Собрав несколько документов, требующих внимания Джеффа, я передал их Теду.
— Отвези эти бумаги на стройку и передай Джеффу. Я пока буду здесь.
— Нет проблем, мистер Холлидей.
Приятный молодой человек, трудолюбивый и добросовестный. Я с завистью смотрел ему вслед. Как хотелось мне быть в свое время таким же, как и он. Если Теду хоть немного повезет, он не получит в лицо раскаленный осколок, ему не придется месяцами валяться на госпитальных койках, переносить одну операцию за другой, выслушивать стоны и проклятия тех, чьи тела обезображены навсегда, не придется возиться с наркоманкой, обладающей серебристыми волосами и бесценным голосом и способной без раздумий и угрызений совести убить человека. Он не станет жертвой отвратительного шантажа и никогда не будет планировать убийство.
Как только Тед покинул кабинет, я позвонил на междугороднюю станцию и попросил соединить меня с гостиницей «Андерсон» в Лос-Анджелесе. Ждать пришлось не более четверти часа, но минуты показались мне бесконечными.
— Что вам нужно? — равнодушно поинтересовалась все та же девушка в гостинице.
— Можно мне поговорить с Уилбуром?
— Нет. Он освободил номер и уехал.
— Куда?
— Он не сообщил, да я и знать не желаю этого. — Девушка положила трубку.
Я вытащил носовой платок и вытер вспотевшее лицо и руки. Итак, Уилбур уехал. Куда? В Санта-Барбару? Если да, то он появится там не раньше двух часов. У меня еще есть время предупредить Рут. Надо только позвонить в бунгало… Я уже протянул руку к телефонной трубке, как в кабинете появились Джефф, Тед и два субподрядчика. Здороваясь с ними, я взглянул на часы. Четверть двенадцатого. Запас времени еще был.
Совещание затянулось, и Джефф предложил окончить обсуждение бесчисленных вопросов за обедом.
— Идите пока без меня, — сказал я. — Мне нужно сделать один звонок, а потом я присоединюсь к вам.
Но я не сразу позвонил Рут. Сидя в кресле и выкуривая сигарету за сигаретой, я размышлял. Услышав об Уилбуре, Рут, разумеется, тут же исчезнет, и мне, по всей вероятности, уже никогда не удастся напасть на ее след. И она, в этом я был уверен, не прекратит меня шантажировать, так что угроза тюремного заключения по-прежнему будет висеть надо мной. Но тут я снова вспомнил бар Расти и все, что произошло там в дождливый вечер, снял телефонную трубку и назвал номер телефона бунгало Рут. В трубке долго звучали протяжные монотонные гудки.
— Номер не отвечает, — наконец послышался в трубке голос телефонистки. — Возможно, никого нет дома.
— Перезвоните еще раз, пожалуйста.
Снова потянулись томительные минуты, затем телефонистка повторила уже сказанные слова.
— Извините, но абонент не отвечает.
Я поблагодарил девушку и положил трубку.
Итак, случилось то, что и должно было случиться. Вассари ударился в бега, а вместе с ним уехала и Рут.
И все же еще трижды, пользуясь отлучками Джеффа, я звонил в бунгало Рут, но все с тем же отрицательным результатом. Теперь у меня практически не осталось сомнения в том, что мой чудовищный план устранить Рут руками Уилбура с треском провалился. С одной стороны, я испытывал облегчение, с другой — готовился к новым неприятностям.
Через шесть дней я должен перевести Рут очередную сумму, но не переведу ни цента. Разумеется, Рут тут же обратится в полицию. Следовательно, нужно заранее подумать, как обеспечить будущее Сары. Я позвонил Мэттисону и договорился о встрече. Он любезно пригласил отужинать с ним, но я под благовидным предлогом отказался: для этого у меня было не то настроение.
Чета Мэттисон встретила меня радушно. Я тут же сообщил им, что Саре предстоит еще одна операция.
— Но как у тебя с финансами, Джек? — тут же задал вопрос мэр. — Ведь операция стоит немалых денег.
— Не это главное. Нужная сумма имеется. Более важно то, что Сара будет нуждаться в постоянном уходе. Ей не на кого рассчитывать, кроме как на меня. Если со мной что-нибудь случится, она останется совершенно одна.
— Ну это не совсем так, — возразил Мэттисон. — Она для нас как дочь. Если с тобой что-либо произойдет, она перейдет жить к нам… Но к чему ты затеял весь этот разговор?
— А я прекрасно понимаю Джека, — вмешалась Элен Мэттисон. — Всякое может произойти, и мне понятна озабоченность мистера Холлидея. — Она улыбнулась. — Не надо беспокоиться, Джек, мы позаботимся о ней.
Возвращаясь домой, я впервые с того дня, как меня начала шантажировать Рут, почувствовал на душе какую-то легкость.
На следующее утро я уже был у доктора Циммермана в клинике. Он сообщил, что здоровье Сары значительно улучшилось.
— И вот что, мистер Холлидей, — подвел он итог нашего разговора. — Не будем строить иллюзий, но все же появился шанс — повторяю, шанс, — что мы сможем вернуть пострадавшей способность передвигаться самостоятельно.
Он проводил меня в палату Сары. Как и в прошлый раз, она показалась мне очень бледной и маленькой. Она была в сознании и узнала меня, но говорить не смогла и лишь слабо улыбнулась.
Мне разрешили несколько минут постоять возле постели. Я смотрел на жену и с болью в сердце сознавал, что нет в мире более дорогого для меня человека, чем она.
Все воскресенье и понедельник мы с Джеффом провели на строительной площадке. Рабочие наткнулись на зыбучие пески, и нам с большим трудом удалось справиться с этой проблемой только во вторник к вечеру. В среду и четверг мы безвылазно сидели в кабинете: накопилась масса канцелярской работы. Каждый день в конце рабочего для я навещал Сару в клинике. Пока она не могла разговаривать, но всякий раз узнавала меня.
В пятницу, часов в десять утра (именно в этот день я должен был перевести Рут очередную сумму), мне позвонил доктор Циммерман. В клинику приехал Гудиер, и они только что освидетельствовали Сару.
— Тянуть нет смысла, мистер Холлидей, — подвел итог Циммерман. — Уже завтра нужно делать операцию.
Мне ничего не оставалось, как согласиться.
Вечером я как обычно приехал навестить Сару. К моей несказанной радости, она впервые смогла произнести несколько слов.
— Завтра тебя полностью отремонтируют, дорогая. — Я не смог удержаться от шутки. — Как сказал доктор, ты будешь практически здорова.
— Я рада, Джек… и так хочу вернуться домой.
На обратном пути я почему-то подумал, что Рут уже знает, что я не перевел ей деньги. Скорее всего, она подождет день-другой, а уж потом начнет действовать. Впрочем, в тот момент у меня были совсем иные заботы, так что мне было не до Рут и ее действий.
Операция началась на следующее утро и продолжалась почти четыре часа. Все это время мы с Элен Мэттисон молча просидели в приемной. Время от времени она ободряюще улыбалась мне и тихонько гладила по руке.
Где-то около двух часов в приемную вошла медсестра и сказала, что мне звонят из офиса. После этого она сообщила, что операция закончится примерно через полчаса.
Телефон находился в конце коридора. Звонила Клара.
— Извините, мистер Холлидей, но сюда пришел инспектор уголовной полиции сержант Кэйри, Он хотел бы поговорить с вами.
Вряд ли нужно говорить, что я почувствовал при этих словах.
— Пусть немного подождет. — Мне понадобилась вся моя воля, чтобы мой голос не дрожал. — Операция закончится примерно через полчаса. Я смогу приехать в офис примерно к четырем часам. Что ему нужно?
Уж кто-кто, а я прекрасно понимал, что нужно инспектору. Итак, Рут уже побывала в полиции!
— Не можете ли вы немного подождать, мистер Холлидей. — В голосе Клары сквозила растерянность. — Сейчас я спрошу у него.
Прошла пара томительных минут, и резкий мужской голос буквально пролаял в трубку:
— Это инспектор Кэйри, полиция Санта-Барбары. Мне необходимо срочно поговорить с вами.
— По какому, собственно, делу?
— Это не телефонный разговор.
— Тогда вам придется подождать до четырех часов. Моей жене делают сложную операцию, — отрезал я и положил трубку.
Через десять минут в приемную вошел Циммерман, довольно потирая руки.