У некоторых, как мне кажется, постоянно войнушка происходит, крутое мочилово, то есть, и всякие Рембо, супермены разные, отношения выясняют, кто круче, кто прав.

Потому и катаклизмы в их миссиях постоянные, что ни день, то опять какой-нибудь супергерой кому-нибудь… чего-нибудь надрал, в общем. Это, разумеется, не скучно, но тяжеловато.

Я же, насколько себя помню, никогда не воевал, ни с окружающим миром, ни с неведомыми силами, потому что, зачем воевать, если можно в нужном месте в нужное время оказаться, и буквально парой фраз договориться, разрешить любые противоречия.

Я и в реале постоянно оказываюсь в таком месте и в такое время, где любую проблему можно разрешить в зародыше, пока она еще не созрела до такой величины, что кровопускание требуется.

При том, что сам то я туда и не хочу вовсе попадать, это как-то случайно, вернее самопроизвольно выходит.

И это малое возмущение, этот самый эффект бабочки, гораздо дешевле обходится. Это, пожалуй, и называется управление по возмущению, высший пилотаж управленческий, то есть.

И именно поэтому мне так функция Хевисайда не нравится. Активно не нравится. И я её не понимаю.

Потому что уже ничего и сделать нельзя, никаких упреждающих или корректирующих воздействий учинить.

А это полностью противоречит моему менталитету. И я стараюсь свалить куда подальше от тех мест, где эта самая функция может… но, увы, это получается не всегда, ой не всегда.

Пелена Майя начинает спадать. Или это мне только кажется. Ощущать себя сомнамбулой, чьим-то Буратиной на ниточке так неприятно, когда поступаешь не по собственной воле, не по собственному выбору, а в силу сложившихся обстоятельств.

Мне это сегодня стало не просто очевидно, а как-то даже не по себе стало. Как будто я играю за чью-то команду, а как я в этой команде оказался, и кто определил мне круг функций, обязанностей, я не знаю, но из всех сил тщусь быть полезным и незаменимым, стараюсь, чтобы наша команда всех победила.

В какую игру мы играем, я не знаю. И не знаю где, когда и почему. Впрочем, догадываюсь, этого вообще никто нигде и никогда не знает. Потому что все Буратины на ниточке. Или заводные куклы суок. Так точнее.

Дверь слегка скрипнула, и вошла еще одна Буратина. Нет, не Буратина, конечно, зашел Ассистент. Принес вчерашний отчёт, и похоже хочет поговорить. Но вот фиг ему. Я сегодня разговаривать вообще не настроен.

– Гриш, сошлось?

– Во втором сегменте какое-то искажение не до конца понятное. Что-то такое наводится, экранировать не удалось.

– Вы всё точно разместили, в соответствии с планом?

Мог бы и не спрашивать, конечно в соответствии, три раза перепроверили, тут проколов не бывает. Боссу только об этом лучше не говорить, он и взъесться может. Любимая его поговорка – чудес не бывает. И все это знают, хотя именно чудесами мы тут и занимаемся, вернее это для всех они чудеса, а для нас просто пока неизученные и необъяснённые явления.

– Очень тщательно, и три раза перепроверили.

– Чудес не бывает.

Пошел Гриша голову ломать, для того Грише голова и дадена, чтобы ломать, а у меня для него еще пара головоломок имеется, но это только на тот случай, если он её сейчас окончательно не сломает.

Самый лучший комплимент, который я когда-либо получал по поводу сочиненных текстов, начинался так: 'вроде, все слова знакомые…'. Это, конечно, к роману, вот этому, естественно, не относится, а что, вы уже знаете еще какой-нибудь роман? А почему я не знаю? Пока не знаю, что ли? Это очень обнадеживает.

В смысле, меня очень обнадеживает то, что вы, возможно, знаете еще какой-нибудь мой роман. Это о многом для меня говорит, хотя я же не знаю, когда вы это читаете, я даже не знаю, читаете ли вы это вообще. Но предположить то я могу? Тем более, что это фантастика.

Так вот, 'вроде, все слова знакомые…', не по поводу романа, так уж и быть, а по поводу других сочиненных мной высокохудожественных текстов, мне показалось очень приятным комплиментом, подчеркнувшим то, что авторский замысел удался, хотя, если честно, на самом деле не было никакого такого авторского замысла, чтобы кто-нибудь сказал, что 'вроде, все слова знакомые…'.

В этом-то романе как раз могут и незнакомые слова встретиться, но это совсем не страшно, потому что другой комплимент, который мне тоже понравился, заключался в том, что захотелось и сподвигло немедленно в словарь залезть, чтобы познать незнакомое, сказал же поэт, что поэзия это езда в незнаемое, а я тут как раз о поэзии и хочу сказать, как вы уже догадались, потому что до прозы пока дело не дошло, вы же еще мою высокохудожественную прозу не читали, потому что я её еще не написал.

А если читали уже, и вам еще захотелось прочитать, то это, мало того, что обнадеживает, это меня вообще воодушевляет и вдохновляет.

Только я этого почему-то не знаю. Пока не знаю?

Империя у Аргентума уже не маленькая, но какая-то разнокалиберная. Это и не удивительно – собирали всё, что плохо лежит. В смысле, если предприятие начало падать, ему нужно чуть-чуть помочь, а потом забрать голыми руками, то есть задёшево.

Технология отработана до совершенства, источники информации надёжные, бизнес-аналитики квалифицированные, так что никаких особенных препятствий до сих пор не возникало. Пока с ботаниками не связались.

Ботаники – это мы.

Ботаники ничего не потребовали, вообще ничего не потребовали, что удивительно, но как-то так незаметно получилось, что стали во всём играть первую скрипку. При том, что в бизнес не лезут вообще, ни на какие акции, дивиденды не претендуют, ничего, кроме редких встреч, консультаций, и каких-то непонятных на первый взгляд обучений.

Что удивительно, те проекты, которые раньше не по одному году занимали, сейчас получаются вообще за фантастические сроки, и даже те активы, от которых намеревались срочно избавляться как от неперспективных, вдруг оказались жутко прибыльными и востребованными.

А ведь хотели совсем по-другому сначала. Хотели замутить с ботаниками маленький проектик, начать выпускать их разработки, и этим нишу застолбить. А получилось наоборот. Получилось, что они во все ниши проникли, просочились, и сейчас без них ни одно решение принять уже невозможно. Даже и мысли такой не возникает.

Социум и электорат. Эти множества, на мой непросвещенный взгляд, нисколько не толерантны, особенно если социум рассматривать не просто как кучу народа, а как суперпозицию различных социальных групп со своими проблемами, интересами и прочая.

При этом, некоторым очень хочется добиться их конгруэнтности. Но это, мы, в смысле страна, уже проходили, и ничего хорошего в этом нет, и быть не может. Этого наша страна уже не переживёт.

На мой непросвещенный взгляд, это вообще-то страшно. Это напоминает Прокрустово ложе, впрочем, чего там напоминает, это оно самое и есть. Это когда конгруэнтность достигается, сами поняли, как.

Мы в эту игрушку играть точно не будем, да и никому не дадим в эту игрушку поиграть. Хотя желающие есть. Желающих всегда очень много.

No Великодушие всем пренебрегает, чтобы всем завладеть.

И солнце – знаменитый экстраверт

Проложит путь лучами – снегопаду.

Ты тоже – свет… Не открывай конверт,

Еще подумай пять секунд – а надо?…

А надо – без причины лицезреть

Своё лицо – без маски, до потопа?

И так – проблем, а рядом бродит смерть