А пока мы только начали свой долгий путь в сторону Америки, немного уклоняясь на север от намеченного маршрута. Помогал нам в этом тайфун, тогда еще далекий, но обещающий поймать нас на большой воде Тихого.
— Товарищ командир, — настаивает старпом, — вот же метеокарта с нашего спутника! Тайфун на Корею идет! Пойдемте прямо — время сбережем! Смотрите, чайки на воде сидят!
— И среди чаек бывают подлецы! — суровеет командир, доставая другую, заветную метеосводку, которой он верит. На листке крупный логотип — NOAA. Через сутки нас кидало и швыряло адски. Администрация Ноя оказалась точнее…
Вскоре тайфун нас отпустил, лишь лизнув. И вот мы бежим по пустыне, вдали от любых судоходных линий. Здесь только вода и небо, но и они иногда сливаются в сферу, в космос. Жителей у этого космоса нет, их на полном ходу не видно. Есть только такие же, как мы, кочевники — дельфины, но пересекают они океан без явной военной или коммерческой причины. Их причина — неограниченная свобода. Потому и бывают они всегда в хорошем настроении. Нашу военную железяку они считают передвижным аквапарком, принимая джакузи в кильватерном следе, делая сальто с трамплинов волн, создаваемых корпусом корабля и плавая наперегонки перед бульбой[8] стальной чудорыбы. Один из них встал на хвост, похлопал себя по бокам плавниками и, глядя мне в глаза, сказал: «Лохматоголовый, шумите сильно — американцы вас услышат».
Но американцы нас не услышали, как бы ни гремели наши дизели, не послав за две недели ни одного самолета «Орион» в нашу сторону. Они прилетели позже, когда до берега Америкен осталось миль пятьдесят. Больше они нас без внимания не оставляли…
Очень интересно ожидание встречи с Новой Индией: ты ждешь башни скайскрейперов[9], вырастающие из песчаного пляжа, а реально получаешь невзрачный обрывистый берег из глины. Это Калифорния. Ты не веришь своим разочарованным глазам, ведь появившиеся телевизионные каналы показывают другое — что здесь живут ковбои, рэмбы, мыши-маусы, утки-даки и бэтмены. Но на берегах их не видно. Наверное, они еще спят…
Спят и местные военные — полигон Пойнт Мугу тих и чист. Спят курганы темные, в воду погруженные — острова Сан-Николас, Сан-Мигель, Санта-Роза, Санта-Круз. Идиллия. Санта-Барбара тоже храпит голосом ковбоя Рональда. Рону снятся звездные войны против Империи Зла. Ну, что ж, горбатого Йоду ему в помощь.
Но вот и солнце совсем проснулось. Странно, что в этих местах оно встает совсем не со стороны Японии. Когда его лучи осветили прибрежные холмы, из-за них сразу же появились ковбои, рэмбы и бэтмены. Как говорится по-американски: the hell broke out, то есть — адская военная машина вырвалась наружу. Вокруг все летало, ныряло и стреляло. Вот вертолет «Си Стэллион» заправляется в воздухе от самолета-заправщика КС-130, вот атомный крейсер «Тракстан» поливает из носового орудия полигон на южной оконечности острова Сан-Клементе, корректируемый самолетом «Бронко», но на двести десятом выстреле чахнет — снаряд застревает в стволе. Вот «Томкэты» носятся за скоростной воздушной мишенью, а рядом вертолеты и «Орионы» гоняют подводную лодку «Лос-Анджелес», отрабатывая противолодочную оборону. А почти у борта «морские котики» прыгают в воду со своих скоростных лодок. Только верто-летоносец «Окинава» в печали — ищет матроса, «прыгнувшего за борт». Через сутки его найдут в фальш-трубе, где он спрятался от побоев.
И что-то вдруг начинает голова кружиться от такого обилия информации, не испорченной любимым флотским словом «предположительно».
Но круговерть через неделю закончилась — на полигон вышли игроки более значимые, игроки, которых мы ждали, ради которых сюда пришли.
В понедельник полигон вдруг затих, на его огромной акватории от мыса Консепшн до границы с Мексикой не было ни одного корабля или судна. Запоздавших убраться восвояси уже оттеснили в океан или загнали в порты трудолюбивые пчелы Пойнт Мугу — горбатые радиолокационной станцией бокового обзора «Орионы» вспомогательной эскадрильи Центра испытаний оружия ВМС США. Все как в театре: прозвенел последний звонок, зрители расселись, затихли и ждут выхода актеров на сцену. И когда вышел главный герой, мы поняли, что поймали золотую рыбку за хвост. Актер был красив и строен. Эсминцы класса «Спрюенс» вообще отличаются архитектурной грацией. А «Меррилл» был одним из них, но пользовался особыми привилегиями. Этот красавец не ходил в дальние походы, качаясь месяцами в кильватере авианосцев — он служил экспериментальным кораблем, испытывающим крылатую ракету «Томагавк», поэтому дальше 200 миль от Сан-Диего не ходил уже. много лет. Даже команда его была странной: наполовину истинно флотской, наполовину — гражданскими инженерами компаний «Хьюз» и «Боинг».
Больших доказательств готовящейся операции, чем пустынность полигона и выход «Меррилла», нам было не надо настолько, как не надо было американцам наше присутствие здесь. Вытеснить нас из международных вод они не могли, не объявив район закрытым для ракетных стрельб, поэтому началась игра в кошки-мышки: «Меррилл» проходил мерную милю[10], стрелял из носового орудия по плавающей мишени, отрабатывал спасение человека за бортом, делая все, чтобы убедить нас в невинности своего выхода в море — на банальную боевую подготовку. Мы с ироничной улыбкой смотрели на все это и терпеливо ждали. Но полигон ждать не мог — тянулись дни, а русский не отставал от их корабля ни на секунду. Финальные испытания тактической противокорабельной крылатой ракеты «Томагавк» были под угрозой срыва… Ее пусковыми установками уже оснащались линкоры и крейсера ВМС США, ожидающие поступления ракет в свой боезапас, но русский настырно сидел под Сан-Диего, ожидая, когда зашедший туда от безысходности опытовый корабль опять выйдет в море. Он не мог на предельной скорости убежать от нас, выйти в точку и плюнуть ракетой — все этапы развертывания операции были строго регламентированы, заставляя «Меррилл» медленно передвигаться по четкому графику из района в район, проверяя свои системы и системы слежения, расположенные на островах полигона.
Тогда Пойнт Мугу занялся маленькими хитростями. Как назойливо жужжание над головой… Уже четыре часа на высоте всего пятидесяти метров висит «валенок» — вертолет «Си Найт» с подвешенной под брюхом телекамерой, по телеметрии передающей картинку «Азии» и ее каждого шага диспетчеру полигона. Лица вертолетчиков сдержанны, через блистер или боковой люк ни единого приветственного взмаха рукой — все говорит о напряженности игры. А вот и пешки на шахматной доске — из маленького порта Уайниме, где базируются вспомогательные плавсредства Пойнт Мугу, буксиры тащат приманку для нас: ржавый и замученный эсминец «Хигби» 45-го года постройки и еще более ржавый, но непонятный своей архитектурой эсминец «Стоддард», сохранивший на борту номер «566» и оставшийся последним из семейства «Флетчеров» в строю ВМС США, хоть и в качестве мишени. Неприятно смотреть на ржавые неухоженные корабли, похожие на сидящих на цепи заброшенных дворовых псов. «Хигби» не успел повоевать во Вторую мировую, но был в Корее и во Вьетнаме. В последнем в 1972 году получил бомбу в корму от вьетнамского истребителя Миг-17. Других заслуг не имеет. Через два года после нашей встречи его оттащат от берега, и линкор «Миссури» пошлет в его борт прощальную ракету. «Стоддард» другой — он полон заслуг, он боец: год войны на Тихом, два сбитых камикадзе закалили его характер. Его будут топить «Томагавками» долгие 10 лет, но не смогут — он особенный. Он, как теперь говорят, оттюнингованная классика. Внешне неказистый, при приближении он оказывается чудом современной технологии — автономным самоходным кораблем-мишенью. На его корме стоят два мощных электродвигателя, валы которых с винтами опускаются и поднимаются гидравликой, по бортам дюжина мощных видеокамер, на надстройке автоматы: американский «Вулкан Фаланкс» и английский «Голкипер»[11] — их испытывают в сравнении. На «Стоддард» достаточно прилететь'на вертолете инженеру, запустить дизель-генератор, и корабль становится роботом, управляемым с земли по телеметрии. Он пройдет через десятки испытаний, но ни один «Томагавк» не пробьет его борт. А пока он — пешка в игре с русскими.
