Проводник посмотрел на долину и сказал, что привёл меня куда обещал, и дальше он не пойдёт. Я не спорил, парень своё дело сделал, и дальше у меня в нём нужды не было. Так что, узнав у Бора, где можно найти местных жителей, бежавших от ассиров, и предупредив о том, что язык надо держать за зубами и лишнего болтать не стоит, я подкинул на плече свой не очень тяжёлый рюкзак и начал спуск вниз.
Вначале вокруг меня были всё те же дебри, колючий кустарник, можжевельник и огромные необхватные грабы. Но вскоре я вышел на широкую каменную пешеходную дорожку, которая, как ни странно, выглядела так, словно ровные тёсаные плиты положили на скальный грунт не далее как полгода назад. И чем дальше я продвигался, тем более глухой и непробиваемой становилась тишина, и появилось ощущение, словно я попал в место, где нет течения времени. Я этому явлению значения старался не придавать, продолжил путь и спустя час вышел к источнику, по виду самому обычному геотермальному горному роднику, больше напоминающему маленькое озеро, двенадцать на десять метров, из которого, что опять же странно, не было выхода воды. И в глаза сразу же бросалось то, что некогда здесь обитали люди, которые вложили в облагораживание этой долины немало сил и средств. Декоративная травка вокруг, которую продавали в больших имперских городах, была словно подстрижена газонокосилкой под одну высоту. Дорожка под моими ногами раздваивалась и огибала родник по периметру, и, следуя по ней, можно было выйти на небольшую площадку с каменным заборчиком, которая нависала над источником. И здесь, в окружении двух широких полукруглых скамеек из красного мрамора, стояла высокая шестиметровая статуя из серого гранита, изображающая опечаленную женщину в балахоне, на глазах которой застыли крупные и ясно видимые полупрозрачные слёзы. А дальше, справа и слева от неё, виднелись белоснежные летние беседки с колоннами в греческом стиле. Кто или что следило за сохранностью всего окрестного великолепия, было неясно. Но если эта долина через свой источник соприкасалась с миром мёртвых, то интересоваться странностями было бессмысленно, так как ответа не получишь.
В целом впечатления от всего увиденного были не самые лучшие, словно в склеп попал, где есть свежие цветы и виден постоянный уход за местом упокоения человека, но всё равно это могильник, в котором находиться долгое время неприятно и опасно. При этом мой нос иногда улавливал еле заметные запахи тлена и распада, а глаза, самым краешком, если резко разворачиваться на месте, всё время улавливали непонятное дрожание воздуха и какие‑то сумрачные тени. И это являлось верным признаком того, что вокруг меня гуляют духи умерших людей, и, опять же, учитывая, что волшебный источник был проходом в дольний мир, в этом не было ничего удивительного. Хотя я знал, что опасности для меня нет, было немного жутковато.
Я начал осваиваться на месте и, понимая, что придётся находиться вблизи источника минимум пару дней, провёл ревизию того, что у меня имелось. Одежда и рюкзак, пара литров воды, которую следовало экономить, чтобы не пить из чудесного и оттого непредсказуемого родника, арбалет и девятнадцать болтов, два кинжала, ирут и корт, спальный мешок, кружка, пакет с листьями для заваривания чая и немного продуктов: чёрствые лепёшки, вяленое мясо и сыр. Негусто, но могло быть и хуже, и продержаться на имеющихся припасах пару‑тройку дней для меня было не сложно.
После этого за полчаса я обошёл окрестности и вернулся к источнику, осмотрел ноги статуи и, особо не раздумывая, под каждой её ногой, со стороны спины, кинжалом поддел по одной плите. Попыхтеть, конечно, пришлось изрядно, камни глубоко вросли в грунт. Однако за неполный час я справился и обнаружил небольшой тайник, в котором лежала деревянная резная шкатулка, по виду, как и всё вокруг, в очень хорошем состоянии, хотя она пролежала под землёй сотни лет. Замка на шкатулке не было, и, открыв её, на внутренней обивке из чёрного бархата я увидел шесть небольших камней разного цвета: жёлтый, красный, синий, светло‑голубой, чёрный и зелёный. Какие свойства имел тот или иной кмит, я пока не знал, нужна была информация. И, присев на нагретую солнцем скамью вблизи статуи, я взялся за книгу, оставшуюся мне в наследство от жреца Саира, да покоится с миром этот добрый человек.
Потёртая книжица в моих руках. Левая ладонь погладила кожаную обложку, и, не торопясь открывать её, я задумался о том, что будет со мной дальше. Вроде бы всё понятно. Необходимо получить знания и способности выпускников «Шайгера», окунуться в источник, впитать в себя кмиты и освоить работу с ними. Но что потом? Для моих кураторов из Тайной стражи великого герцога Канима и «Имперского союза» я прозрачен как стекло. Они знают меня от и до, со всеми моими плюсами и минусами, и эти люди в курсе того, что я не маг. И значит, применять заклинания магов‑воителей я смогу только втайне от всех. По крайней мере, до той поры, пока граф Ройхо не станет сильным и независимым. А если меня всё же вскроют, то придётся выкручиваться, лгать и ссылаться на то, что в том или ином случае я использовал свитки, руны, амулеты, заклятое оружие или эликсиры. Но это, конечно, отвлечёт от меня внимание лишь на время и может сработать один‑два раза, не больше. А потом всё равно придётся смазывать пятки салом и драпать, так что лучше вообще не светиться и все свои дела обделывать тихо, без свидетелей и излишнего шума.
Вот и получается, что сила у меня будет, и освоиться с её применением можно. В этом я уверен. А вот использовать способности — дело совершенно другое. Хотя можно сдать информацию о кмитах и чудесном источнике тому же самому барону Каиру. Однако что мне это даст? Можно представить себе реакцию Жала Канимов. Приходит к нему молодой граф Ройхо и говорит: так, мол, и так, уважаемый начальник Тайной стражи, я теперь маг‑воитель, и передаёт барону книгу жрецов и пару оставшихся после купания в источнике ценных камней. Как он поступит? Точно сказать нельзя, ибо мы не слишком хорошо знакомы. Но, учитывая, что он прагматик и занимает при дворе Канимов весьма хитрую должность, барон должен приказать своим людям и магам схватить новоявленного мага‑воителя, с пристрастием его расспросить и провести над ним исследования, которые вполне могут закончиться моей гибелью.
Конечно, я буду сопротивляться и, орудуя мечом и заклинаниями, которые будут в моих внутренних энергокапсулах, кого‑то даже уничтожу. Однако система есть система, против неё одиночке или небольшой группе людей, даже очень хороших бойцов, не выстоять. Пример последних воинов из «Шайгера» налицо. Все они погибли, их императора убили, и результата нет. Так и меня, если стану играть по чужим правилам, то толпой завалят и получат от моего измученного пытками тела всё, что угодно. Поэтому раскрываться перед кем бы то ни было не стоит. Осторожность прежде всего, и до того, как что‑то сказать или сделать, надо чаще думать головой, а не иными местами, которые ориентируются на чувства.
И что дальше? Из всего вышеизложенного возникают новые резонные вопросы. А может, ну их к чертям собачьим, эти камни кмиты и способности мага? Я воин, пути мои по жизни более или менее определены, так чего суетиться и ради дополнительных способностей становиться мишенью для многих охотников и искателей древних секретов? Как бы и не стоит с этим связываться, однако бонусы слишком велики, и отказаться от них сейчас лично для меня, наверное, уже невозможно.
— Да пошли вы все! — разрывая гнетущую мертвенную тишину, царящую вблизи источника, сказал я. — «Имперский союз», барон Каир и прочие! Я сам себе голова. Мне повезло, и я получил то, чего нет у вас. И пока я ещё не засветился. Вот прижмёте меня к стенке фактами, тогда другое дело, а пока никому ничего я отдавать не собираюсь. А то знаем мы, как оно бывает. Принесу вам информацию и кмиты, а вы мне сотню монет в качестве премии кинете — и гуляй, парень. В итоге магом‑воителем станет кто‑то другой, наверное, приближённый к вам человек, а я в стороне? Э‑э‑э нет, раз уж выпало мне наследовать древним имперцам, то так тому и быть.
