Но скорее можно обрести то, чем занимается оптика. Ибо можно так сформировать прозрачные зеркала[271], что одно будет казаться многим, один человек — войском, и будет казаться, что [на небе] много Солнц и Лун, даже столько, сколько захотим. Ибо природа иногда так сочетает испарения, что кажется, что в воздухе одновременно присутствуют два или три Солнца и Луны, как рассказывает Плиний во II книге Естественной истории. И этим методом можно добиться того, что в воздухе будет явлено несколько или бесчисленное количество [объектов], поскольку после того, как [нечто] оставляет свое единство, то никакое число не является для него ограничением, как доказывает Аристотель в главе О вакууме. И так всякое вражеское государство и войско может быть ввергнуто в панический ужас — так, чтобы оно пришло в полное расстройство из-за увеличения числа либо явлений звезд, либо людей, собирающихся ему противостоять (особенно, если вслед за первым последует второе явление).

И можно так сформировать прозрачные зеркала, чтобы наиболее удаленное казалось наиболее близким и наоборот, так, чтобы на невероятном расстоянии мы смогли прочесть крошечные буквы и сосчитать сколь угодно малые вещи, и сделать так, чтобы звезды казались нам такого размера, какого захотим. И представляется, что таким вот образом Юлий Цезарь с побережья Галлии разузнал с помощью мощных зеркал расположение и местонахождение лагерей и городов в Великой Британии.

Можно также сформировать тела таким образом, чтобы наибольшее казалось наименьшим и наоборот, и чтобы высокое казалось низким и наоборот, и чтобы сокрытое было явлено со всей очевидностью. Ведь так Сократ распознал, что дракон, опустошавший город и страну своим ядовитым дыханием, обитает в убежище, сокрытом в горах. И таким же образом все, что имеется во вражеских городах и войсках, может быть узнано противником. Можно также так сформировать тела, чтобы ядовитые и заразные species и испарения были направлены туда, куда пожелает человек. Ибо сообщают, что так Аристотель научил Александра: по этому свидетельству, он сумел направить яд василиска, поднятого на городской стене против [нападавшего на город] войска, на сам город. Можно также сформировать прозрачные зеркала таким образом, чтобы любой человек видел золото, серебро, драгоценные камни, и все, что бы ни пожелал, но всякий, поспешивший добраться до того места, где он это видел, не нашел бы ничего. Итак, нам не требуется использовать магические иллюзии, если возможности философии учат делать то, что достаточно [для человека].

Но [одной] из наиболее возвышенных возможностей формирования [зеркал] является способность с помощью различных форм [зеркал] и отражений [лучей] собирать и концентрировать лучи на любом расстоянии, на каком захотим, до тех пор, пока не воспламенится все то, на что они направлены. И это подтверждают прозрачные [линзы], воспламеняющие то, что находится перед ними и позади них, как учат в своих книгах достойные доверия авторитеты. Но наибольшим из всех вещей, которых можно достичь с помощью формирования [зеркал] является описание небесных [тел] сообразно их широте и долготе, [так, чтобы можно было воспроизвести] их траекторию, т. е. фигуру, которую они образуют, двигаясь суточным обращением. И таковое для мудреца обладает ценностью целого королевства Итак, этого достаточно для примеров о формировании [зеркал], хотя среди них можно привести и другие бесчисленные достойные удивления вещи.

Помимо формирования [зеркал] с этим связано и кое-что еще, ибо на любом расстоянии, на каком захотим, мы можем создать рукотворный воспламеняющий огонь, образованный из селитры и прочего. А также из нефти и прочего. А также из мальты, нафты[272] и т. п. В соответствии с этим Плиний рассказывает во II книге Естественной истории о некоем городе, который защищался от римского войска: выстреливая мальту, [защитники города] поджигали одетых в доспехи воинов. Близок к этому и греческий огонь и многие [другие] зажигательные [смеси]. Кроме того, может быть создано постоянное освещение и неостывающие горячие ванны. Ведь мы знаем о многом, что не сгорает в огне, например, кожа саламандры, таль[273] и т. п., что при соединении с определенными [веществами] горит и светит, но не сгорает, а, напротив, очищается.

Помимо этого имеются и другие поразительные [дела] природы. Можно создать в воздухе звуки, подобные раскатам грома, и вспышки, подобные молниям, и даже более устрашающие, чем те, которые возникают естественным путем. Ибо небольшое количество — не более пальца — соответствующего вещества производит устрашающий звук и яркую вспышку. И это может иметь место многими способами, посредством коих может быть разрушен любой город и уничтожено любая армия, [например], тем способом, который применил Гедеон: [он использовал] кувшины и светильники, [наполненные определенной смесью], и когда они разбивались, возникал огонь, сопровождаемый невообразимым грохотом, и так он с тремя сотнями людей уничтожил неисчислимое войско мадиамское[274]. И все это удивительно, если кто-нибудь знает как использовать таковое во всей полноте, в должном количестве и составе.

Но многие удивительные вещи относятся к иному роду; они хотя и не имеют большой пользы, но, тем не менее, демонстрируют невыразимое чудо мудрости, и могут употребляться для доказательства всего тайного, которое не искушенная в опыте толпа отрицает. Таковое сходно с притяжением магнитом железа: ибо кто поверил бы, что такое притяжение возможно, если бы не увидел его? И многие чудеса природы, неизвестные толпе, заключены в этом притяжении, как учит опыт того, кто интересуется [таковыми явлениями]. Такового много, но есть и более значительные [вещи]. Ибо равным образом [некий] камень притягивает золото, серебро и все металлы. Также, брошенный камень отклоняется в сторону кучи [камней], деревья тянутся друг к другу, а части животного, отделенные друг от друга по месту, объединяются в естественном движении. И после того, как я сам видел таковое, мне не трудно поверить [чему-либо], относится ли оно к Божественному или человеческому, если я рассмотрю это должным образом.

Но имеется и то, что больше этого, ибо все возможности математики ограничиваются сферическим инструментом[275], описанным Птолемеем в Альмагесте, с помощью какового инструмента истинно описывается долгота и широта всего, что имеется в небе; однако то, что по природе движется суточным движением, математик описать не может. Однако верный и великий экспериментатор стремится к тому, чтобы [этот инструмент] был создан из такой материи и с таким искусством, что [демонстрировал] бы обращение неба в соответствии с естественным суточным движением, и, как представляется, таковое может быть создано. [А нужно это] потому, что многое находится в зависимости от суточного движения небесных тел, например, кометы, морские приливы и прочее, как в целом, так и в отношении своих частей. И создание этого инструмента было бы большим чудом, чем все то, о чем говорилось выше, а полезность его была бы неизмеримой. Ибо тогда отпала бы необходимость во всех астрономических инструментах, как общераспространенных, так и специальных. [И ценность этого инструмента] нельзя сравнить даже с сокровищами целого царства.