Нервное возбуждение, не оставляющее его со встречи с Тхураей, достигло пика, когда никакой трамвайной линии на прежнем месте не оказалось. Только сейчас Павел осознал, что сильно вспотел, по лицу и шее текут струйки горячего пота, а рубашка на спине давно уже мокрая. Ни ветерка, ни сквознячка, лишь изнурительный полдневный зной мраком накрыл город, и даже горы, видневшиеся вчера вечером из окон гостиницы четкой и ровной белой полосой, напоминали размытую серую линию. Каждый вдох обжигал ноздри, напоминая о близости города к раскаленным пустыням. Вытащив носовой платок из кармана, Стерлигов отер лицо и шею, и, немного подумав, сложил вдвое за воротник: это он видел у местных жителей, но не понимал раньше, для чего они так нелепо складывают платки. Пот перестал течь с шеи на спину, и рубашка немного подсохла на солнце. Парило как в хорошей, добротной сауне, и червячок сомнения зашевелился в сознании Павла, но он не дал ему вырасти до крупного червя, не повернул назад. Следовало найти пропавший трамвай.

Редкие прохожие с удивлением смотрели на человека, который спрашивал, куда делся трамвай на Куйлюк. Они отрицательно качали головами и на пальцах показывали, что рядом даже трамвайных путей близко нет. Отчаявшись найти мистически исчезнувший транспорт, Павел стал просто спрашивать дорогу на базар, и ему тут же показали направление. Через тридцать минут размеренной ходьбы под тенью широких крон платанов и пушистых акаций показались главные ворота базара. Это был центральный Алайский рынок. От Куйлюка он отличался дорогими ценами, упорядоченными рядами и покупателями: в основном, это были иностранные туристы, приехавшие сюда хлебнуть восточной экзотики. Повинуясь возникшему внутреннему чутью, которое вело его, так, как опытная собака ищейка ищет туристов, заваленных лавиной, Стерлигов, не останавливаясь, проскочил фруктово - овощные ряды и вышел туда, где впритирку друг к дружке расположились котлы с пловом, шашлычные и лагманные забегаловки. Только тут он понял, что успел проголодаться, и в ближайшей лагманной заказал тарелку аппетитного лагмана. На вид это напоминало макаронный суп, с большим количеством мяса и жареного лука, картошки, нарезанной маленькими кубиками, и длинных макаронин. Макароны на ложку просто так не брались. Изнывая от жары, накручивая макаронины лагмана на ложку и, обжигаясь горячим бульоном, Павел злился на себя, что не догнал утром странную женщину сразу, не поговорил с нею. С каждой новой ложкой еды злость его постепенно проходила и к тому времени, когда тарелка незаметно для него опустела, Павел уже пребывал в благодушном настроении и решил дальше положиться на судьбоносные знаки.

Вот что значит поверхностное отношение к людям, медленно и сыто рассуждал он. Читал же, что порою безумцы знают больше простых смертных, так нет, пересилило брезгливое отношение к грязной нечёсаной старухе. Вот и думай, гадай сейчас, что она имела в виду, когда говорила, что надо искать ворота, которые скоро закроются. И, положа руку на сердце, Стерлигов честно признался себе, что если бы не загадочное значение имени старухи, он давно забыл про утреннюю встречу. Даже неграмотный узбек - торговец сразу уважил старуху, несмотря на её неприглядный вид. Восточные люди видят мудрость там, где она для западного человека недоступна.

- Куйлюк... Откуда появился трамвай с таким названием в центре города, где не было никаких трамвайных путей? Как это Валентина умудрялась телепортироваться с параллельной Земли, не прилагая заметных усилий? - неотвязные мысли терзали Стерлигова.

Сейчас он уже понимал, что путевка в Среднюю Азию, поездка на Куйлюк и встреча с безумной Тхураей звенья одной цепи событий, где главным действующим лицом почему-то снова будет он. Он вновь и вновь пытался восстановить в памяти образ диваны, но вместо этого вспомнил только одну фразу,

- Ата, нон бер, мархамат, - пока не понял, что рядом со столом стоит загорелый до черноты худощавый мальчонка и теребит его за локоть, выпрашивая лепёшку.

Удивившись, что в этом мире еще существуют попрошайки, Павел отломил ему половину и неожиданно опять очутился на куйлюкском рынке с разломленной лепёшкой в руке у кошмы приветливого утреннего узбека. Другую половинку держала Тхурайя и смотрела на него осмысленным и мудрым взглядом.

-У нас мало времени. Слушай, усто. Иди туда, где зверь не ходит, птица не летает, свет не доходит. Там горы, там проход в тот мир, откуда надо закрыть Врата Ада навсегда.

- Хронопереход?

- Молчи. Да, такими они стали, когда их прошел Координатор.

- Куда идти?

- Дорога выведет. Спеши, Врата открываются в определенный день, Кадер кичаси.

-Что это за день?

-У вас это день всех святых. День, когда праведникам будет воздаяние, грешникам - наказание.

Что за наваждение? Стерлигов мотнул головой, думая, что от жары у него начались галлюцинации. Но перед ним все так же стоял мальчонка и теребил за локоть,

- Ата, нон бер, мархамат! (Отец, дай хлеба, пожалуйста!)

Павел Павлович медленно отдал ему свою половину лепешки. Вторая часть, прежде протянутая попрошайке, как будто испарилась в воздухе. Ложка с остатками макаронин лежала в тарелке.

Надо было идти, но куда? Для начала Стерлигов решил вернуться в гостиницу, забрать ноутбук, а дальше - действовать по обстоятельствам.

Служащие гостиницы любезно объяснили Стерлигову, как добраться до автостанции, откуда легко доехать до ближнего горного массива. Перед этим они сильно сокрушались, что уважаемый гость уезжает сразу, не прожив положенных дней и не насладившись красотами их города. Узнав, что плату за непрожитые дни Стерлигов не собирается просить обратно, девушка за регистрационной стойкой заметно повеселела и даже попросила горничную с этажа проводить ученого гостя до ближайшей трамвайной остановки. Такси в этом городе могли заказать разве что нефтяные магнаты, поэтому Пал Палыча устраивал и трамвай.

Стерлигов медленно ехал в допотопном транспорте по центральной части города, в промежутках между домами виднелись далёкие заснеженные хребты гор, куда он так стремился. Постепенно пышность и великолепие старинных зданий исторического центра сменили современные кварталы однотипных серых пятиэтажек, и вскоре среди них показалась автостанция, неказистая, как всё, что строится на окраинах любого жилого массива.

Автостанция была небольшой будочкой под навесом, рядом с которой под тем же навесом выстроились зеленые деревянные скамейки и несколько стареньких, но надёжно зарекомендовавших себя на горных дорогах небольших автобусов прошлого века. Стерлигов попросил билет до самого отдаленного пункта, это оказалась Бричмулла, романтично воспетая в прошлом же веке известными бардами Сергеем и Татьяной Никитиными. Женщина - кассир, продавая билет, уточнила, что ехать до Бричмуллы три с половиной часа, и посадка уже начинается.

Возле нужного автобуса группа веселых молодых людей с большими рюкзаками расторопно грузилась на задние сиденья, аккуратно складывая рюкзаки в узких проходах между сиденьями. Невозмутимые местные жители, будто выносливые ишаки, навьюченные непомерных размеров кулями, не обращая внимания на толкотню возле задней двери, степенно рассаживались в передней части автобуса и тут же погружались в неторопливую восточную дрему. Стерлигов, сильно отличающийся от всех пассажиров белым полотняным костюмом и наличием ноутбука, сел на своё место в середине автобуса рядом с молчаливым узбеком. Заметно было, что туристы им заинтересовались, но вопросов пока не задавали.

Немного присмотревшись к однообразному пейзажу за окном автобуса: пирамидальные тополя вдоль дороги и горный массив вдали, Павел Павлович хотел расспросить туристов о Бричмулле, но они его опередили,

- Куда едете в таком виде? В санаторий?

- В недоступные горные места!

- Зачем?

- Люблю фотографировать. Поснимаю в Бричмулле и вернусь. Вдруг сокровища Чингиз - хана отыщу!