— "Уважаемый господин Зундицкий!" Вот же гады, — возмутился старина Гарри, — фамилию переврали!

— Да не голоси ты так!.. — зашипел Раф.

— Я говорю, неужели так трудно запомнить мою фамилию?

— Откуда у тебя это письмо?

— Откуда, откуда… От Геры, — Зубрицкий пробегает глазами письмо. — Ты только послушай! Ах, как же занятно пишут эти государственные педерасты! "Ваше обращение рассмотрено положительно. Городским властям дано указание незамедлительно выдать Вам прах Вашего родственника гражданина Зундицера…" Второй раз, суки, фамилию переврали!

— Чтоб тебя черти взяли! Если еще раз повысишь голос, я тебе голову сверну! Читай тише!

— "…гражданина Зундицера Шлома Эверестовича для последующего захоронения на территории Хованского кладбища. Идиоты…" Ага! Это уже шариковой ручкой, узнаю уверенный почерк Германа. "Идиоты! Какой Зундицер?! Какое кладбище?!.. Анфиса Макаровна! Эти раздолбаи из канцелярии всё перепутали! Не работники, а какие-то чревовещающие дыроколы! Ничего поручить нельзя! Просто беда с кадрами! Правильно в свое время Ильич говорил, что кадры решают всё! Анфиса Макаровна, голубушка! Не медля ни секунды, отправьте с нарочным этот пакет по адресу: Москва, улица Тверская, дом триста одиннадцать, квартира восемь. Лёвину Титу Фомичу для передачи Зубрицкому Гарри Анатольевичу. Текст такой: "Ни до кого не могу дозвониться! Чтобы вас всех черти забрали! Никуда не уходите! Буду в двадцать ноль-ноль. Колосовский"". Ну, у него и секретарша! Вложила в конверт внутреннюю служебную переписку. Господи! — старина Гарри посмотрел на часы, — сейчас половина восьмого! Едем!

Раф молитвенно сложил руки и отрицательно замотал головой.

Некоторое время старина Гарри смотрел на Рафа.

— Черт с тобой! — наконец сказал он и с ключами от квартиры Шнейерсона, хлопнув дверью, вылетел из ложи.

— Проклятье! Нельзя ли потише! — услышал Раф голос взбешенного режиссёра.

Раф просидел в ложе до конца репетиции, невнимательно поглядывая на старательно кипятившихся актеров и пропустив финальную сцену. Шнейерсон пребывал в глубокой озабоченности.

Надо было срочно разыскать Марту или Рогнеду. Он понимал, что исчезновение Тита, — скорее всего, дело их рук.

"Шахматная доска, шахматная доска…" — шептал он сухими губами, и его взору рисовались людские толпы, беснующиеся на поле из черно-белых клеток. Поле, куда ни бросишь взгляд, было бесконечным, уходящим за тревожно зыблющийся горизонт, за которым угадывался раскаленный солнечный диск.

"Разыскать прошмандовок! Разыскать и взыскать!" — лихорадочно думал Раф. Но как разыскать, если обе негодяйки исчезли так же бесследно, как и Тит?

На занятиях барышни не появлялись, а дозвониться до них не было никакой возможности, во-первых, потому что у Рафа не было их телефонов, а во-вторых, когда он поинтересовался у инспектора курса, как разыскать Урончик и Марту… э-э-э, фамилию вот запамятовал, то профессору Шнейерсону посоветовали построже следить за посещаемостью и не сваливать всё на деканат.

— Уж не думал ли ты, что я брошу друга в беде? — с укоризной в голосе спросил Колосовский. Он опоздал на целый час и заставил старину Гарри поволноваться.

Зубрицкий опасался возвращаться в квартиру Тита и ждал приезда Колосовского во дворе, разгуливая с независимым видом возле помойки.

— Ничего я не думал, — пробурчал старина Гарри.

После того как телохранители председателя правительства по его команде прибрались в квартире и отправились вниз, к машинам, старина Гарри в двух словах рассказал Герману о таинственном исчезновении Тита.

Они сидели за столом в кухне, хранившей следы пребывания майора Грызя. Дверца холодильника была открыта, на кухонном столе в коричневой лужице валялась перевернутая кофейная чашка.

Когда аккуратист Зубрицкий захлопывал дверцу холодильника, он обратил внимание на разгром, который учинил там оголодавший майор. На нижней полке старина Гарри увидел большой черный пистолет. Ни слова не говоря, он незаметно положил оружие во внутренний карман пиджака.

Старина Гарри посмотрел на часы. "Какой же сегодня длинный день!" — подумал он.

Колосовский поскреб пятерней затылок.

— Ну, что будем делать?

— Это ты меня спрашиваешь?! Кто из нас председатель правительства, ты или я? Я бы на твоем месте приказал нашим доблестным органам срочно разыскать Тита.

— Силовики подчиняются президенту… Я, конечно, мог бы деликатно попросить министра МВД… А стоит ли? Я совершенно не уверен, что это поможет. А ты?

— Чёрт его знает…

— Вот именно.

— Позвони своей Рогнеде…

— Я её не могу найти уже вторую неделю. Она исчезла…

— Значит, нашему Титу конец…

Следует продолжительная пауза.

— Я бы чего-нибудь выпил, — нарушает молчание Герман.

— Тебе иногда в голову приходят здравые мысли…

— Вахрамеев! — кричит премьер-министр.

В дверях возникли две фигуры — порученца с быстрыми, близко посаженными глазками и толстенького маленького полковника с двумя одинаковыми кейсами в руках.

Порученец выглядел, как офицер, облачившийся в непривычный штатский костюм, а полковник, в свою очередь, — как штатский, впервые надевший военную форму.

Порученец без слов взял из рук полковника оба кейса.

Полковник же, развернувшись, неслышно вышел из кухни, а порученец, прежде чем последовать за полковником, подошел к столу, положил на него сначала один кейс, потом второй, набрал код, крышки чемоданчиков откинулись, и на свет божий были извлечены маринованные огурчики в стеклянной банке, две бутылки "Зубровки" и бутерброды в пластиковых контейнерах.

— Так вот что таят в своих недрах ядерные чемоданчики слуг народа! — потирая руки, с энтузиазмом воскликнул старина Гарри, когда порученец скрылся за дверью. — Ради одного этого стоило бороться за пост премьер-министра, — он открыл бутылку и разлил водку по стаканам.

— Ядерный чемоданчик — прерогатива президента, — поправил Зубрицкого Герман. — Но мои чемоданчики ничуть не хуже, не правда ли?

В этот момент друзья услышали шум, донесшийся из коридора.

— Вахрамеев?.. — недовольно крикнул Колосовский.

Вместо Вахрамеева в дверях возникла фигура полковника.

— Герман Иванович! Извините, ради Бога! Там какой-то ненормальный в халате и босой рвется в квартиру. Говорит, что живет здесь… Ну, мои парни его и скрутили…