— Я над ними немножко поработал, — скупо ответил он и опять замолчал, глядя куда-то вдаль.

— Это я и без тебя понял. Ты, поконкретнее, можешь?

Ник пожал плечами.

— Ты последний пост помнишь? — отрешенно спросил он.

— ГАИ что ли?

— Он самый.

Кирилл кивнул.

— Они до него доедут и увеличат скорость в два раза. — Кирилл ошарашено посмотрел на друга. — Не смотри ты так! Это для того, чтобы их остановили.

— И что с того? — уточнил спец.

— Девчонки плакать начнут, как только увидят гаишника, будто бы их знакомые к ним приставали и все такое…

Кирилл покачал головой.

— Это ты даешь, гений гипноза! Я и подумать не мог, что ты сразу с пятью поработаешь.

— Я и не то могу, Кирилл. Только хватит меня так называть! Звучит как клеймо — гений гипноза! Чушь. Я же тебе объяснял, что я с людьми по-другому работаю!

— После сегодняшнего эпизода — больше не буду! — согласился Кирилл, доев свой шашлык. — А все-таки, как ты думаешь, почему гипнотизеров не привлекают к раскрытию криминала?

Ник потер висок.

— Почему не привлекают? Еще как привлекают… Вот только редко. По одной простой причине… — спец погладил ладонью шершавый ствол. — Представь что ты вырезал ножом на стволе, на котором сидишь, какое-то слово, а затем зачистил его рубанком почти до всей глубины прорезей… Так вот, гипнотизеры, которых привлекают к раскрытию криминала, работают в обратном порядке. Они пытаются вытащить вырезанное тобой слово, когда его основательно зачистили что ли. — Ник с сомнением посмотрел на напарника. — Ну, представь, что ты написал слово на бумаге карандашом, а затем его стер — ты считаешь, что убрал графит… Узнать, что было написано, сказано, сделано, когда мозг все время стирает… Это ведь намного сложнее, чем внушить человеку что-либо — это любой из таких как я сделает без труда. А на деле получается, что в криминалистике наша работа малоэффективна. Но это только для тех, кто пытается остатки отпечатков твоего слова достать, или стружку кропотливыми усилиями на место приклеить, словно пазл собирая полоску за полоской. Но те, кто на обратной стороне, те, кто и есть криминал — для них гипнотизер — брат родной и ходит в цепях и кольцах. Только таких тоже очень мало… Боятся, что когда перестанут в услугах нуждаться — их уберут. Кому лишние свидетели нужны? У нас за пару сотен люди глотки друг другу перегрызть готовы, а тут свидетель очередного банкротства и трафика денег из одного кармана в другой!

Кирилл только покачал головой.

— Ник, помнишь разговор до магазина? — спросил он, глядя на угли.

Спец поежился.

— И, что ты хочешь знать?

— Я про твою реакцию на мой вопрос.

— Какой вопрос?

— Ты и сам прекрасно знаешь. Если спрошу, ты мне ответишь?

Ник кивнул.

— Сколько лет ты наркоманом был?

Ник бездумно посмотрел в глаза напарника.

— Два года, — откровенно ответил он.

Ночная мгла лишь слабо разрывалась светом от потухающих углей.

— Ты зачем… Как ты на иглу сел?

Ник недовольно замахал руками, отгоняя комаров.

— Как мне они надоели! До смерти загрызают.

Кирилл ждал.

Напарник потер левое плечо и закрыл глаза.

— Ладно… Я после армии вернулся и решил с друзьями оттянуться… Пошли мы домой к одному… другу… Ну, сам понимаешь, как у нас молодежь отдыхает, а тут один знакомый с собой пару доз захватил… героина… Я в жизни ни о чем таком не думал и не собирался никогда… Я же в спецназе был, Кирилл… Мышцы у меня были не хуже твоих…

— Ты…

— Вот и осталось все мое счастливое прошлое и два года жизни в том шприце… И будущее я себе изрядно потрепал… Я думаю, ты можешь понять, что такое зависимость от наркотиков. Ты же сам рассказывал, чем тебя в больнице только не кололи…

— Но мне было легче избавиться…. — Кириллу стало не по себе. — А как ты?

— Я понял, что на людей могу влиять еще в школе: вызовут отвечать, а я какой-нибудь бред несу, словно суть мыслей одноклассников улавливаю и по мысленным замечания учителя корректирую — мне высокие отметки и ставили… С каждым годом мои способности все сильнее становились, может потому, что я больше тренироваться стал. Не знаю… А когда дело дошло до героина… сломался я. Не устоял… вкололи мне эту дрянь… все и завертелось. Два года словно вечность в аду провел, даже не в аду… Если есть, что по хуже — я там и был… Постоянная ломка, если не уколешься… Постоянная злость из-за того, что доза стала слишком маленькой… Всего лишь два года — кто-то скажет, что я легко отделался, люди всю жизнь на игле сидят и слезть не могут. Да только за эти два года я единственного мне родного человека тогда в могилу загнал. — Ник сжал кулаки и стал с силой ударять ими по стволу дереву. — Вот черт… — он сомкнул веки и глубоко вдохнув, задержал на несколько секунд дыхание. Кирилл молчал. — Я ведь с матерью своей по-человечески попрощаться не смог. Болела она и умерла. Без меня… Ломка у меня была… Все дозу искал, а когда нашел и вколол… ее уже похоронили… Тоже… без меня… Когда на могилу к ней и к отцу все-таки пришел, спустя месяц… перевернулось во мне что-то… Она ведь меня одна растила. Отец в Афгане погиб, а я… Я тогда в центр и пошел, помощи просить… Вика там волонтером была и мединститут заканчивала. Я когда ее впервые увидел даже внимания не обратил… Симпатичная, может быть и больше чем симпатичная, мне не до нее было… Ломка была такая, словно с тебя кожу живьем снимают и сотни иголок на сантиметр тела втыкают… Боль была… Я ведь тогда на себе и начал практиковаться… На себе намного сложнее свои способности применять… что-то получилось. Когда боль уменьшилась я смог и на людей нормально смотреть… А Вика… она, когда меня увидела, почувствовала, что я такой же… Вернее не такой для всех, как и она сама. Она ведь от меня почти не отходила, когда я готов был сам себе вены перегрызть… И тоже мучилась… Если и есть у кого-то ангелы… то она… мой… Через год мы поженились и все завертелось, закрутилось… Сначала я в органы пошел, сослуживец отца помог, на мое лечение глаза и закрыли… Затем к главному в охрану предложили, а когда выяснили, что я… Меня к тебе… Вернее, тебя ко мне и приставили. — Ник ухмыльнулся, посмотрел на мангал и облизал губы.

— Да хватит облизываться! Ешь уже. Ты мой запас знаешь. Я сам не меньше съем.

— Вот и я о том же тебе толковал! — весело подтвердил Ник.

— Я же пошутил… Мне тоже захвати — я потом еще сделаю.

— Договорились! — провозгласил напарник и протянул Кириллу шашлык. — Из баранины, что и, вправду, вкуснее? — поинтересовался он, вдыхая божественный аромат.

— Еще как! — подтвердил Кирилл и с удовольствием стал поглощать вторую мясную порцию.

Ник настороженно взглянул на друга.

— Спрашивай, что хотел, только не тяни, как всегда. Меня это злит! — сказал, не поднимая голову, Кирилл.

Ник махнул рукой, отгоняя комаров.

— Что ты в Чечне делал?

Ответа не последовало.

— Можешь не отвечать, но ты ведь сам предложил поговорить, а тут, на попятную пошел.

Кирилл размял шею и посмотрел на берег реки.

— Воевал я там. Большая часть из моей сотни оттуда и есть… — неопределенно ответил он и продолжил грызть шашлык.

— Ты в Чечне воевал? — переспросил изумленный напарник, тот кивнул. — Ну, ты и мастер конспирации, Кирилл! Я голову ломал. Все считал, присчитывал. Не мог понять… а ты оказывается у нас боевой офицер! Вот это номер!

Кирилл тоскливо улыбнулся.

— Лучше б этого номера не было, Ник.

— Расскажи!

— Я же тебе говорил: плохо спать будешь и начнешь дергаться при моем виде. Как мне прикажешь тогда с тобой работать?

— Ты же меня знаешь, Кирилл. Я не отстану!

— Вот то-то и оно, что знаю. Приклеишься как банный лист и не отклеишься, пока тебя с силой не стряхну.

— Вот поэтому и расскажи — сам отстану, и силы целее будут!

Ник выжидающе посмотрел на друга. Кирилл о чем-то долго размышлял, собираясь с мыслями.

— У меня одно условие: никому ни слова. Ты меня понял?