— Что по его поводу говорят эолийцы? — спросил я.

Эдвардс взял второй стакан кофеиновой шипучки. Он был на работе, поэтому не заказывал алкоголь. За компанию я заказал кофе.

— Говорят, что сожалеют о нашем решении самостоятельно эвакуировать экипаж станции. Они могли бы это сделать без возникновения конфликтной ситуации.

— А о Мореле?

— Не комментируют.

— И мы не можем ничего сделать?

— У нас нет доказательств того, что эолиец в самом деле метил территорию возле нашей базы. Зачем Командор вообще туда потащился? У него что, контракт на доставку физиков в отдаленные части галактики? Или он собирался стереть ту надпись в сортире?

— Жалко, что от сортира ничего не осталось. Мы бы провели графологическую экспертизу.

— Угу, — он ухмыльнулся, — провели бы. Я допускаю, что мы еще можем найти часть стены с надписью. Но найти разведчиков, работавших на базе двадцать лет назад гораздо труднее. Я просил ДАГАР предоставить список. Они ничего не обещали.

— Ясно. По поводу доставки физиков… Клемма и его семью перевозил Командор непосредственно с Энно. Поэтому мы можем утверждать, что записка с маршрутом, найденная Морелем в доме Клемма, является фальшивкой. Клемм вообще не собирался пользоваться терминалами, коль скоро его ждал Д-корабль. Значит, Мореля специально пытались заманить к пиратам. Но непонятно для чего. То ли для того, чтобы его убил Красноглазый. То ли для того чтобы Командор доставил его к тройной звезде. Последнее мне кажется маловероятным. План самому взять деньги и сбежать на "Спруте" у Командора возник уже после прибытия Мореля. Мне кажется, он его не ждал. То есть Мореля заманивали на "Гефест", чтобы убить якобы при случайных обстоятельствах.

Эдвардс молча кивал мне в такт. Шипучка пузырилась ему в нос, и он чихнул.

— Логично, — сказал он, утирая нос. — Только у меня от этой толпы уже начинает кружиться голова. Побег Клемма и похищение Мореля связаны через Командора. С другой стороны, до "Спрута" Клемма подвозил Док по приказу Оракула. Сын Опоссума Лея говорит, что его отец разговаривал с каким-то оракулом. И мы знаем, что Опоссум служил вместе с Командором, причем, вероятно, на той базе, где похитили Мореля. И Опоссума могла волновать судьба счета, с которого финансировалась покупка флаера, на котором, в свою очередь, перевозили семью Клемма. Я бы сказал, что на лицо широкая преступная сеть. Оракул является одним из руководителей. Командор и Опоссум могли быть, так сказать, региональными представителями. То, что эта группировка промышляет пиратством, меня не удивляет. Но зачем им понадобился Клемм со всей его семьей? И еще эта сеть репродуктивных клиник, которой сейчас занимается Долорес. Я до сих пор думаю, что клиники понадобились, чтобы отмывать деньги. Они принимают пожертвования, платят с них какой-то налог, потом, уже легализованные, эти деньги возвращаются преступникам. Мы обнаружили, что на счета "Центра репродукции человека" приходит очень много анонимных пожертвований. Правда, согласно финансовым документам, значительная их часть уходит девицам, участвующим в программе исследований. Поэтому версия с отмыванием не слишком твердая. Но мы будем продолжать работать в этом направлении.

— Есть еще одна связь между исчезновением Клемма и клиниками.

— И какая же?

— Дочь Клемма, Пенелопа, проходила обследование аналогичное тому, что проходят пациенты в клиниках "ЦРЧ". Я бы проверил, не обследовались ли другие члены семьи.

— Ну, Пауль Клемм вряд ли…

— Я имею в виду медицинское обследование в целом. Может быть, хорошее состояние здоровья было необходимым условием их путешествия. И, может быть, кто-то из них проболтался врачу, куда они направляются.

— Хорошо, я проверю.

Кажется, он пообещал вполне искренне. Я поинтересовался еще одним "связующим звеном":

— Любителя роботов поймали?

— Нет. Скорее всего, твой челнок ему нужен был только для того, чтобы добраться до другого, более скоростного корабля. Мы обнаружили челнок пустым в полумиллионе километрах от терминала. Второй корабль мы не нашли.

— Следы на роботе остались?

— Тоже пусто. Твой приятель действовал аккуратно. Полиция на Ск-25-5 настолько обленилась, что не стала проверять человека, представившего инженером по внутренней связи. Дальше все было просто. Он выключил робота, записал ему в память программу-вирус и снова его включил. Роботу оставалось лишь ждать обеда, чтобы, не вызывая подозрений, войти в камеру к Доку.

Меня перестала удивлять отличная подготовка противника. А что же с нашей научной частью?

— Как поживает наш общий друг профессор Гор Говард?

— О, его больше не заботят мирские проблемы. Он теперь мыслит только вселенскими масштабами. Говард всерьез считает, что из далекой галактики к нам пришло предупреждение о надвигающейся катастрофе. Дата и место катастрофы остаются теми неизвестными, которые он собирается вычислить. Кстати, он летит вместе с вами.

— Что, "Принцем Хо"?

— Да. Только каюта у него, наверное, скромнее вашей.

Я не стал напоминать ему, что это из-за него я выбрал недешевого "Принца". Интерпол и местная полиция три дня рыли землю вокруг клиники в Маниле. Наконец, им удалось установить личность позднего посетителя, забравшего из холодильника "материал" Долорес. Его звали Джан Хуа, он был сотрудником Пекинского института наследственных болезней. Когда в тот кульминационный вечер Долорес думала, что доктор Багатсинг отправился домой, на самом деле он встречал Джан Хуа в аэропорте. Оттуда они поехали в клинику. После клиники Джан Хуа направился в космопорт и ближайшим же рейсом покинул Землю. Пока устанавливали его дальнейший маршрут, мед-брат Джан уже успел добраться до терминала Примы и подтвердить забронированный билет на "Принца Хо", совершавшего рейс "терминал Примы — Прима". Долорес опаздывала к старту всего на пять часов. Пойти на перехват ей не разрешили, поэтому миссия присмотреть за Джан Хуа на корабле досталась мне.

Свободных кают, разумеется, не было. Из восьми пассажирских палуб мне с большим трудом досталась девятая — между отсеками жизнеобеспечения и энергетическими установками. Зато я мог не опасаться нехватки электричества и воды. Палубы выше меня обозначались цветами радуги плюс белый, отведенный для мест общего пользования, куда входили театральный зал, двадцатипятиметровый бассейн, спортзал с тренажерами, ресторан на четыреста мест, два салона красоты и зоопарк, где были самые дешевые каюты, но меня туда не взяли — сказали, что гориллы у них уже имеются.

Сказать по правде, я пошел и проверил. Горилл там не было. Не было ничего крупнее оркусовского лемура. Он же был самым агрессивным, скалясь крошечными зубами на тех посетителей, которые осмеливались есть шоколадные батончики прямо перед его клеткой.

Я быстро проверил оставшиеся семь палуб. Качество кают убывало сверху вниз — от красного к фиолетовому. На красной палубе были многокомнатные люксы, пройти к ним можно было только имея соответствующий билет. Следующая, оранжевая палуба содержала одно — и двухкомнатные полу-люксы, и доступ туда тоже был ограничен. Остальные палубы отличались демократичностью — как в отношении цены каюты, так и в отношении свободы перемещения. Эдвардс снабдил меня номером каюты Гора Говарда, и я решил нанести ему неожиданный визит. Он поселился на нижней, фиолетовой палубе, нас с ним оделял регенератор воды, и я задумался, от кого к кому она течет?

Я застал профессора за необычным занятием. На откидном столике у изголовья койки лежал открытый лэптоп. На его экране не было ничего кроме жирной черной точки на белом фоне. Сам Говард стоял на пороге каюты, лицом к лэптопу, дверь в каюту была открыта. Я поздоровался, он ответил:

— Здравствуйте, Федор. Эдвардс сказал, что вы направляетесь ко мне. Извините, я скоро закончу.

Что именно он хотел закончить?

В его руках была лазерная указка, лучом которой он пытался попасть в черную точку на экране лэптопа. Иногда он попадал, но, в основном, красное пятнышко металось вблизи черной точки. Я спросил: