Еще секунду назад я сидел пень пнем, но когда Кристи положил мне руку на плечо, на меня вдруг накатила волна безумия: я жаждал немедленно увидеть Элеонору, сжать ее плечи, безжалостно трясти…кусать ее губы…заставить ожить! Да, да, меня самого воротило от этих мыслей, но как же она могла так поступить со мной?!

Конечно, медсестра уже ушла. И конечно, Кристи немедленно «зацепил» другую. Когда он за руку вытащил ее из дверей, лицо его сияло.

– Ну и баран ты, брат!

Девушка смотрела на меня сочувственно:

– Не расстраивайтесь так, может быть, все обойдется. Будет ясно через несколько дней. Это очень редкий случай, лично я первый раз такое вижу, но все равно пока что рано ее хоронить. Принести вам воды?

Ага, понятно, уже все в курсе, что я могу свалиться в обморок. Люди очень приятные существа – никогда не упустят случая перемыть тебе кости, сами решат, кого когда хоронить… не понял? Что она сказала?!

Кристи от души веселился.

– Он не будет расстраиваться, девушка – это я вам обещаю. Он вообще думал, что она умерла.

В этот момент произошло что-то странное: я был в больничном коридоре и видел справа от себя короткий белый халатик, а слева – улыбку в 32 зуба, но при этом чувствовал, как по животу скребут обломанные стебли чертополоха, и вдыхал запах крови, заполнивший мой серо-лиловый мир. А потом по горлу резануло скрипкой.

– Скажи, крутое соло? Paul Mercer, вампирский бал, коронация главной ведьмы! С ютюба передрал – а скажи, чистый звук? – Кристи совал мне под нос свою мобилу, которая разливалась на весь коридор, и, похоже, не собирался брать трубку.

Медсестра укоризненно качнула шапочкой и взялась за ручку двери.

– Так, – сказал Крис, – вам, девушка, еще раз гран мерси, а мы – снялись отсюда. Поговорим в машине.

На улице оказалось так много света, голосов и лиц – и топот, и сигналы машин, и запах бензина… я даже подумал, что мог бы попробовать что-нибудь сказать. Попробовал. Получилось мерзкое бульканье.

– Да ладно, брось, – Крис треснул меня ладонью по спине. -Садись давай. Сейчас подумаем.

– Значит, вот что мы имеем: твою красавицу нашли около трассы – той, которая идет к таможне мимо Хынчешть. Нашли уже без сознания. Как она туда попала – никто не понимает. Никаких травм нет. Никто ее не насиловал. Судя по анализам, она здоровее нас с тобой. А вот что с ней – никто не знает. Что-то вроде комы, как я понял, а санитарки болтают, что это, типа, летаргия – но они бабы деревенские, поэтому их вычеркиваем.

Рано хоронить, вспомнил я, и почувствовал, что сейчас разрыдаюсь.

– Этот инспектор, – сосредоточенно продолжал Крис, – спит и видит, как бы с себя поскорее все спихнуть, так что если родственники не найдутся, или найдутся, но предъяв никаких не будет, дела не будет тоже. То, что он сказал тебе не уезжать – чушь собачья, не имеет права, я уже звонил нашему юрику. В общем, если хочешь, погнали за билетами – хоть на жэдэ, хоть в аэропорт. Только мне кажется что ты не хочешь… так что давай лучше сядем на хвост моему куму, а? У него все умотали – и жена с сыном, и теща, так что парень гуляет сегодня. Ну что? Фиг ли толку дома сидеть? А в больничку тебя не пустят – ты ей никто, да если бы и был кто-то, в реанимацию все равно не особо пролезешь. Помочь ей ты ничем не можешь, и вообще вид у тебя хреновый, так что поехали, брат.

Кристи повернул ключ зажигания.

– Тем более менты, насколько я их знаю, будут стараться разрулить все прям сегодня. И логично звонить как раз вечером, потому что найти они могут, скорее всего, домашний номер. Сам подумай, это ж плевое дело, сейчас ведь компьютеры кругом: позвонил в кассы, узнал фамилию – по фамилии адрес и телефоны, а потом по ментовской базе – родственные связи. Если инспектор не дурак, у него все схвачено в братских странах. Так что ему и не надо особо напрягаться. Вот увидишь, он тебе прям завтра позвонит, – Кристи уже выруливал на скоростную полосу виадука.

Я и вправду чуть не плакал от благодарности, горя и бесконечных приступов тошноты – почти как тогда, в девяносто пятом, когда Фрола и его подпевал выводил из класса молодой энергичный участковый с фуражкой на затылке и киношным вихром ровно посредине потного лба. Было видно: этот их не отпустит из жалости или за здорово живешь, и в общем-то, так оно и вышло – все пятеро вернулись домой только после того, как папаша Фрола отвалил кому положено нужную сумму.

А утром я проспал. И открывая дверь в кабинет физики, думал только о том, что б такого получше соврать: сломался будильник, не приехал автобус, опоздала электричка… чушь, электрички не опаздывают…я окаменел, наткнувшись взглядом на ухмыляющуюся рожу Фрола.

– Здорово, Мартын!

Физик суетливо нырнул в подсобку.

– Ну что, вешайся.

– Фрол, прекращай – ты ж слышал, что твой батя вчера сказал, – в голосе подпевалы зазвучал страх.

– А че прекращать? Я тоже когда-то батей стану!

– Если только под электричку не попадешь, – брякнул я сам не знаю почему.

19. Самый крупный лесной массив на территории Молдовы

Гулянка была в той стадии, когда надо накрыть, расставить и нарезать, а женщин для этого нет, поэтому кто-то умный уже полчаса назад смочил всю процедуру. Так что на меня почти не обращали внимания – тем более что Крис громко объявил, что на обратном пути за руль не сядет.

Я попросил ключи и пошел к машине, которую мы оставили прямо на опушке леса, обступившего дачный поселок, улегся на заднее сиденье и вытянул ноги в густую сухую траву. Пусть скорее наступит завтра, и пусть Крис окажется прав, умолял я кого-то, пожалуйста, пожалуйста! А потом стал вспоминать все техники релаксации, которые только знал – вдох на два счета, выдох на семь, представим себе мандарин и будем его поворачивать, внимательно рассматривая поры и другие детали… Надо взять себя в руки.

Пока я упражнялся, окончательно стемнело, стало прохладно и странно тихо – шум вечеринки как будто был за стеклом, а из леса прямо на меня наползала сырость и запах умирающего лета. Хотелось убежать туда, вжаться в поваленный ствол и перестать дышать, думать, мучиться. Стать мхом, мягким и безразличным.

– Марик20, ты ведь не хочешь пить, я же правильно понял? – у меня чуть не остановилось сердце, когда прямо передо мной внезапно материализовался Крис.

Нервы ни к черту…

– Нет, Кристи. Я, наверное, залягу на пару часов, как-то паршиво… Хорошо? Спасибо тебе.

– Да ладно, прекращай, что за разговоры. Я тогда потопал. Ты только люки задрай, а то комары сожрут.

– Ага.

– Давай, не кисни. Отдохни часок, и приходи зажигать.

И Крис, хлопнув меня по колену, ушел.

Если бы он был тогда рядом, ничего, может быть, и не случилось бы. Или я мог бы не пойти в школу – если бы знал, что вся фроловская шарашка наутро усядется за парты как ни в чем не бывало. Но я не знал. С омерзением глядя на выползшего из каморки физика, Фрол стал обещать мне все, что обычно обещают в таких случаях – ну, вы знаете, – но тут пришел военрук и увел всю гоп-компанию: Фрола сотоварищи очень ценили за выносливость, так что уроки они высиживали редко: кто-нибудь да забирал их – перенести что-нибудь, разгрузить или оттащить. В этот раз нужно было привезти новые учебники с какого-то склада.

Я машинально выпрямил спину. Слава богу. На сегодня можно забыть о них, а дальше – жизнь покажет.

Назавтра я остался дома, послезавтра – тоже, потом выпросил у мамы еще день. А когда пришел на уроки, сообразил, что мне, похоже, объявили бойкот. Тем же вечером мама прилетела домой в едва вменяемом состоянии. Ее глаза за запотевшими стеклами перекошенных очков выглядели совершенно безумными. Не помню, чтобы хоть когда-нибудь видел ее в таком состоянии.