Кроме того, философия препятствовала вере Христовой не только в этом, но и в том, что она на основании своих законов о защите государства от любого противника очевидным образом с помощью предсказаний будущего, объяснения тайных вещей нынешних и посредством удивительных дел, превосходящих обычное действие природы и искусства, соперничала с провозвестниками веры, которые не с помощью природы и искусства, но силой Божией пророчествовали о будущем, извлекали на свет тайное и творили чудеса. А то, что философия может совершать удивительное, каковое не только многие из простецов, но даже многие из клириков воспринимают как чудо, — это будет разъяснено позже. Так же и правители государств по советам философов, радеющих о своих законах, повсеместно тяжко преследовали и казнили святых Божиих. Вдобавок магическое искусство было распространено по всему миру и занимало людей всяческими суевериями и ложной религией. И хотя оно было ненавистно всем философам, которые с ним боролись, как будет доказано в своем месте, первые святые, видя, что мир захвачен философией и магией, из-за одного этого искусства отвергали и то и другое, поскольку и то и другое препятствовало плодам веры различными способами. Ибо как маги фараона сопротивлялись Моисею и заставляли народ Египта не подчиняться велениям Бога, так же было и во времена ранней Церкви — из-за крепости магического искусства. И поскольку оно было солидарно с философией в одном действии, а именно — в противостоянии делу веры, то порицание его [христианами] распространилось и на философию.

Кроме того, Богу было угодно, чтобы во времена ранней Церкви ей не было дано никаких человеческих свидетельств, но чтобы истина веры воссияла в мире столь ярко, дабы стало ясно всем, что она возвещается только Богом через свидетелей, приуготовленных Его властью.

Итак, по этим причинам философия была не только отрицаема ранней Церковью и святыми Божьими, но и ненавистна им: но не потому, что она содержит нечто противное истине. Ибо хотя она несовершенна сравнительно с христианским учением, ее содержание не враждебно учению Христа, более того, всецело к нему предрасположено, полезно и совершенно необходимо, как считают все и как будет ясно доказано [далее]. Итак, не из-за какой-то вредоносности философии ее отрицала и отвергала ранняя Церковь Божия, но из-за тех, кто злоупотреблял философией, не желая сочетать ее с ее целью, которая есть христианская истина. И по этой причине, первоначальная Церковь не была озабочена переводом [на латынь] значимых философских трудов, и поэтому святые латинские учители не имели философских дисциплин в изобилии, и, сообразуясь с принципами Церкви, отвергали много достойнейшего, точно так же как это было отвергнуто ранней Церковью в силу указанных причин, но, как с большей достоверностью и на основании высказываний самих Святых Божиих станет видно в своем месте, не вследствие какой-то ложности или низости, каковую должно было бы обнаружить в философии. Ибо будет показано, что в начале мира святые патриархи и пророки получили все науки от Бога, Который дал им долгую жизнь для того, чтобы они могли стать опытными в том, что было им открыто; точно так же, когда распространилась вера Христова и было устранено мошенничество магического искусства, возможности философии были привлечены на [службу] Божественному [учению].

И как святые учители не использовали великие философские труды, так не использовали их и те, кто жил позже, а именно, Грациан[109], Петр Ломбардский[110], Гуго и Ришар Сент-Викторские[111]. Ибо эти научные труды не были переведены в их время и не использовались латинянами, которые по этой причине отвергали их. И они не видели способа, как можно судить эти достойные труды исходя из священных тайн, но по человеческому разумению не принимали то, что не использовали, и порицали эти труды во многом, основываясь, тем не менее, на том, что святые учители ранее их отвергли. Но они не размышляли над причинами того, почему святые [так поступили], т. е. над тем, что эти научные труды не были в то время переведены, а также над тем, что Церковь на основании пяти затронутых выше причин не предписала их перевести.

А нынешние общепризнанные учители не используют эти научные труды, хотя многое из философии и переведено, поскольку находят удовольствие в незначительном и пустом: они пренебрегают двумя лучшими книгами Аристотеля по логике, из которых одна переведена с комментариями аль-Фараби[112], а другая, прокомментированная Аверроэсом, переведена без текста Аристотеля. И куда хуже отношение к другим [разделам философии], обладающим меньшим достоинством, например, к девяти математическим наукам, шести великим естественным наукам, включающим и множество других наук; кроме того, пренебрегают и четырьмя достойнейшими частями моральной философии; и находят жалкое оправдание своему невежеству у Грациана и других признанных учителей, которые не обладали знанием [этих] частей философии. Ибо после Христа святые не использовали достоинства философии, но не потому, что она противоречит Священному Писанию или пуста, поскольку она может оказать весьма действенную помощь богословию, взятому безотносительно и в соотнесении с Церковью Божией и государством верных, и обращению неверных, как будет достоверно показано в свое время. И столь печально, что подавляющее большинство современных ученых отвергает великие науки, которые, однако, были введены [в научный обиход] после Грациана…

Но хотя я борюсь с этими общими причинами всякого зла и хочу рее свести к прочному авторитету и мнению мудрецов и опытных людей, число которых невелико, пусть, однако, Ваша Светлость не подумает, что я желаю ожесточить Вашу Святость, и побудить к насильственному преследованию папской властью шатких авторитетов и самого большинства [современных богословов и философов], и, недостойный, находясь в тени Вашей Славы, стремлюсь навлечь неприятности на существующие научные институты. Но для того, чтобы алтарь Господень был полон дарами мудрости, я, будучи убогим, собираю попавшие ко мне крохи. Ибо величие Вашего Могущества может озаботиться для себя и наказать своим преемникам проявить попечение о сулящей выгоды всеобъемлющей полноте мудрости, взятой не только безотносительно, но в соотнесении с четырьмя вышеуказанными способами. Поэтому, когда разумение Вашей отеческой милости обретет более ясную определенность относительно этого, то решение Вашего Авторитета сможет легко убедить [принять то] людей науки и мудрецов, объявляющих себя жаждущими мудрости, что не может постигнуть основная масса ученых… А если у Вас нет времени, чтобы завершить все перед лицом толпы, то Ваше Величие может заложить основы, открыть истоки, упрочить корни, чтобы преемники Вашей Святости с большей легкостью могли завершить то, что было счастливо начато.

Итак, устранив четыре основные причины всего человеческого невежества, я в этом втором разделе хочу показать, что существует одна совершенная наука и она содержится в Священном Писании, из основ которой берет начала всякая истина. Итак, я утверждаю, что есть одна наука, госпожа прочих, а именно, богословие, для коего совершенно необходимы прочие науки, без которых оно не может быть действенным. И богословие использует в своих интересах силу прочих [наук], которые подчиняются ее приказам и повелениям. И, однако, существует одна совершенная мудрость, которая целиком содержится в Священном Писании, и она должна разъясняться с помощью канонического права и философии, и благодаря этим наукам происходит истолкование Божественной истины. Ибо мудрость сама по себе — это как бы сжатый кулак, а благодаря указанным наукам она становится раскрытой ладонью. [А едина мудрость потому], что вся она целиком дана одним Богом одному миру и с одной только целью, и вследствие этого тройственного соотнесения она приобретает единство. Кроме того, путь спасения один, хотя идти по нему можно по-разному, а мудрость есть путь спасения. И всякое размышление человека, которое не является спасительным, слепо, и приводит, в конце концов, к адскому пламени. А потому многие знаменитые мудрецы осуждены, поскольку обладали не истинной, но кажущейся и ложной мудростью, поэтому, согласно Писанию, воображающие себя мудрецами сделались глупцами. И Августин, говоря о Священном Писании, во II книге О христианском учении утверждает, что «если это истина, то здесь обнаруживается, а если [что-либо] противоречит Священному Писанию, то осуждается». И он имеет в виду, что, где бы ни обнаружил истину христианин, он должен знать, что это истина его Господа Истина Иисуса Христа есть мудрость Священного Писания. Следовательно, нет иной истины, кроме той, которая содержится в этой науке. И Амвросий говорит в комментарии к Посланию к Колоссянам: «Всякое основание высшего знания и земного творения пребывает в Том, Кто есть Глава и Создатель и тот, кто Его знает, не будет искать чего-либо еще, поскольку здесь совершенная сила и мудрость. И все, что он ищет в ином месте, он найдет здесь в совершенном виде». Итак, поскольку Священное Писание дает нам эту мудрость, то ясно, что здесь заключена всякая истина, а если имеется какая-то мудрость, противная этой, то она ошибочна и обладает лишь именем мудрости, и различие, которое в ином случае не приводит к противоречию, здесь к нему приводит, как явствует из сказанного в Евангелии (Мф 12, 30): Тот, кто не со мною, тот против меня. Итак, в отношении этой мудрости истинно, что то, что не сочетается с ней — против нее, а потому внушает отвращение христианину…