Дворецкий поднес ему телефон в виде победителя Дерби (из пластмассы) и Лорд Наместник принялся выкрикивать в рот победителю распоряжения, время от времени прижимая его хвост к своему уху.

– Это коммутатор? А коммутатор тогда где? Ну вот, сразу бы так и сказали. Дайте мне мистера Уинстона Черчилля. Вот именно это я и сказал, мистера Уинстона Черчилля. Да, прямо сейчас. А вы, сэр, кто такой, черт бы вас побрал? А я вам говорю, что я Лорд Наместник! Нет, это не я. Вот именно вы. Я самозванец? Сами вы самозванец. Похоже, проняло. Что? Любезнейший мой, на что мне сдался мистер Эттли? Дайте мне мистера Черчилля, я вас больше ни о чем не прошу.

Ну что же, от беседы с мистером Черчиллем его в конце концов отговорить удалось. После этого он потребовал, чтобы его соединили с генералом Эйзенхауэром, фельдмаршалом Монтгомери или СкотландЯрдом. Хитрый Профессор отошел в сторонку, написал письмецо и упросил Капитана вручить его Лорду Наместнику. В письме говорилось, что Дальневосточный боевой флот, конечно, может оказать им неоценимую помощь, но поскольку сами они уже тут, рядышком, то им безусловно удастся добраться до нужного места гораздо быстрее. Этот – уже второй – пример собачьей сообразительности привел Лорда Наместника в полный восторг, и он согласился немедленно послать за констеблем Дамблдумом. Затем, без дальнейших проволочек был образован ударный отряд.

В ранние предрассветные часы отряд этот с большим воодушевлением выступил на спасение Марии. Лорд Наместник ехал на лошади, Профессор на своем трехколесном велосипеде, а пораженный прострелом констебль Дамблдум в тачке. Тачку толкала перед собой жена констебля, женщина крутая, бывшая, кроме прочего, деревенским почтмейстером.

– Быстрее, миссис Дамблдум! Быстрее, Профессор! Как я, повашему, перейду в галоп, старина и миссис, если мне приходится держаться вровень с тачкой?

– Быстрее, мой лорд, я никак не могу, вы скачите с джентльменом вперед, а Дамблдум от вас не отстанет!

– Хорошенькое дело, быстрее! Попробуй тут ехать быстрее, когда эта чертова лошадь лезет со всех сторон под колеса! А вы прихватили с собой предписание, habeas corpus, de heretico гпнвтхеодп?

– Нет-нет-нет, я же вам говорю, довольно будет, если Дамблдум покажет им дубинку. На ней нарисован королевский герб и дата – тысяча восемьсот седьмой. Ну, как вы там, Дамблдум? Вы хоть пошевелиться-то можете? Сознания пока не потеряли?

– Ох, мой лорд!

– Ну вот, видите. Дубинку вытащить сможет. Жаль вот, у меня нет ни значка какого-нибудь, ни лассо, вообще ничего. Ну да ладно, буду щелкать хлыстом. Э, послушайте! Господи-Боже! Взгляните, старина, там, вроде, что-то белеется, нет? Видите, вон там, впереди! Силы небесные! Вы как, в привидения верите?

– Нет, не верю.

– Я, в общем-то, тоже. Слушайте, давайте-ка держаться поближе друг к другу.

– Там, действительно, что-то белое есть. Я вижу.

– Господи-Боже! Послушайте, может вернемся домой? Я к тому, что утречком можно будет снова поехать. Да не трезвоньте вы так в звонок. Вы его испугаете.

– Вы вот возьмите лошадей, – прибавил шепотом Лорд Наместник. – Лошади, знаете ли, верят в привидений. Вообще-то говоря, они и сами нередко становятся привидениями. Знаете, это – лошадь без головы, катафалки там всякие и так далее. Вы не думаете, что нам лучше бы… Слушайте, мне это кажется или оно вправду передвигается? Вылезло, небось, попорхать над землей. Да перестаньте же вы звонить, старина! Я что хочу сказать, – может, нам лучше просто проехать мимо него, как бы мы его и не видим, пусть оно себе дальше гуляет, как по-вашему?

– Там еще собака какая-то.

– Да, вижу, собака. Вот, если взять собак. Собаки тоже часто становятся привидениями. Собака без головы, а как же, и при ней, конечно, катафалк, а сама вся черная. Слушайте, а что это мы с вами все о катафалках да о катафалках? О, Господи, вы как вообще себя чувствуете, хорошо?

– Это миссис Ноукс.

Это и вправду была она и с ней Капитан. Она героически шагала, прихрамывая, сквозь высокие травы, – второй уже раз за этот нескончаемый день. Капитан, столь блистательно вручив два жизненно важных послания, сразу же вернулся домой.

– Миссис Ноукс! Ура! Приветствую вас, миссис Ноукс! Благослови меня Бог, и напугали же вы нас! Мы вас приняли за привидение, хотя мы в них, конечно, не верим. Ну-ну-ну! Я думаю, нам следует съесть по печенью-другому, – восстановить силы после пережитого ужаса. Я как раз прихватил с собой коробку с печеньем, которую всегда беру на охоту. Ну, не коробку, конечно, мы их держим вот в этой хромированной кобылке, для сохранности. Надо просто свернуть ей хвост налево, вот так, и крышка – вот это седло – сразу же открывается, видите? а внутри там такая машинка, и она выкидывает вам печеньице, вот так, о, извините, да Бог с ними, – вернемся домой, другие съедим. Да, и еще она, конечно, играет, «РейнардЛис». Удобно, не правда ли?

Они оставили печенья валяться там, где их по широкому кругу раскидала машинка, и вместе с новым рекрутом возобновили продвижение к цели. Они шли мимо изумленных лис, прячущихся в тени барсуков, любопытных кроликов и беззвучных сов. Звезды недолгой летней ночи уже выцветали над их головами, уже дохнул, прошелестев по верхушкам деревьев, ветерок, поднимающийся перед рассветом. Они уже почти различили очертания трубы на крыше профессорова домика, – темный ее силуэт на сумрачном фоне, – когда появилось новое привидение.

Этот призрак зловеще отплясывал на росистой траве, невдалеке от домишки. Впрочем, узрев миссис Ноукс, призрак радостно возопил и кинулся ей на грудь.

– Мария, овечка моя! Так они тебе, все-таки, не перерезали горло! Ох, голубка моя, я прямо вся обмерла и платка-то найти никак не могу!

– Охо-хо-хо, – прибавила Стряпуха, орошая слезами шею Марии, – танцует вся в росе, босая, херувимчик ты мой, и на тельце-то ничего, кроме Профессоровой ночной рубашки! Слава, слава, аллилуйя, вот что я вам скажу, вы уж простите меня, ваше Лордство, да только такой денек выдался для моих старых костей, уж и туда я их таскала, и сюда, и уж не знаю, как они все это вытерпели, потому как охота охотой, а все ж таки и предел человеческим силам тоже положен! Да ой, мышка моя бесценная, а эти-то мерзавцы, которые за тобою охотились, они ведь, небось, все еще где-нибудь поблизости шастают!

– Мы их поймали, – сказала Мария. – Мы…

Профессор кашлянул.

– Я их поймала, – поправилась Мария. – Они у меня в сарае сидят. Идите, взгляните.

Речь шла о дощатом угольном сарайчике, в котором Профессор держал свое домодельное вино, так что он торопливо повел отряд вокруг дома – взглянуть на плененных негодяев. Внутри сарайчика стояло гробовое молчание.

– А ну-ка, Дамблдум. Где ваша дубинка? Господи-Боже, он ее дома забыл. Ну не важно, сгодится и повязка на рукаве. На ней как раз синие полосы. Да-да. Отличнейшим образом подойдет. Миссис Дамблдум, вываливайте его из тачки. Вы живы, Дамблдум? Отлично, отлично. Подоприте его немного, Профессор. Не надо так громко стонать, Дамблдум, мы же должны захватить их врасплох. Так, теперь, вы, миссис Ноукс, открываете дверь. Предварительно отперев ее, разумеется. Мария возьмите лошадей. Я хочу сказать, мою лошадь. Возьмите ее. Вот за эту штуку. Правильно. Я встаю прямо за вами, миссис Ноукс, вооруженный арапником, – это на случай, если дело примет опасный оборот. Великолепно. Так, теперь, как только я скажу «раз», отпирайте дверь, а по счету «два» распахивайте. Затем мы все разом бросаемся внутрь, и подавляем их численным превосходством, – или они бросаются наружу и подавляют численным превосходством нас, это уж как получится, – а Дамблдум при этом выполняет свой долг. Вы только не позволяйте ему падать, Профессор. Видите, он у вас провис посередке. Вот так лучше. Ну, все готовы? Всем успокоиться. Не волноваться. Мне нужно полминуты, чтобы дыхание устоялось, и я начинаю отсчет. Компания там подобралась отчаянная. О, Господи. Значит, по счету «два». Раз-дватри-четыре-пять-шесть-семь-восемь…