Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

И из всего этого происходит зло и отупляющее воздействие этих трех [язв], а также бесчисленные беды рода человеческого, и потому их [наличие] подозревается во всяком деле, и им нельзя доверяться: причем прежде всего следует отказаться от мнения толпы — на основании вышеуказанных особенностей, не потому, что они иногда [случайным образом] достигают истины, но потому, что по большей части приводят к многочисленным заблуждениям. И пример, и обычай лишь крайне редко обладают совершенством; толпа же, как разъяснено выше, никогда не достигает его.

Глава V

А укрепление для защиты от этих [язв] мы можем иметь только в том случае, если будем следовать указаниям и советам Бога, Его Писания, канонического права, святых, философов и всех древних мудрецов. И если мы придерживаемся этих указаний и советов, то мы не можем заблуждаться и нас не смогут в чем-либо опровергнуть.

Итак, выше были приведены в основном доказательства философов, показывающие вредоносность и отупляющее воздействие этих [язв], из-за которых мы можем и должны их избегать, но в силу приведенных ранее причин, относящихся к привлечению свидетельств философов, я умолчал о прочих [доказательствах]; теперь же я могу открыть и сходные свидетельства, в которых имеются более ясные указания и советы по поводу того, как избежать этих [язв].

Итак, отвергая мнение толпы, мы должны придерживаться этого указания из Книги Исхода (Ис 23,2): Не следуй за большинством на зло, и не решай тяжбы, следуя мнению большинства и отступая от правды. И мы должны следовать совету Туллия, [данному] в конце Тускуланских бесед, где он говорит, что «даже если ты пребываешь перед лицом толпы, не стремись присоединяться к ее суждению и не считай наилучшим то, что полагает таковым она». И Сенека в книге О многословии призывает и убеждает нас не следовать путем толпы, говоря: «Если толпа над тобой не потешается, то ты еще не достиг счастья». И мы, не подчиняясь обычаю, должны следовать совету Киприана, [согласно которому] «обычай, лишенный истины, есть застарелая ложь, а потому, оставив заблуждение, да последуем за истиной». И Августин предписывает, чтобы «когда явлена истина, обычай подчинялся истине, поскольку истина и разум всегда исключают обычай»[71]. И Исидор: «Привычка да будет подчинена авторитету; и пусть дурную привычку побеждают закон и разум». И поэтому Туллий в трактате О бессмертии души хвалит и превозносит тех, кто избегает обычая, говоря, что «великой душе свойственно в помышлениях своих отклоняться от обычая»[72].

Но имя авторитета достойно благожелательного отношения. А потому наши предшественники достойны почитания, независимо от того, обладают ли они истинным авторитетом или же [только] кажущимся, который является авторитетом вождей толпы. А против использования кажущегося авторитета подходят не только советы и заповеди, данные Богом, святыми, философами и всеми мудрыми, но и все то, что могло быть сказано истинными авторитетами против пороков человеческой слабости, может быть равным образом [обрамлено против] тех, кто пользуется ложным авторитетом. А потому, если у нас есть советы и заповеди против недостатков истинных авторитетов, то куда большими средствами [мы располагаем в борьбе] против тех, кто злоупотребляет [именем авторитета]. Но поскольку истинные авторитеты, такие как святые и первые философы, оказывают нам помощь в разыскании истины, то им следует выразить благодарность: так, Аристотель в I книге Метафизики благодарит своих предшественников, и в конце [трактата] О софистических опровержениях[73], он также желает принести предшественникам благодарность за многие открытия. А тех, кто заложил первые начала [наук], следует не только благодарить, но и относится к ним со всем почтением. И сообразно этому Сенека указывает в III книге Естественных вопросов, что «если нечто и открыто потомками, это открытие надо относить на счет предков, поскольку эти великие души впервые раскрыли тайны вещей, и тот, кто надеялся найти [истину], собрал многое для [дальнейших] открытий, и хотя из-за человеческой слабости древние во многом заблуждались, их следует за это извинить»[74]. Ведь в упомянутой книге Сенека говорит, что «древних надлежит выслушивать, извиняя их»[75].

Глава VI

Но поскольку вследствие первородного греха и вследствие собственных грехов того или иного [человека] все части воображения повреждены (способность к рассуждению слепа, память слаба, воля извращена) и [с другой стороны] благо и истина существуют единым способом, но ложь, противоположная какой угодно истине, и зло, противоположное какому угодно благу, варьируются бесконечным числом способов (пример этому приводит Философ во II книге Этики, говоря, что легко отклониться от данной точки по причине многообразия вариантов возможного отклонения, а истина и добродетель находятся в одной точке), а кроме того, существует бесчисленное количество добродетелей и истин и бесчисленное множество степеней у каждой истины и добродетели, то ясно, что человеческого ума недостаточно, чтобы во всех случаях совершать то, что необходимо, и в том или ином он не может избежать лжи и зла. И поэтому речения истинных авторитетов могут быть во многом соответствующим образом дополнены и исправлены. И этому превосходно учит Сенека в книге Естественных вопросов, говоря в III книге, что «мнения древних недостаточно точны, они, неопытные, еще заблуждались в отношении истины; изначально все то, к чему стремились [исследователи], было новым, затем оно же стало тщательно изученным, но в начале никакая вещь еще не доведена до совершенства»[76]. И в IV книге он говорит. «Настанет время, когда то, что сокрыто ныне, будет извлечено на свет дня, но это — дело грядущего. Для исследования такового одного века недостаточна Люди грядущего века узнают то, что неизвестно нам, и настанет такое время, когда наши потомки будут удивляться, как это мы не знали столь очевидных [вещей]»[77]. И потому он говорит в прологе к Большому труду, что в том, что открыто человеком, нет ничего совершенного, и указывает, что чем [философ] позднее [по времени], тем он проницательней, поскольку более поздние по времени [философы] начинают с трудов своих предшественников.

И поскольку искомое уже доказано мною на основании авторитетных высказываний и доказательством «от причины»[78], то теперь и, в-третьих, докажу это доказательством «от следствия». В самом деле, потомки всегда добавляют что-либо к трудам своих предшественников, а также многое [в них] исправляют и изменяют. Это ясно на примере Аристотеля, который оспорил все мнения [своих] предшественников. А Авиценна и Аверроэс также исправили многое в его Суждениях. К числу этого относится и проблема вечности мира, которую он практически не затронул: не удивительно, что он сам говорил, что знает далеко не все. Ибо он признавал, что не знает квадратуру круга, которая в наше время достоверно известна. А поскольку он не знал этого, то и многого другого. И Авиценна, глава и князь философии после Аристотеля, как говорит Комментатор[79], касаясь причины радуги в комментарии к Метафизике, и как показывают его труды, охватывающие, как у Аристотеля, все разделы философии, говорил, как утверждал вышеуказанный Комментатор, что материя радуги ему неизвестна. И в III книге Физики он не стесняется сказать, что не знает одну из десяти категорий, а именно — обладание. И, вне всякого сомнения, в книге по общепринятой философии[80] содержатся ошибки и заблуждения. Так, в XI книге Метафизики имеется ошибка касательно создания мира: там сказано, что Бог по причине бесконечного единства, коим он обладает, а также потому, что не пребывает в различных состояниях[81], может сотворить только одно, а именно, первого ангела, который вместе с первым небом[82] творит второго, в второй, вместе со вторым небом, — третьего, и т. д. И когда он там же указывает, что в иной жизни можно очиститься от любого греха и грешные души вернутся к славе, он явно ошибается. И так во многом.

вернуться

71

August, De hapt III, 3, 6.

вернуться

72

Cic, Tusc. disp., I, 38.

вернуться

73

Aristot. Soph. Elench, 34 (184b 7).

вернуться

74

Seneca, Quaest. nat., VI, 5.

вернуться

77

Ibid, VII, 25.

вернуться

78

Бэкон вслед за Аристотелем проводит различие между доказательством quia (доказательство «того, что») и propter quid (доказательство «потому, что»). Первое, по сути дела, индуктивное доказательство, второе — дедуктивное. Классическим примером индуктивного доказательства является следующее доказательство, приводимое Аристотелем во Второй аналитике (78а 30): Планеты (в отличие от звезд) не светятся // не светящиеся небесные тела ближе к Земле // следовательно, планеты ближе к Земле, (нежели звезды). При этом исходное положение известно по индукции, а в качестве средней посылки используется следствие (отсутствие свечения) причины (близость к Земле), которая является большой посылкой. В доказательстве propter quid, напротив, в качестве средней посылки используется причина, а следствие становится большой посылкой. Поэтому вышеприведенный силлогизм можно обратить в доказательство propter quid, переставив посылки так: те небесные тела, которые ближе к Земле, не светятся // планеты ближе к Земле // следовательно, планеты не светятся. В связи с указанными обстоятельствами доказательство quia часто именуется доказательством от следствий (ex effectibus), а доказательство propter quid — доказательством от причин (ex causis).

вернуться

79

Комментатор — так в Средние века называли Аверроэса.

вернуться

80

О чем конкретно идет речь, не вполне понятно; можно предположить, тем не менее, что речь идет не о «книге», а о «книгах» (косвенно это подтверждают дальнейшие слова Бэкона). В этом случае под «общепринятую философию» попадают все известные в эпоху Бэкона сочинения Аристотеля, которые изучались и комментировались в университетах, за исключением разве что таких «эзотерических» псевдо-аристотелевских сочинений, как Тайная тайных и др.

вернуться

81

Т. е. в силу своей неизменности.

вернуться

82

С точки зрения Авиценны, причиной творения мира является Божественное познание. Бог, абсолютное единство, познавая Сам Себя, актом познания производит из Себя первую интеллигенцию (Бэкон называет ее первым ангелом), чистый разум, в котором уже некоторым образом присутствует множественность, поскольку сам по себе он только возможен; этой интеллигенции соответствует первая мировая сфера (первое небо у Бэкона) и душа данной небесной сферы. Первая интеллигенция познает, с одной стороны, Бога, а с другой стороны — самое себя как в отношении потенциальности, так и в отношении актуальности. Результат первого — вторая интеллигенция, второго — мировая сфера, движимая второй интеллигенцией, третьего — мировая душа второй интеллигенции и т. д.

12
{"b":"286016","o":1}