглядела старше своих лет и невооруженным глазом было заметно, что на этой лошадке хорошо покатались, если не заездили окончательно. Холэман не видел ее пару лет и ужаснулся переменам.

— Привет, Нэнси! Ты меня узнаешь?

Она взглянула на него через зеркало, взяла с трюмо чашку с кофе, сделала глоток и ответила:

— Привет, легавый! Как это тебя занесло в наши края?

— Ушел в отставку и ищу, где бросить якорь.

— Здесь тебе делать нечего. Таких, как ты, в каждой забегаловке полно. В вышибалах здесь не нуждаются.

— Я не собираюсь быть вышибалой. Можно открыть свое дело.

— Ха! На таких дурах, как я, сколотил себе капитал и теперь решил открыть свою лавочку?! Скажи, коп, скольких ты подоил, как меня, у скольких ты крови попил?

— Зря ты так. Я надеялся, что мы с тобой вместе…

— И не мечтай, гнида! Ты думаешь, что все бабы, которые с тобой спали, ждут тебя? Может быть, но только с одной целью: кастрировать тебя! Как же мы все тебя ненавидели, коп! Ты драл с нас по три шкуры, а на рождество закупал мешок дешевых булавок и всем дарил одно и то же, но при этом ты думал, вонючий козел, что все бабы только и ждут тебя, чтобы раздвинуть перед героем ноги. Вали отсюда, гнида, а то я позову мальчиков и они тебе пересчитают ребра!

Нэнси резко обернулась и швырнула чашку с кофе в Холэмана. Он успел увернуться, и посудина разбилась о дверь. Взгляд у Нэнси был бешеным, и это окончательно выбило Холэмана из колеи. Он ничего не мог понять, был растерян. Холэман ожидал совсем другого приема.

Попятившись назад, бывший капитан вышел из комнаты в коридор и побрел вниз. У него оставалась еще пара адресов, но он уже не решался ехать к другим женщинам. Как коварны эти змеи, как хитры и злобны. Теперь, когда он потерял над ними власть и контроль, эти шлюхи готовы перегрызть ему глотку. Он им не нужен даже с деньгами. Но куда ему деваться? У Холэмана не было вариантов.