"Висп?.."
Таша, не моргая, смотрела на него.
"Я… Нет… нет, нет! Что за бред?!"
— И я… стану?
— Нет, конечно, нет! — парень, видимо, ожидал более бурной реакции: во всяком случае, пока он впихивал ей в руки кружку, опаска в его взгляде сменялась явным облегчением. — Ведь я приготовил противоядие, я успел!
Таша вдохнула исходящий от напитка пар.
Рвотную потугу она сдержала с трудом.
— И это мне нужно выпить? — вдохнув ртом, выдавила Таша. — Если оно так пахнет…
— На вкус оно ещё хуже, чем на запах, — мрачно признался Джеми.
"…а чего ещё ты ожидала от пойла с входящим в состав пальцем мертвеца?"
"Богиня, меня и без того тошнит…"
Таша выдохнула, зажав двумя пальцами нос, поднесла кружку к губам и сделала глоток.
"О, ксаш!!!"
Торопливо проглоченная дрянь так и не дошла до желудка, миг спустя вернувшись в горло.
— Не смей!!! — Джеми с воплем зажал ей рот. — Глотай, живо!!! Ты должна выпить всё до капли, а не то…
Кривясь, Таша опять проглотила. На сей раз сдержала рвоту, убедилась, что пойло таки достигло пункта назначения, и только затем жадно вдохнула:
— Не пробовала, конечно, но почему-то кажется, что коровьи экскременты на вкус приятнее… — её передёрнуло. — Сплюнуть хоть можно?
— А толку-то? Ещё вон сколько, — философски заметил Джеми. — Мой совет: оставшееся постарайся выпить залпом.
— Очень дельный, нечего сказать…
Конечно, Таша понимала — кружка повинна лишь в том, что гончар сделал её довольно-таки большой. Но это не мешало ей смотреть на несчастное глиняное изделие с ненавистью.
"…гурманка, чтоб тебя! А ну живо пей!! Или мы такие нежные, что предпочтём умереть, но не глотать всякую бяку?"
"Хуже, чем умереть…"
— Пей, — решительно сказал Джеми, — потом сладеньким запить принесу.
И Таша выпила. В три присеста, ибо залпом такой объём можно было проглотить, лишь захлебнувшись. Давясь, сквозь невыносимую тошноту, костеря последними словами питьё, Джеми, виспа и всё на свете, но выпила. Когда девушка откинулась на подушки, дыша мерно и глубоко, — Богиня, только бы не стошнило, молила она, — Джеми торопливо выбежал из комнаты с пустой кружкой. Минуту спустя вернулся с полной, со словами "на сладенькое, как обещал" протянул её Таше — однако при взгляде на её трясущиеся пальцы вздохнул и предпочёл сам влить "сладенькое" девушке в рот.
— Теперь мы с тобой квиты… — Таша жадно сглотнула последние капли мятой отдающего напитка. Вкусный… — Что это?
— Да так… чай. С настойкой сон-травы.
Дурнота, поднявшаяся от желудка, будто расползалась по всему телу. Веки слипались.
— Зачем?.. — язык ворочался еле-еле.
— Следующие несколько часов будут не самыми приятными в твоей жизни, — Джеми заботливо поправил ей одеяло. — Будет лучше, если ты проведёшь их в бессознательном состоянии.
"Только проснулась ведь…"
Темнота.
…превращение уже входило в привычку. Надо было просто сосредоточиться. Труднее всего осадить зверя, который в первые мгновения особенно норовит захватить контроль — но и с этим она уже справлялась без особого труда. А неприятные ощущения… почти не замечались. Ну, щекотно слегка. В общем и в целом — как чихнуть, только всем телом.
Удостоверившись, что одежда надёжно спрятана под кроватью, — нельзя же просто оставлять в шкафу, мало ли, папа проверит, — вспрыгнуть в форточку, оттуда на карниз. Поразмыслить, маятником качнуть хвост.
А ещё после перекидки всегда сосало в желудке. Мама говорит, временно, в связи с большими затратами энергии, но, как бы там ни было…
Белая кошечка прыгнула на соседний подоконник и, юркнув в щель приоткрытого окна, скакнула на стол. Там дожидалась папу солонина, заботливо нарезанная Ташей ещё пару часов назад — но, думается, он не обессудит, если она возьмёт кусочек…
Дыхание она расслышала слишком поздно. Лишь за миг до того, как услышала шаги.
И этого мига было явно недостаточно.
Альмон, зачем-то застывший у порога, — наверное, через открытую дверь детской вглядывался в колыбель, — толкнул дверь; и на застывшую посреди стола кошку с куском солонины в пасти он среагировал куда быстрее, чем Таша могла ожидать.
Она почти добралась до подоконника — ей не хватило того самого мига. И поэтому её схватили за хвост, а потом перехватили за шкирку, дико тряхнув:
— Моё мясо воруешь, Мраково отродье? Моё мясо?! Я тебе покажу, как воровать, тварь! Ты у меня больше никогда по чужим кухням лазить не будешь!
Невзирая на жалобный мяв, её поволокли на улицу. Ай, больно-то как… пусть за шкирку, но кожа-то тянется, да и ногтями впился…
Куда её несут? Дурацкая ситуация… и перекинуться она не может — никто ведь не должен знать, даже папа, мама же ясно… О, знакомые запахи. Старое дерево, ржавое железо, разложившаяся в сарае солома, гнильё, разруха…
Изба старухи Шеры. Давно опустевшая, но ещё довольно крепкая — когда-то, наверное, опрятный чистенький домик с каменным колодцем рядом. И зачем, интересно, её сюда…
…колодец.
Нет, нет, неужели…
Дико брыкнуться, пытаясь оцарапать держащую её руку — но круглая деревянная крышка уже сдвинулась в сторону:
— Приятного аппетита!
Пальцы на её загривке разжались.
Она же не может лететь так долго, — всего-то аршинов семь, наверное, — но почему полёт затягивается в вечность, и эхо зеркалит кошачий крик, и темнота вокруг смыкается, и…
Её окутал холод — казалось, она рухнула в жидкий лёд.
Таша среагировала почти неосознанно.
…раз, два…
Тьма была повсюду. Тьма и ненормальный, дикий холод.
Девочка отчаянно царапала окружающие её со всех сторон стены. Где же поверхность, Богиня, где…
А потом, вспомнив что-то, она замерла — и позволила воде вытолкнуть её наверх.
Таша жадно вдохнула. Моргнула, позволив глазам привыкнуть к серости. Вскинула голову — свет… слабый контур круга над головой. Свет дня, прокрадывающийся в щель меж стенками и крышкой колодца. Будто во многих верстах от неё.
Узкая шахта колодца была куда глубже, чем можно было подумать. И дно было куда дальше.
Она рванулась к стене, пытаясь ухватиться за неё, но камень был склизким и гладким, слишком склизким, слишком гладким…
Холодно. Вода в бывшем ведьминском колодце не замерзала самыми суровыми зимами, — наложенные заклятия препятствовали, — но вот подогревать её Шера не собиралась.
Губы уже разомкнулись, чтобы крикнуть, позвать — но вдруг крик замер.
Если кто-то услышит…
…если кто-то найдёт её в колодце без одежды…
…если приведут домой, к папе…
Никто не должен знать. Никто. Мама ведь говорила.
Даже папа не должен знать, кто они на самом деле. Даже Лив.
С тихим плеском Таша барахталась в ледяной воде, широко открытыми глазами вглядываясь в недосягаемый свет.
Пожалуй, зря она решила прогуляться…
Из марева сна Таша вынырнула внезапно.
Что-то было не так. Что-то…
…изменилось.
Таша, не моргая, смотрела в потолок. Пыталась прислушаться, осмыслить, понять…
— А вы плоснулись, да?
Девушка скосила глаза — на стульчике, с книжкой сказок в руках сидела светловолосая девчушка в простом белом платьице. Лет шести, наверное. Бровки домиком, губки бантиком, носик пуговкой. Кукольно-круглые голубые глаза с любопытством её рассматривают.
— Ты… Кира? — почему-то вышел хриплый шёпот.
Девочка весело кивнула.
— Дядя Джеми велел мне следить, когда вы плоснётесь, — важно добавила она, не утруждая себя попытками выговорить букву "р". — Он сказал бусе, что вы весь день будете спать, а когда плоснётесь, то он надеялся, что святой папа уже плиедет. И вот весь день почти плошёл, и вы действительны плоснулись!
— Бусе?
— Моей бусе Габлиэль. А вы её не видели?
— Видела… Ты на неё похожа.
