— Я купался, — размеренно пояснил Кирилл и открыл глаза.

Ник сильнее сжал руль.

— Что ты, за дурь несешь! Девчонка тебя слегка огрела, и ты умом тронулся? Хватит заливать!

На лице Кирилла застыла маска безразличия. Напарники ехали вдвоем, молча, еще несколько минут.

Первым мрачного напряжения не выдержал Ник.

— Допустим… ты купался в этой чертовой лаве, хотя я и не понимаю, что ты в ней забыл! Меня это не волнует! Выкладывай насчет девчонки! — потребовал он и со свистом выдохнул.

— Я хотел попробовать, — чеканно сказал Кирилл.

— Ты, о чем? Да забудь ты, об этом! — злобно бросил Ник. — Нам боссу нужно доложить, о результатах твоей прогулки!

— Прогулки? — непонимающе переспросил спец и на секунду прикрыл глаза, все еще ощущая фантомную боль в своей зажившей кисти. — Я тебе только что сказал, что моя рука зажарилась на стекле, словно я положил ее на поверхность лавы раз в десять больше, чем полторы тысячи по Фаренгейту, а ты несешь чушь, будто бы я ходил на прогулку? — свирепо прокричал он и приподнялся, его корпус завис над пассажирским сидением.

— Ты, вообще последние полчаса несешь всякую чушь… — сказал Ник, поворачивая руль вправо.

Пассажир качнулся, от неожиданного маневра водителя, вписался виском в боковое стекло 'мерседеса' и рухнул на сидение.

— Извини… — с сожалением произнес Ник, глядя на безжизненное тело напарника. — Меня достал твой треп! Оклеймаешься вовремя, чтобы доложить боссу, о своих приключениях!

'Мерседес' скатился на проселочную дорогу, проехал чуть больше километра и остановился у кованых ворот.

Водитель вышел наружу, не выключая зажигания. Камера на воротах повернулась в его сторону.

Ник подошел к старому охраннику и протянул руку через металлические прутья. Старик пожал его кисть и отпустил, произнося в рацию: 'Он чист', после чего отошел в сторону от дороги, выложенной отполированными булыжниками.

Ворота начали беззвучно открываться.

Через несколько минут, машина, проехав пару десятков метров, остановилась у входа в трехэтажный коттедж, облицованный огнеупорным декоративным кирпичом.

Водитель вышел на дорогу и прошагал к деревянной парадной двери. Напарник остался лежать на пассажирском сидении.

Ник прошел внутрь роскошной гостиной, в которой было светло от горящих бра и достаточно уютно: мягкие бежевые кресла, белоснежный кожаный диван, яркий ковер, черно-белые художественные фотографии Минска на стенах, монотонно тикающие часы и расставленные по всей гостиной растения в глиняных горшках, создавали атмосферу спокойной отрешенности от будничных городских хлопот.

Спец направился к лестнице и чуть не столкнулся с маленькой светловолосой девочкой, со смехом метавшейся по этажам дома.

— Кира, поосторожнее! — прошипел он, ухватившись за руку ребенка. — Ты, кого-нибудь так убьешь! — звонкий детский смех разнесся по гостиной. — Я — не шучу!

Спец на минуту закрыл глаза.

— Ник, хватит! Она же еще ребенок, что ты делаешь? — прокричала русоволосая молодая женщина. Ее тонкие черты лица искривились в гримасе отвращения.

Ник открыл глаза и посадил ребенка на белый кожаный диван.

— Извини, Кира, я… — он не договорил и замолчал, поглощенный размышлениями.

Лицо, руки и ноги девочки, не прикрытые сарафаном, утонули в маленьких красных пятнышках, которые начали сливаться в огромные красные синяки, стремительно движущиеся к ее шее.

— Кира, я больше не буду, обещаю! — умолял Ник. — Гуляй, где хочешь, прости!

Покрасневшая шея девочки стала светлеть.

Кира сделала глубокий вдох, посмотрела на спеца и ударила его ладошкой по лицу.

— Ты сделал мне больно! Ты — плохой! — она занесла ладонь вверх, готовясь еще раз дать ему пощечину.

Спец мягко перехватил руку ребенка и отвел в сторону.

— Прости! Ты — права. Я — плохой. Я сделал тебе больно. Больше никогда такого не повториться. Чем я могу искупить свою вину? — спец отпустил запястье девочки и сел справа от нее.

Кира надулась и сложила руки у себя на груди. Ее ноги нервно дергались, словно их сотрясали судороги.

Молодая женщина подняла подбородок девочки правой рукой, а левой нежно погладила ее по шее.

— Вика? — спец посмотрел в глаза испуганной жены. — Прости, Кира! — повторил он снова.

Рука Ника замерла на плече девочки, он закрыл глаза.

Прошло несколько минут, прежде чем ребенок соскользнул на пол, освободившись от невидимых объятий взрослых.

— Я тебя площаю! — заявила она с задумчивой улыбкой. — Но ты за это будешь всю ночь со мной иглать!

Кира потянула спеца за руку, пытаясь заставить его подняться. Он встал, но не сдвинулся больше ни на шаг.

— Или ты иглаешь со мной, или я… — она задохнулась от появившегося на шее кроваво-красного огненного пятна.

— Давай, я с тобой поиграю! — предложил появившийся в дверях Кирилл. — Пока этот… — он еле успел замолчать, сообразив, что длинный монолог, готовый слететь с его губ, явно лучше не слышать маленькому ребенку, — пока… дядя Ник… не поговорит со Станиславом Анатольевичем. Это очень важно для всех нас, — контролируя свои слова, закончил он и с обожанием посмотрел на девочку, а затем пронзил яростным взглядом Ника.

Кира взглянула на появившегося брюнета. Костюм на его теле сидел, как на манекенах, которые она часто прожигала своим дыханием. Но, он был своим.

— Я — согласна! — прокричала она и радостно бросилась на шею легкоатлета, чуть не задушив его в своих сильных объятиях. — А с тобой, — она повернулась к Нику, — я поиглаю позже! Только посмей не сделжать слово! — ее поджатые губы просигналили взрослым, что ради их же безопасности лучше не нарушать свои обещания, данные этому маленькому прелестному существу, в ярости походившему на дракона, прожигающего все, что угодно.

— Я же никогда не нарушал обещаний… Помнишь? — вкрадчиво напомнил он и улыбнулся, в то время как его сознание пронзила мысль о том, что их было слишком много, а он так ничему не научился.

— Да! Не налушал! И, только поэтому, я тебя площаю! — твердо сказала девочка и повернулась к Кириллу. — Пойдем, я хочу тебе показать, что у меня сегодня получилось!

Кира потянула спеца к выходу на улицу, где за домом, в тире, несколько часов назад оставила свои тренировочные манекены.

— Я уже предвкушаю, что это будет чем-то особенным! Не хотел бы я оказаться на их месте! — в ожидании потрясающего зрелища, он весело улыбнулся.

— А, может, все-таки? — ребенок замолчал, с надеждой глядя на оторопевшего спеца. — Я чуть-чуть?

Взгляд Кирилла померк.

— Извини… Меня сегодня уже раз убили, — он посмотрел на своего напарника и перестал улыбаться. — И мне хочется пожить… Да… мне, тоже сегодня нужно будет сходить к Станиславу Анатольевичу. Завтра может быть уже поздно.

Девочка разочарованно посмотрела на парадную дверь.

— Ладно, все лавно пойдем, я тебе ведь еще… — она потащила его за рукав на улицу и затараторила так быстро, что никто, кроме Кирилла, понимающего ее сверхскоростной лепет, не разобрал ни слова.

Когда входная дверь захлопнулась, Вика, очнувшись от тягостного оцепенения, закричала:

— О чем ты только думал? Она ведь несколько раз уже сжигала дом! И, кстати, благодаря тебе! Хорошо, что позавчера был Денис Леонидович и сумел потушить. Ему что, из-за тебя тут вечность торчать нужно? Скоро ты начнешь думать? Ты меня слышишь?

Ник стоял, молча, не произнося ни слова, будто не мог поверить в необычные догадки, крутившиеся в своей голове.

Вика потрясла его за плечо.

— Что? Ты, что-то…

— Ты, как всегда, ничего не слышал из того, что я тебе сказала! Когда ты начнешь слушать?

— Я тебя слушаю… — рассеянно ответил спец.

— Тогда, зачем ты мучаешь этого несчастного ребенка? Мало ей без тебя досталось?

Ник бросил злобный взгляд на дверь и с силой сжал зубы.

— Мне просто надоело смотреть на то, как вы все с нее пылинки сдуваете! — вспылил он.

— Сдуваем пылинки? Ты бы предпочел, чтобы она кого-нибудь поджарила?