И наш герой пошел на поправку. Он уже начал спать, как все нормальные люди — ночью, а днем бодрствовать и что-то изменилось неуловимо в этом мире, прошел какой-то перелом в его пользу. Врачи были доброжелательны, охрана не обращала на него внимания, самочувствие улучшилось, и наконец, ночью снова пришел солдат, он просто смотрел на него и улыбался. А наутро его перевели в общую палату, и кого он там увидел первого — был тот самый смотрящий. Он приветливо махнул рукой и показал на свободную койку, рядом с собой, Тимоха приземлился, прижимая к груди свой не хитрый скарб.

— Ну ты дал номер, башкой в стену, это по босяцки, все СИЗО уже неделю гудит. Щас тебе в любой хате кружка чифиря и козырное место.

— Да ну тебя. Я ведь реально с собой кончать собирался, не пойму, как в угол не попал.

— Ты, Рембо, фишку просек верно, в тюрьме так — хочешь выжить, не бойся умереть, побеждает не тот, у кого кулаки крепче и рожа толще, а тот, кто дальше зайти готов. Сделал ты этих ментов, а труп никому не нужен, хотели бы прибить тебя, все совсем по другому было бы. И проще.

— Ладно, сам то как? Тебя там тоже месили на убой, помню.

— Ну, ментовское месилово — часть нашей жизни, два ребра сломано, заживают. Ты вот что, готов будь, решено тебя выдернуть отсюда и немедля.

— Ну наконец то, неужели дело закрывают?

— Ага, разбежался, в розыске будешь. Короче так, сначала лепила местный тебе укольчик сделает, от него отрубишься, все тут забегают, замашут крыльями, типа плохо, и умираешь, и нужно везти в нормальную больницу. Увезти — увезут, а вот куда привезут, не знаю, но сказали, что старых друзей там увидишь.

— Хрень какая то, не выйдет, следак ни за что не даст перевозить, скорей сюда скорую вызовет.

— Следак теперь на твоей стороне играет, вот так-то парень. Твое дело быть просто багажом и не брыкаться, а то всю игру людям поломать рискуешь, так что жди.

Следующие дни не происходило вообще ничего, Тимоха плотно отъедался, он наконец то получил с воли большую посылку с домашними вещами и едой. Голова болела все меньше, сон становился все глубже и наконец, в один из вечеров его пригласили в ординаторскую, где пожилая медсестра ему сделала обещанный укол, после которого он очень быстро отрубился. Сначала сон был тяжелым и беспробудным, это длилось часов 10–12, потом он начал урывками просыпаться и смутно понял, что его куда то везут. Лежал Тимоха на узком топчане, который находился в заваленной мебелью фуре, а фура все время ехала. Вместо туалета он обнаружил 100 литровую железную бочку с откидным стульчиком и сразу понял, что это параша, больше справлять надобности там было некуда. Это все он проделывал очень смутно, сквозь глубокий сон, откуда выныривал редко, неохотно и лишь по естественной надобности. Но, прошли сутки и он пробудился окончательно. Встал, нашел рядом с топчаном пластиковую бутылку с минералкой, жадно высосал ее и огляделся. Да, его вырубили уколом, вынесли с тюремной больнички и загрузили в фуру, которая увозила его из родного города, и Тимоха очень обрадовался этому факту, он даже не мог представить, насколько сильно можно желать свободы. Пошарив вокруг себя, он обнаружил два пакета, один с вполне приличной одеждой и второй пакет с едой, что оказалось весьма кстати, поел он плотно и с удовольствием. Поел, полежал еще какое то время, и ему стало скучно. От нечего делать он облазал всю фуру, нашел старую газету и его рожа расплылась в довольной понимающей улыбке. Газета была Ростовской.

— Ну что, живой там? Проснулся?

После остановки машины, задняя дверь фуры открылась и внутрь рванул яркий солнечный свет. После полумрака, который не был кромешной тьмой только благодаря маленькому окошку в задних дверях, Тимоха на несколько секунд ослеп, но голос был очень знакомым и прозвучал как музыка.

— Здорово, Серега, но щас по башке получишь, дай только с машины выйти. Что это вообще был за концерт, я чуть реально не сдох там, ты в курсе?

— Прости, брателло, косяк вышел, не удержали ситуацию. Всем гуртом приносим извинения, шустрили как могли быстро, но ты пойми, все же не наша территория. Если бы тебя так в Ростове упаковали, многих вещей просто бы не произошло. Да и как быстрее? Пока концы нащупали, пока Слепень подсел куда надо и попал в нужную хату, на все время нужно. Ты жене спасибо скажи, сразу позвонить догадалась.

Слепень, это была кличка того самого смотрящего. Тимоха наконец выскочил из машины и с наслаждением прошелся, разминая кости. Они остановились на обочине дороги, вокруг был лес, по трассе летели машины. Погода была мягкая, около ноля градусов, снег отсутствовал вообще как явление, все говорило о том, что успели отмахать в южном направлении не менее 1000 км. После тесноты и полумрака тюремных камер он опьянел от чувства свободы и волны свежего воздуха, ругать Серегу расхотелось, мешал переполнявший душу восторг.

— Ладно, хорош на жопе елозить, поехали дальше со мной в фуре, расскажешь подробно.

Тимоха довольно осклабился и хлопнул по плечу друга, тот не заставил себя упрашивать и остаток пути они провели внутри фуры, расположившись на обернутых полиэтиленом креслах, благо поговорить было о чем.

Первый переполох подняла супруга взятого в плен Тимохи, она была дамой весьма не глупой и отзвонилась в Ростов сразу после обыска. Звонок остался абсолютно никем не замеченный и не прослеженный, так как все их мобильники забрали при обыске и ей пришлось воспользоваться телефоном слабо знакомой женщины с соседнего подъезда. Серега немедленно кинулся к Сене за консультациями и там его ждал сюрприз — главарь уже был в курсе, но ничего пояснять не стал и только дал быстрые указания, причем указания весьма необычные. Самым первым делом, Серега должен был немедленно выдернуть с местного СИЗО некого Чику и со всеми почестями доставить его к главарю на переговоры. Чика был очень известным, пожилым и уважаемым, в определенных кругах карманником, которого должны были приземлить в очередной раз на несколько лет. Но тут Серого ждал жесткий облом, Чика освобождаться наотрез отказался, хотя провернуть это можно было в самый короткий срок и без особых вложений, статья была пустяковая. Ну не входило в его планы освобождение, у этих блатных всегда какие — то свои, неведомые расклады. Освобождаться отказался, но поговорить на свиданке согласился, видно было, что его заинтриговало такое внимание к своей персоне.

Разговор на свиданке получился плодотворным, Чика оказался на редкость адекватным и суть дела схватил на лету. Результатом переговоров явилось то, что на следующий день, на Ростовскую зону «Двойка», стартовал грузовик с так называемым «гревом», оформленный как гуманитарная помощь. «Грев» состоял из сигарет, конфет, банок с вареньем, копченой колбасы, печенья и тому подобных «ништяков», столь милых сердцу каждого бродяги — сидельца. А на следующий день в особняк Сени постучал ничем не примечательный хлопец, который представился: «Слепень от Чики» и был немедля препровожден наверх к Сене, протянутую руку и улыбку Сереги, проигнорировал. Наверху, у Сени, тоже много не разговаривал, задал несколько уточняющих вопросов, попросил номер телефона для связи и некотрую сумму наличных. Главарь так же «не лил воду зря», а обрисовал коротенько, что в СИЗО Архангельска попал о хороший человек. Человека этого менты прессуют по полной и требуется срочное вмешательство блаткомитета, дабы того не долбили еще и в камере. Ну и помочь ему там по месту, звонки на волю, ходы — выходы, моральная поддержка и т. п. И через несколько дней на хату в Архангельском СИЗО, заехал новый смотрящий.

А следом за ним, в командировку на Север, Сеня отправил Серегу. Знал он явно больше, чем говорил, был весьма зол и тревожен, и поэтому вместо связных объяснений раздавал только одни приказы и требовал немедленного их исполнения, которые Серега и исполнял, не задавая лишних вопросов. Так и рванул он, спешно, к берегам холодного Белого моря, да не один, а в сопровождении двух спецов с того самого детективного агентства, своего рода техническая разведка и обеспечение.