— Dura lex, sed lex![1]

— Молодец, не зря тебя в Итоне на занятия таскали! Я ведь про dura lex и все такое полностью с тобой согласен.

— Как я рад, Ваше Кукство!

— Это хорошо. Я вот чего замыслил. Мы в Кукборге приблизились к римскому праву вплотную. Практически одной ногой уже на нем стоим. Дело за малым — у нас Законов многовато. В соответствии с этим самым правом лишние надо убрать.

— А какие же лишние? — обалдело спросил Томми.

— Да все. Кроме одного, который про наказания.

— Ваше Кукство, а почему вы решили, что в римском праве только один закон существует?

— Все-таки ты бестолочь, дражайший Томми. Видно, плохо латинскую грамматику знаешь, формально. Dura lex — это единственное число. Я понятно объясняю?

— Понятно. — Томми тихонько водил лапой по песочку, что действовало на него успокаивающе.

— А мне не совсем понятно, почему ты не спрашиваешь меня о предложении, каковое я изволил тебе сделать? Робеешь? Думаешь, не справишься?

— Да нет, справлюсь, наверное. Но требуются кое-какие уточнения. Позвольте задать вопрос, Ваше Кукство.

— Даже интересно. Ну, задавай.

— Как я понял, вы хотите, чтобы я изменил Конституцию. Но почему я?

— А кто, я, что ли? Ну, насмешил. Как же я могу перепиливать Конституцию? Я же ее гарант. А ты — медведь свободных взглядов, к тому же умеешь читать. Ты, значит, изучи документик-то и всё, кроме нужного закона, выкинь. Никто и не заметит. Все же дебилы. Читать не умеют. Только буквы смотрят.

— Буква закона… — почти про себя пробормотал Томми, но Кук его услышал.

— Не буква, а буквы: «К» от Конституции и «3» от Закона. Эти буквы как были, так и будут. Ловко?

— Ловко, Ваше Кукство. А что…

— Что с тобой будет? Все ерунда. Я тебя разоблачу. Объявлю вне Закона… Нет, так нельзя. Это я не продумал: «вне Закона» — ты, выходит, уйдешь от ответственности. Значит, я тебя, наоборот, объявлю в Законе. Засаду на тебя устроим. А ты не будь дураком, скройся в прибрежных песках. Такой вот планчик. Нравится? Знаю, что нравится. Вы, медведи, вообще любите в прятки играть. А я просто обожаю. Я буду водить. Оловянные хором крикнут: «Кто не спрятался — Кук не виноват» — очень демократично, не правда ли? — и мы бросимся тебя искать, потом запятнаем и примерно накажем. Придумаем вместе с тобой что-нибудь необычное. Поможешь мне?

Томми, давно уже пытавшийся вставить слово, от последнего вопроса икнул и перешел на английский. Он сказал:

— Сэр!

— Ну, не кипятись, Том. Это я шучу. Конечно, я не буду с тобой советоваться. И так уже все придумал. Мы тебя как отловим, сразу объявим vox populi[2]: «Изменника на Свалку». Но, отдавая должное твоему героическому деянию, организуем самовывоз.

— Это как?

— А так, дурачина: сядешь за руль своего любимого грузовика и вперед на Свалку, а дальше — поминай как звали… Знаешь, Томми, я тебе даже завидую. Уедешь отсюда, посмотришь другие Свалки, города. С удовольствием бы с тобой махнул.

— Так поехали, места в кузове достаточно.

— Тебе просто говорить! А ответственность перед жителями Кукборга! На кого я их оставлю? Молчишь? И правильно. Кто ж меня заменит…

Лайла была счастлива. Мокрое пятно на платье стараниями оловянных высохло, не оставив и следа. Солдатики бегали вокруг нее, в такт размахивая лопухами. А она кружилась в центре, кружилась, кружилась и размышляла о своем неожиданном назначении.

«Век Пиночку этого не забуду. Какое название красивое — Королевский Пособник! Надо будет у Томми спросить, что это значит. Беатрисс умрет от зависти. Так ей и надо. Воображуля. Думала, раз красотка, то всё ей. Ан нет, должность мне выдали. Даром что я почти лысая и зеленая! Зато умная. Ой, прям голова кружится от счастья. Или от лопухов? Надоели эти оловянные коротышки».

— Чего размахались! Хватит, высохла! — Лайла легко переняла свойственную Пинку краткость команд. — Брысь от меня. Мне с Его Величеством посовещаться надо.

Оловянные подчинились, но ни Пинка, ни Томми на пляже уже не было. Она покрутила головой и увидела только кончик красного колпачка Кука, который сразу исчез за поворотом тропинки.

Это даже обрадовало Лайлу — официоз, хоть и закончившийся для нее самым благостным образом, слегка утомил ее. Она решила заняться своими делами. Надо было проведать Клавду, навести порядок в Зеленом Доме перед приходом толпы клиентов, забежать к Беатрисс и объявить о своем успехе при королевском дворе, да и отдохнуть уже было пора. И она стала думать, куда пойти — в Зоопарк или в игорный зал. Потом решила, что начать лучше с Зоопарка, а остальные развлечения отложить на вечер.

— Оловянные, сопроводите Королевского Пособника в Кукборг!

Команда, однако, не была исполнена — все оловянные удалились вслед за Куком. Лайла осталась одна на пляже. Дорогу она не помнила и пошла в сторону единственной видимой тропинки.

Хорошо натоптанная дорожка сразу углубилась в сосновый лесок. Было тихо. Лайла даже попрыгала на одной ножке от радости. А когда утомилась и перешла на шаг, услышала знакомые голоса.

— Сколько раз можно повторять одно и то же. Надоело! — Беатрисс топнула ножкой. — Говори: ра-ра-ра, ри-ри-ри. Ну давай, а то…

— Ой-ой-ой, — заголосила Мариша, — она опять хочет дьяться! Малисе будет больно!

— Нет, какова нахалка! Такие гадости про свою первую учительницу говорить! Про меня, которая полдня потратила на это неблагодарное существо! Да я когда-нибудь тебя пальцем тронула? Отвечай немедленно!

— Не пальцем. Ты песком кинула. Малисю запачкала. Ей плишлось купаться.

— А-а-а-а-а, — возмущенно заорала Беатрисс, но потом рявкнула уже членораздельно, — ты же нарочно подставилась, тебе лишь бы в воду макнуться днем, обманщица! Хорошо, хоть мы здесь одни и никто не слышит твои глупости.

— А вот и не одни, — мстительно сказала Лайла и вышла из-за куста шиповника. — Ты мучаешь Маньку. Я все видела и слышала, так-то.

— А я не видел, но слышал и все расскажу Томми! — С этими словами на арене боевых действий появился Пуся. — Детка, — он взял Маришу на руки, — Пуся любит Маришу. Больше тебя никто не обидит.

— Ах, Кинакона, не надо ничего говорить Томми, давай разберемся сами. Ты же большой и справедливый…

— Я просто большой. А справедливый — Томми. Мариша любит Пусю?

— Мариша любит Пусю. А она, — и Мариша уставила палец на Беатрисс, — деррлется.

— Все слышали? — голос Беатрисс искрился неподдельным торжеством. — Она же почти правильно сказала «ррр». Просто некоторые так ленивы, что считают обучение обидой. Но я тебя все-таки научила «ррр». Отдавай тазик!

— Несправедррриво, — захныкала Мариша, — ты обесяла есе «ся» научить.

— Де-точ-ка, — задушевно произнесла Беатрисс — сказывались тренировки на себе, — де-точ-ка, «ся», как ты говоришь, будет за отдельную плату. Отдашь пробочку от пепси — научу «ся».

— Мы так не договаррривались. Ты обесяла за тазик текст Представления. А там — «Марррися». Учи… — захныкала малышка.

«Вот памятливая на мою голову. И Томми наверняка запомнил про тазик. Как же у нее пробочку получить? Надо еще чему-нибудь научить. Книксену, что ли?»

— Де-точ-ка, кто же знал, что ты туповата и мне придется потратить на простенькое «ррр» лучшие минуты моей жизни, и много потратить. Но, конечно же, если тебе так уж хочется «ся», то я дам тебе еще один урок. А чтобы ты, маленькая крикливая жадина, успокоилась, на уроке ты научишься не только «ся», но и торжественному книксену. И все эти глубокие знания за пробочку от пепси.

Пока Мариша обдумывала предложение, Беатрисс продолжила:

— Представляешь, ты идешь по улице Кукборга, а навстречу кто-нибудь из Выбранных. Тут ты делаешь торжественный, можно сказать, парадный книксен и говоришь: «Здррравствуйте, Буррратино!» — и дальше произносишь свой текст Представления. Красота?