– Вы позволите просмотреть его? Я не буду вам мешать, сяду на скамейке во дворе, – похоже, мне все-таки удалось справиться с голосом.

– Ладно. Только листы не рвите и ничего не пишите! Я буду на кухне, – пробурчала женщина.

Проследив за ее взглядом, я понял, что обзор из кухни просто отличный. Ну ничего, как-нибудь выкручусь…

– Ладно, я тоже пойду, – сказала тетя Дуся.

– Конечно! Спасибо вам, я быстро. Скоро вернусь.

Я искал, прежде всего, номера телефонов с местными кодами, и хотел знать, что было на той странице, где записи заканчивались. Все остальное, наверное, не имело решающего значения – к тому же, я не терял надежды получить органайзер навынос: если что, свожу эту железную Наталью в КИшинев, чтобы она увидела Лялю своими глазами. Наверняка сердце у нее дрогнет. И к тому же, она попросту обязана отдать вещи Кларе, так что не стоит терять на это времени.

Другое дело – тайник. Напустив на себя максимально умный вид и неторопливо перелистывая страницы, я мысленно перебирал содержимое своих карманов. Деньги, права… Точно! Ручка-кинжал! Она меня забавляла, и я везде таскал ее с собой. Да здравствует товарищ Станчу!

Я аккуратно выудил ручку, поддел стопку склеенных листов, и они с треском отошли от обложки.

Хозяйка, которая резала что-то прямо у кухонного окна, впилась в меня взглядом, но не разглядев ничего подозрительного, успокоилась. В тайнике оказалась во много раз сложенная бумага вроде папиросной. Стараясь не делать лишних движений, я потихоньку вытащил ее и спрятал в рукав.

Почти весь обратный путь я пробежал.

34. Общепринятое обращение к женщине

Даже одного взгляда на карту, нарисованную на тончайшем листе, было достаточно, чтобы понять, что на ней изображена система переходов. Что же это – дороги? Подземелья? Прошло некоторое время прежде чем мне удалось разобраться, сориентироваться и понять, что все пути – какие бы они ни были, наземные или подземные, – проходят через реку. По ее ширине они обозначались точечным пунктиром. В двух местах, расположенных на максимальном расстоянии друг от друга, дороги пересекались. В нижнем углу точка пересечения была обозначена значком, напоминающим глаз, а в верхнем – стрелкой.

Карта выглядела очень, очень старой – темная от времени, покрытая темно-коричневыми пятнами, с обожженным углом. Легенду прочесть мне не удалось – на ее месте зияла дыра, края которой явно были обработаны каким-то раствором.

Хорошо, предположим, карта – именно то, ради чего Ляля поехала поездом. И, допустим, место, куда она так стремилась, тоже здесь. И да – я готов согласиться, что даки прятали здесь золото: легенда же говорит, что оно под водой. Но тогда должны быть пути, которые к нему ведут, и выходы на поверхность, если эти пути под землей (что было бы очень даже логично). Только вот как все это отыскать? Где это таинственное место?

Река?

Точно, она может помочь – если предположить, что на карте Прут. Нужно наложить старую карту на современнную и посмотреть что получится; правда, современную придется ваять самостоятельно, чтобы не напутать с масштабом. Ну ничего – даром, что ли, я убил лучшие годы своей жизни в учебных заведениях?

Когда уже стало казаться, что мои мозги вот-вот вскипят, я, наконец, смог сделать окончательный вывод: место, обозначенное стрелкой, находится здесь, в городке. В крайнем случае, совсем рядом с ним. А чтобы сказать наверняка, нужны очень точные приборы и самое главное – человек, который сможет ими воспользоваться.

Я сфотографировал старую карту и по электронке отправил Станчу, в стомиллионный раз пожелав здоровья тому, кто изобрел мобильный Интернет. Снимок был прикреплен к самому трогательному письму, которое я только смог сочинить. Подожду, решил я, пусть его любопытство замучает, а потом объясню все по телефону.

Буквально через пятнадцать минут начпресс позвонил сам.

– Марк, дорогой, где ты это откопал?

– У меня свои источники, Василь Петрович, и вы же знаете, что выдавать их – не принято, – отшутился я.

– Ладно, я тебя все равно запытаю, – добродушно загудел Станчу. – А она что, настоящая?

– Нет, конечно, ну, то есть, да – пацаны местные нарисовали, исследуют округу. Но я же тут в гостях, надо ж чем-то отблагодарить, а для вас это раз плюнуть, вы же все можете. Выручите, а? Они просят определить точные координаты места, обозначенного стрелкой. А река – это Прут.

– Вот делать мне больше нечего…- заворчал Станчу. – Ладно, сейчас передам в топографический.

– Я ваш должник, Василь Петрович, – проворковал я.

– А то как же! Да не забудь еще сообразить привет для ребят, которые будут с твоей картой возиться, – и он отключился.

Взглянув в мутное зеркало, прислоненное к переплету оконной рамы, я увидел, что уши и щеки у меня горят. Да и вообще, честно говоря, видок безумный. Хорошо хоть, не надо никому отчитываться, в чем дело.

И еще хорошо, что Алекс выручил меня с этим рецептом: я вспомнил свои чудовищные то ли видения, то ли галлюцинации и поморщился.

Неприятно чувствовать себя маньяком.

И тут, на мое счастье, тетя Дуся позвала обедать.

Радиоточка на кухне разливалась церковным многоголосьем, дядя Миша со степенным видом сидел во главе стола. Увидев меня, он тут же взялся за пробку графина.

– Михаил Гаврилович, мне еще работать, – запротестовал я.

– Ничего, поработаешь, я же работаю – и ничего! А что, говорят, ты к Наташке Бойке ходил?

– Ага.

– Ну не хочешь объяснять, зачем, я и не спрашиваю, только чтоб ты знал: у нее племянник – ворюга! Так что ты держись от него подальше. Он хоть и молодой, а пропал уже совсем! Говорят, что и наркоманит – и живет прямо там, с ней вместе, между прочим! Во втором полдоме, там, где бабка ихняя лежит.

– А что он ворует? – я не выдержал, улыбнулся: роль обличителя мало подходила дяде Мише.

– Все что под руку попадется! То счетчик открутит, то кабель смотает, то вот крышку люка канализационного снял. А вчера возле церкви Валя медичка рассказывала, как он к ней приходил – наркотики кончились, наверное. И принес шкатулку с драгоценностями. А там был старинный браслет на пряжке, с красными камнями. Настоящими, а не стекляшками какими-нибудь! Вот и думай, где он его мог взять?

…Узкое запястье, и на нем – массивный антикварный браслет со светлыми, почти розовыми, рубинами, в которых от каждого толчка поезда вспыхивают неожиданно темные, кровавые всполохи…теперь понятно, почему эта Наталья такая железная – прикрывает племянничка.

За воротами кто-то кричал – звал хозяина. Дядя Миша вышел.

– Вот я все тут поставлю, Марик, и вы с Михаилом Гавриловичем обязательно поужинайте. А если он у соседа застрянет, так ты сам покушай, хорошо? – хлопотала тетя Дуся. – Потому что я поздно вернусь, а не пойти не могу – обещала давным-давно, не знала же, что гости будут… Не очень-то хорошая я хозяйка, да? Плохо тебя принимаю…

– Да бог с вами, тетя Дуся…

– Да, плохо, – решительно сказала она. – Так что еще один грех на мне, а ведь понедельник только. Ну что делать? Такая жизнь. Будет суббота, исповедуемся, помолимся, и снова начнем. Так ведь? Если виноват, должен мучиться – а как же еще?

– Ну, не мучиться, – мне было неловко.

– Нет, так нельзя. Вот, например, которые говорят, чтобы стариков и больных усыплять – они что себе думают? Человек, он же должен по порядку умирать, правда? Наделал дел – лежи, болей, плачь, кричи, пока не раскаешься, пока не смиришься. А когда Бог решит, что хватит с тебя, тогда он тебя и заберет. Он решит! А не мы.

– То есть мы совсем ничего решать не должны?

– Нет, ничего. Только одно решать – делать или не делать. А если уж сделал – пожалуйста, получи!

– А если просто подумал?

– Ну, тут, я считаю, все от человека зависит. Одни, например, больше в бога верят, другие – меньше, третьи совсем коммунисты, а вот соседкина дочка вообще за турка вышла.