– О, я никогда не забуду ту сковороду с бисквитами!

– Ах, бисквиты! – воскликнула она. – Мне рассказали о том, как ты их прямо-таки сожрал, так что теперь я думаю, что они были не так уж плохи! Мне было очень плохо в тот день, но я все-таки рассмеялась, когда сиделка рассказала мне о твоем «странном», по ее мнению, поведении.

– Кстати, я заметил, что все двенадцать дырочек от гвоздей по-прежнему украшают стену библиотеки!

– Да.

На улице стемнело, и в воздухе появилась бодрящая свежесть; слабые порывы ветра сбрасывали с ветвей последнюю пену листьев. Роксана слегка дрожала от холода.

– Давай пойдем в дом!

Он взглянул на часы:

– Уже поздно. Мне пора. Завтра уезжаю обратно, на Восток.

– Это обязательно?

Они еще на мгновение задержались на веранде, глядя на луну, которая, казалось, полностью состояла из льда, плывшего издалека, со стороны озера Мичиган. Лето ушло, но бабье лето все еще продолжалось. Трава была холодна, но туман и даже роса все еще не появлялись по вечерам. Когда он уедет, она войдет в дом, зажжет свет, закроет ставни, а он спустится по дорожке и затем поднимется в деревню. Для этих двоих жизнь пролетела быстро и уже закончилась, оставив не горечь, но сожаление, не разочарование, но одну только боль. Лунный свет уже вступил в свои права, когда они обменялись рукопожатиями, – и каждый из них увидел в глазах другого накопившуюся за много лет привязанность друг к другу.

Сцена представляет собой пространство перед загородным коттеджем в Восточном Исаакшире, в один из безнадежно аркадских августовских вечеров. Мистер Липкин, одетый в эксцентричный костюм пейзанина эпохи Елизаветы, дрожа, лодырничает среди крынок и бычков. Он далеко не во цвете лет и давно уж не молод. Отталкиваясь от того факта, что он картавит, а также вовсе не замечает, что надел пальто наизнанку, можно высказать предположение, что он находится либо выше, либо ниже уровня поверхности обычной жизни.

Около него на траве лежит мальчик Питер. Конечно же, подбородок Питер подпирает ладонью, как юный сэр Уолтер Рейли на картине. Он очень на него похож, его серые глаза даже глядят так же: серьезно, мрачно, почти траурно; он производит чарующее впечатление существа, не вкушавшего пищи земной. Это впечатление лучше всего производить по окончании плотного обеда. Он зачарованно смотрит на мистера Липкина.

Тишина. Поют птицы.

Питер. Часто в ночи я сижу у окна и смотрю на звезды. Иногда мне кажется, что это – мои звезды… (Серьезно.) Думаю, что когда-нибудь я тоже стану звездой…

Мистер Липкин (эксцентрично). Да, да… да…

Питер. Я знаю их всех: Венеру, Марса, Нептуна, Глорию Свенсон.

Мистер Липкин. Я не силен в астрономии… Я думал о Ландоне, малыш. И вспоминал свою дочь, уехавшую туда, чтобы стать машинисткой… (Вздыхает.)

Питер. Я любил Ульсу, мистер Липкин, она была такой пухленькой, такой кругленькой, такой веселой!

Мистер Липкин. Малыш, она не стоила и бумаги, которой была набита. (Спотыкается о кучу крынок и бычков.)

Питер. Как ваша астма, мистер Липкин?

Мистер Липкин. Ей хуже, слава богу!.. (Задумчиво.) Мне сто лет… Я слабею с каждым днем.

Питер. Наверное, жизнь стала более-менее спокойной с тех пор, как вы забросили приворовывать?

Мистер Липкин. Да… да… Видишь ли, Питер, малыш, я переменился, когда мне стукнуло пятьдесят – в тюрьме.

Питер. Опять встали на неверную дорожку?

Мистер Липкин. Гораздо хуже. За неделю до того, как истек мой срок, они насильно пересадили мне железы здорового молодого заключенного, которого казнили.

Питер. И это вас обновило?

Мистер Липкин. Обновило, как же! В меня снова вселился Старый Ник! Этот молодой преступник был, очевидно, взломщиком и клептоманом. Что значит мелкая кража по сравнению с этим!

Питер (в благоговейном страхе). Какой ужас! Наука – это вздор.

Мистер Липкин (вздыхая). Мне удалось его практически задавить. Не каждому доводится изнашивать два комплекта желез за одну жизнь. Я бы не согласился взять другой комплект, предложи мне даже все запасы бодрости сиротского приюта.

Питер (задумчиво). Не думаю, что вы отказались бы от чудесного спокойного комплекта старенького священника.

Мистер Липкин. У священников нет желез – у них души.

(За сценой слышится приглушенный сигнал звонкого клаксона, извещающий о том, что совсем рядом остановился автомобиль. На сцену выходит молодой человек, облаченный в вечерний костюм и патентованный кожаный цилиндр. Он выглядит чрезвычайно светским. Противоположность одухотворенности двух других персонажей заметна даже с первого ряда балкона. Его зовут Родни Дайвен.)

Дайвен. Я ищу Ульсу Липкин.

Мистер Липкин поднимается и, трясясь, встает между двух бычков.

Мистер Липкин. Моя дочь в Ландоне!

Дайвен. Она уехала из Лондона. Она едет сюда. Я шел за ней по пятам.

Из маленького отделанного жемчугом кошелька, висящего у него на боку, он достает сигареты, выбирает одну. Чиркнув спичкой, подносит ее к сигарете. Сигарета в тот же миг зажигается.

Дайвен. Я подожду.

Он ждет. Проходит несколько часов. Не раздается ни звука, если не считать редкого кудахтанья или шипения бычков, ссорящихся друг с другом. Здесь можно вставить несколько песенок, или карточные фокусы в исполнении Дайвена, или акробатический номер – как вам будет угодно.

Дайвен. Здесь так тихо.

Мистер Липкин. Да, очень тихо…

Неожиданно появляется кричаще одетая девушка; она выглядит порочной. Это Ульса Липкин. На ней одно из присущих ранне-итальянской живописной школе бесформенных лиц.

Ульса (хриплым, порочным голосом). Папочка! Вот и я! Твоя маленькая Ульса!

Мистер Липкин (трясясь). Ульса, маленькая Ульса…

Они обнимаются, обхватывая друг друга за бока.

Мистер Липкин (с надеждой). Ты приехала, чтобы помочь с пашней?

Ульса (сердито). Нет, папочка, пахать так скучно. Не горю желанием.

(У нее ужасный акцент, зато смысл ее речей мил и ясен.)

Дайвен (явно пытаясь ей угодить). Послушай, Ульса. Давай постараемся достичь понимания.

Он идет к ней широкими, грациозными, спокойными шагами; умение делать такие шаги сделало его капитаном команды бегунов в Кембридже.

Ульса. Ты все еще утверждаешь, что Джек?

Мистер Липкин. О чем она говорит?

Дайвен (нежно). Милая моя, конечно же это Джек. Это не может быть Франк.

Мистер Липкин. Какой Франк?

Ульса. Это Франк!

(Здесь можно вставить пикантную шутку.)

Мистер Липкин (экстравагантно). А вот не подеретесь… А вот не подеретесь…

Дайвен (протягивая руку чтобы погладить ее по руке тем мощным движением, благодаря которому он стал главным гребцом команды Оксфорда). Ты выйдешь за меня замуж?