— Мне пора… Я сдержала обещание перед Лизой, но я больше не могу оставаться, — зловещим тоном продолжила она.

— Почему, Ника? — переспросил Юрий.

Она резко развернулась.

— Почему! — с болью в голосе воскликнула она и бессильно покачала головой. — Единственное условие, из-за которого я согласилась — безопасность моей семьи… любыми средствами, любыми способами… Что бы они не делали. Где бы они ни были… Я сдержала свое слово. Слово данное мне никто и не собирался… — ее голос дрогнул.

Кирилл повернулся к говорящим.

— Это из-за смерти отца Лизы? — спросил он, глядя на девушку.

— Зачем спрашивать, если вы знаете, похоже, больше чем я! — зашипела Ника.

— Юрий, что все это значит? — прорычал босс.

— Она работала на нас, босс, вернее… на нашу разведку… — ответил спец и его голубые глаза потемнели. — Ты нас убьешь? — спросил он остылым голосом.

— Зачем вас убивать… вы и так давно мертвы, — тихо сказала Ника и поежилась от холода. — Мне пора… я еще не закончила.

— Ты прекрасно знаешь, Ника, что у тебя нет другого выхода, — хрипло сказал Кирилл, подходя к ней.

— Я бы не стала так утверждать… Я могу убить вас и спокойно отправиться домой.

Спец подошел к ней вплотную.

— Ты хочешь меня убить? — он посмотрел в ее карие глаза и стал в них медленно тонуть. — Я — не против.

Кирилл прикоснулся кончиками пальцев к лицу Ники и нежно провел по смуглой щеке. Ника отдернула голову.

— Смерти ищешь? — притворно спокойно спросила она и отвернулась, пряча свое лицо.

— Ника, ты же сама только что поставила мне диагноз — я мертв… Давно мертв.

— Мне пора… — поспешно сказала она, не оборачиваясь, и направилась к двери.

— Подожди, — Кирилл ухватился за запястье ее правой руки. — Я… тебе грозит трибунал за закрытыми дверями.

Ника мягко освободила свою руку.

— Военный трибунал?

— Да… Я не прав?

Ника улыбнулась.

— Я не являюсь… — неохотно проговорила она. — Шпионы, агенты… как их еще называют, кажется борцы невидимого фронта… все это чушь… сложившееся представление никогда не соответствовало действительности… геройство, оружие, побеги, слежки… Все намного сложнее и это… слишком жестокое вранье, двойная, тройная игра… когда не узнаешь самого себя, нет… все намного сложнее… Открыто меня никто судить не будет, да и правовых основ никаких нет… — лицо Ники скептически исказилось. — Я ведь на самом деле была только переводчиком, пока не стала добывать секретную информацию для наших спецслужб, но я никогда не была военной и не имею никаких званий. Фактически для наших и чужих спецслужб я никто… Меня даже называли за глаза — Призрак… Вроде бы я и есть, с другой стороны меня нет, — она улыбнулась. — Там ведь никто даже не предполагал, не пытался соотнести личность неизвестного агента и личность смышленого в языках переводчика, но как им казалось, не более того… Военный трибунал мне точно не грозит.

— Тебе грозит кое-что похуже, — предостерег Кирилл.

— Возможно… — пренебрежительно сказала она. — Прощайте.

Ника направилась к выходу. У двери она внезапно остановилась и обернулась. Ее лицо потемнело от гнева и нарастающей тревоги.

— Сегодня утром… Следователь-стажер! Это вы подстроили? — ее голос звенел.

Босс кивнул.

— Но почему… Как вам удалось меня так провести? — с подозрением спросила она и апатично посмотрела в окно.

— С ним поработал Ник, — чуть слышно сказал Кирилл и стал к ней приближаться.

— Это… муж врача?

— Да, — обреченно ответил спец.

— Прежде мне… нам лучше никогда с ним не встречаться… я за себя не ручаюсь, — гневно сказала она. — Сегодня я из-за его работы чуть не довела до сердечного приступа замечательного человека!

С каждым шагом спеца, Ника ощущала, что в комнате становится горячее. Она взялась за дверную ручку и вскрикнула. Жар от двери подул в лицо… дверь превратилась в монолитную стену.

— Впечатляет, — произнесла Ника и перевернула ладонь. Взгляд упал на ожег, оставленный раскаленным металлом. Она подняла глаза и посмотрела на Кирилла. В его взгляде читалось раскаяние.

— Я не… — не договорил он и осекся, буравя взглядом ожег, будто бы от этого он мог испариться.

— А как насчет воды? — усмехнулась Ника.

— Какой воды? — настороженно спроси босс.

— Той, что в вас, — пояснила она. — Или я выйду сейчас из комнаты, или вы будете… умирать очень медленно и очень болезненно.

— Вода? — Юрий встал со стула. — Так это ты отправила своего связного в больницу с двадцати процентным обезвоживанием?

— Я выполнила то, о чем было условлено, — холодно ответила Ника, но никто ни на йоту не выполнил то, что было сказано мне… Я оставила семью, как мне казалось тогда, под надежным присмотром… И моя племянница осталось сиротой из-за того, что ее отца наши общие с вами знакомые, Юрий… втянули в одну смертельно опасную игру, посчитав, что он без труда справится со своей ролью… Но он был всего лишь очень хорошим спортсменом… игра, в которою его включили, стала для него последней… я ведь просила! — закричала она и в комнате закапал дождь, стремительно перерастающий в ливень… — их безопасность была одним единственным условием! Это единственное о чем я просила!

— Что ты делаешь? — заревел босс, глядя на свой антиквариат, который постепенно стал утопать в воде, медленно поднимающейся вверх.

Босс затрясся от злости, но не рискнул влиять на разъяренного спеца, так как, несомненно, поджарил бы кого-нибудь из своих подчиненных и самого себя в комнате, в которой все промокло насквозь. — Ты решила устроить нам потоп?

Ника не ответила.

Кирилл сел на стул и поднял лицо вверх. По нему стекала ледяная вода.

Все в комнате промокло насквозь и представляло собой плачевное зрелище, кроме самой Ники, казалось, вода невероятным образом обтекала ее тело.

Девушка протянула правую руку вперед и вода застучала по ее ладони, смывая ожег.

— Значит, вода? — напомнил Юрий и сел на стул у стены.

— Вода может дать жизнь, может убить, может исцелить или дать силы, чтобы исцелиться самому… даже звуки льющейся воды, плескающихся волн, стук дождя, удары капель по крышам, звук морского прибоя и грозы могут стать самым сильным обезболивающим с каким не сравнится даже наркоз, так как наше тело — вода почти на девяноста сотых… — как ни в чем не бывало, сказала Ника. — Она хранит информацию, забирает информацию и передает информацию… Она живет своей жизнью вне нас, пока мы не вмешивается в ее жизнь… И тогда она может злиться, обрушивая на людей потоки дождя, ураганы, снег и лед, скрывая все под своей толщей. Когда не остается ничего чуждого ей, она дает живому новый шанс… Замерзая вода обновляется, сбрасывая с себя негативную информацию и образует совершенные кристаллы — формулы жизни на земле. Циклы повторяются с той скоростью, с которой происходит развитие человечества. Когда оно ставит себя выше воды, выше самой своей сущности, тогда оно грозит быть стерто с лица земли, не смотря, на всю свою силу и приобретенную военную мощь… и лишь когда человек осознает свои ошибки, ему дается третий, сотый шанс… только… — Ника замолчала, глядя на воду, достигшую подбородка Кирилла.

— Только это будут другие люди, — холодно продолжил спец и встал. Он подошел к окну и разбил стекло.

— Думаешь, это поможет? — съязвила Ника. Юрий поднялся. — Законы физики действуют везде? Вода впитала в себя столько негатива, что готова их нарушить! — вторя словам Ники, вода стала подниматься вверх, не выливаясь через разбитое окно. Казалось, что между ней и улицей, возникла невидимая преграда.

Ника посмотрела на воду.

— Мы сами заставляем ее убивать нас, нарушая все правила.

Поток воды оторвался от пола и быстро поднялся к потолку, перечеркивая все существующие законы.

— Вы, кажется, очень хотели, чтобы я составила вам компанию, Станислав Анатольевич. — Ника улыбнулась, глядя на человека, с неподдельным страхом наблюдающего за водным вихрем, крутящимся над его головами. Его и без того тонкие волосы слиплись, с одежды стекали ручьи. — А ведь она поит и кормит нас и может быть очень даже милой, если с ней обращаться с уважением.