И совсем не обязательно при изучении литературы в православной гимназии подводить "святоотеческую базу" под изучение Пушкина, Ахматовой, Байрона или Сервантеса. Современное школьное образование, к сожалению, пересушено методикой и очень прагматично; оно прежде всего настроено на подготовку учащегося к поступлению в вуз. Да и в самих наших преподавателях, замечательных, благочестивых людях, недоверие к культуре подменяется напором методики или, лучше сказать, желанием методически оформить православное понимание литературы, например, изучая Пушкина, выбирать религиозные стихи вместо любовной лирики.

Наряду с методикой — куда же без нее — в православной гимназии, как, наверное, и в любой школе, совершенно необходимо культурообразующее преподавание. Опыт становления православных школ в России показывает, что именно преподаватели, способные выполнять эту роль, не профессионалы-методисты, а энтузиасты, влюбленные в своей предмет или науку, пришли преподавать в православные гимназии. И несмотря на то, что внешне казалось (а часто и реально было), что эти люди не могли по-школьному научить детей, справиться с прохождением программы, они, однако, смогли дать ученикам нечто иное — вкус и любовь к культуре, интерес к окружающему миру, творческий импульс. Для школы это прорыв, но для образования, конечно, маловато. Для нас сейчас стоит цель — соединить весь наш опыт школьной педагогики с культурообразующим преподаванием, повернуться к культуре как к замечательному и хорошо изученному инструменту воспитания и образования, который сегодня особенно может помочь и родителям, и православным педагогам воспитать наших детей в Православии среди шквального напора ложных ценностей современного мира.

Хочу выразить сердечную благодарность протоиерею Сергию Романову за помощь в подготовке этой статьи.

Прошло уже более пяти лет с тех пор, как начало формироваться такое понятие, как православная гимназия или православная школа. Одной из существенных проблем такой школы является воспитание наших православных детей в Православии. Основным в этой проблеме является то, что мы живем в таких условиях, в которых опыт дореволюционных школ в преподавании Закона Божия практически неприменим. Мы, конечно, можем и должны учить наших детей основам вероучения, Священной истории, истории Церкви, догматике и т. д., но мы также должны понимать, что не это формирует их как православных христиан в современном обществе. Почему?

Дело в том, что современное церковное сознание да и церковное общество в целом находится в достаточно тяжелом состоянии. Создается такое впечатление, что образовалась какая-то брешь. В церковном поколении, в духовной традиции, словами Шекспира, порвалась связь времен между нами, живущими ныне, и нашими святыми предками.

Советская эпоха совершила в сознании сильный переворот, и коммунистическая формулировка, согласно которой Церковь существует для "отправления религиозных потребностей", прочно вошла в сознание советского и постсоветского человека. Давайте посмотрим, проверим себя, зачем мы ходим в Церковь, зачем мы причащаемся, молимся, исповедуемся. В чем для нас заключается духовная жизнь? И если мы будем честны, то в большинстве случаев окажется, что ходим мы только для себя, то есть, чтобы у Церкви взять, получить, унести, устроить свою жизнь. И чаще всего нам нет серьезного дела до тех, кто молится рядом с нами, так как молитва — это тоже наше частное дело. Мы пришли в Церковь получить, Церковь должна нам дать. Все очень просто — для нас обычно так складывается духовная жизнь, все существует для нас: и община, которая должна нас окормлять, и гимназия, которая должна решать все наши семейные проблемы. А на самом деле, все наоборот. Это мы должны идти в Церковь, чтобы отдать себя Богу и ближним, это в нас нуждается приход, это мы "живые камни", без которых не может строиться здание Церкви.

Это очень большая проблема, которую все мы призваны решать, — наш низкий духовный уровень — духовное потребительство, которое прежде всех других проблем тормозит духовное строительство нашей Церкви.

И наши дети, учащиеся в православных школах, это сознание уже успели в себе закрепить, уже научились, как можно всем пользоваться, ничего не отдавая.

Наше дело их направить в Законе Божием, дать им знания Священной истории и духовных законов. Но дети воспринимают эти духовные дисциплины, не прилагая никакого духовного труда, внешне, минуя душу и сердце. То духовное богатство, которое мы имеем, благодаря крови мучеников и подвигу преподобных, они получают с удивительной легкостью и безответственностью. Именно такое наше состояние является причиной того, что в нашей Церкви до сих пор не сформировалось настоящее, общецерковное почитание наших новомучеников и исповедников.

Много говорено о том, что такого грандиозного подвига мученичества и стояния за веру, как в Русской Церкви XX века, не знает история, что количество умученных и пострадавших за веру православную в России превосходит все мартирологи прежних веков вместе взятые. Но тем не менее мы больше знаем и исторически, и своим духовным опытом святых древней Церкви, нам ближе сугубо почитаемые нами великомученики древней Церкви, чем те святые, дети и внуки которых еще живы и известны нам. Однако все мы духовно предчувствуем, что именно подвигом и молитвами наших новых мучеников стоит сейчас наша Церковь, что именно в их "спасительном сеянии" крестного стояния за веру и Церковь лежит надежда на спасение и возрождение нашего православного Отечества.

И тем не менее между нами и ними, между нашей церковной жизнью и их жизнью во Христе лежит брешь, некий провал, разрыв в духовной преемственности. Мистически такая преемственность непрерываема, так как основана на сакральном иерархическом преемстве и единстве Церкви земной и небесной. Но в историческом плане такое может случиться. Сам подвиг новомученичества в России является продолжением всей духовной традиции нашей Церкви и ее естественным результатом. Наша Церковь последовательно, веками готовила себе этих великих святых, хотя до времени подвига мученичества в ее земной истории почти не было. Это естественно именно потому, что Церковь всегда живет подвигом. И в данном случае подвиг монашеского подвижничества, который был особенно очевиден в Русской Церкви, родил небывалый дотоле подвиг мученичества и исповедничества. И наши новые святые явились естественными продолжателями духовных трудов преподобных отцов и святителей. Это особенно видно, когда вспоминаешь о том кощунном изъятии и уничтожении святых мощей. Уже прославленные русские святые как бы изволили пострадать со всею Церковью, отдав свои святые нетленные телеса на поругание (святитель Иоасаф Белгородский, преподобный Сергий Радонежский, преподобный Савва Сторожевой и многие другие). Но наша Церковь была поставлена в такие условия, в которых была не в состоянии заступиться за мощи своих мучеников.

Это было трагедией нашей Церкви, когда мы говорили, что нет гонений на Церковь, что в тюрьмах сидят только уголовники, а не мученики. Потом мы боялись поминать их имена в церкви, и несколько поколений выросли с духовным изъяном, не восприняв от наших святых духовной эстафеты. Это очень хорошо чувствовали идеологи коммунизма и атеизма, которые последовательно очерняли и оклеветывали драгоценные имена Царственных страстотерпцев и наших иерархов, запугивая священноначалие, пресекая всякую попытку назидания народа Божия на недавнем подвиге мученичества. Только небольшая группа церковной интеллигенции благоговейно хранила, собирала и через самиздат распространяла драгоценные сведения о жизни святых страдальцев. И великий им за то поклон. Той же Зое Крахмальниковой, несмотря на ее теперешнюю позицию. Церковь молчала, а идеологическая машина работала очень хорошо, создавая своих кумиров, своих героев, свои идеалы для подрастающего поколения, для тех, из кого предполагалось сделать новую формацию, "нового советского человека". Так Богом устроен человек, что он ищет подражания. В нем заложено подобие Божие, и человеческая душа все время ищет подражания, по слову апостола Павла, подобни мне бывайте, якоже аз Христу (1 Кор 4:16; в Синодальном переводе: подражайте мне, как я Христу).