На одной из остановок Маркус встретился с крупным, недружелюбно настроенным копытным. Убежать от зверя физику удалось, но в спешке он не заметил коряги, споткнулся и сильно ударился о камни. Кроме многочисленных ушибов и царапин (такие травмы мы получали достаточно часто и обращали на них мало внимания) Маркус умудрился сломать два пальца на ноге и отколоть кусок переднего зуба. Росс с готовностью помог направить и зафиксировать кости, чтобы они правильно срослись, а потом задумчиво посмотрел на распухшую разбитую губу и садистски улыбнулся.

— Остаток зуба лучше вырвать.

Физик поёжился под мечтательным взглядом нашего главного патологоанатома.

— Может, не надо? Думаю, он и так скоро успокоится. По крайней мере — стоит попробовать подождать. Тем более, что и инструментов для выдёргивания никаких нет.

— Хоть что-то, да найдём, — хищно заверил Маркуса хирург. — Или ты собираешься всю свою бессмертную жизнь с обломком во рту коротать?

— Ну, лучше с обломком, чем вообще без зуба, — пожал плечами физик.

— Не глупи. Если вырвем зуб, то скоро вырастет новый.

Почти всё население нашего плота недоверчиво посмотрело на Росса. Даже я. Их вид, что, как и мой, может отращивать новые зубы?

— Ты уверен? — выразил общий скептицизм Сева.

— Абсолютно, — кивнул зеленокожий. — Во-первых, я знаю, что такие случаи уже были. Причём новый зуб вырос только у тех, у кого старый выпал полностью, а если часть осталась — то так с ней и ходят. А во-вторых, ещё до высадки, в самом начале, я задавал соответствующие вопросы керелям, поскольку не видел смысла в бессмертной жизни в состоянии старика или инвалида. У нас могут отрастать не только зубы, но даже целые органы, глаза, руки и ноги. Не сразу, конечно, например, на регенерацию ноги от бедра потребуется порядка трёх с половиной земных лет…

— То есть чуть больше одного местного года с четвертью, — тут же перевёл время Игорь.

— …но на всю жизнь инвалидом не останешься, — закончил Росс. — Единственное «но»: когда я уточнял, у всех ли людей есть это качество, мне ответили «нет». Одновременно удалось выяснить, что оно есть у меня и будет у моих детей и внуков. Тогда я не понял, по какой причине кого-то обделили способностями к регенерации, и только потом, узнав, что, кроме нас, есть ещё люди изменённые и зверолюди… — хирург замолчал и выразительно посмотрел на меня.

— Да, думаю ты прав и, скорее всего, различия не индивидуальные, а видовые, — кивнул Илья и тоже повернулся ко мне.

— Я не спрашивала про способность моего вида к регенерации, — покачала головой я. — Но на собственном опыте знаю, что зубы новые отрастают, а кожа и мышцы хорошо восстанавливаются. И даже шрамы достаточно быстро проходят, как будто их и не было.

— Ага, — согласился Росс. — Я тоже заметил, что на тебе всё ещё быстрее, чем на нас, заживает. И, скорее всего, руки-ноги тоже сможешь новые отрастить. Если мужчины зверолюдей тоже обладают этой способностью, то остаются изменённые люди.

— Не согласен, — заметил Маркус. — Тролли — очень живучие твари.

— Люди изменённые, — с нажимом поправил физика Сева.

Зеленокожий хмыкнул:

— У них такая кожа, что им сложно нанести серьёзную рану. К тому же, регенерационные способности у людей изменённых могут быть лучше, чем у землян, но хуже, чем у нас. И, например, раны заживают лучше, а зубы-руки-ноги не отрастают. Однако сейчас это неважно, — Росс вновь повернулся к Маркусу. — Так как, будем зуб выдирать или так и останешься щербатым?

Физик осторожно пощупал запёкшуюся от крови губу, потом с сомнением посмотрел на хирурга:

— А как? У нас даже щипцов нормальных нет. И анестезии — тоже, — вполголоса добавил Маркус.

— Ну насчёт второго — придётся потерпеть, — пожал плечами зеленокожий. — А вот насчёт первого — придумаем. В крайнем случае, скальпель используем — он крепкий, а когда расшатаем — вытащим.

Физик аж побледнел от подобной перспективы.

— Живодёр, — обвиняюще бросил он. — Пока предпочитаю подождать.

Но уже через пару дней Маркус, расцарапав об осколок зуба язык, решился на сомнительное предприятие.

— Только сначала найди нормальный инструмент, — поставил он ультиматум обрадовавшемуся Россу.

Зеленокожий неодобрительно покачал головой, но возражать не стал. Однако сначала внимательно осмотрел остаток повреждённого зуба, попытался расшатать его пальцами и тяжело вздохнул.

— Мало осталось. И не ухватишь как следует, — пробормотал хирург себе под нос.

Перебрав все имеющиеся у нас в наличии вещи, на ближайшей же остановке Росс отправился обходить караван. Но поиски не увенчались успехом: максимум, что удалось добыть, это ножницы, секатор и кусок плотной изогнутой проволоки.

— Нет, ты всё-таки садист, — с опаской поглядев на выложенные в рядок пыточные инструменты, поёжился физик.

— Сначала на камнях проверю, — успокоил его зеленокожий. — Если захватить как следует не удастся, то какой смысл тебя мучить?

Пару часов Росс экспериментировал, а потом отложил одолженные вещи в сторону и улёгся, задумчиво подперев рукой подбородок. Посмотрел на топор, потом на нож и скальпель.

— Не нравится мне это, — заявил он. — Ни один инструмент не подходит. Пока лучшим вариантом остаются скальпель и топор.

— Пантера, ты вроде бы говорила, что у тебя нож может форму менять, — обратился ко мне горячо переживающий за Маркуса математик. — Можно из него щипцы сделать?

— Как ты себе это представляешь? — удивилась я. — Нет, форму менять можно, но её каждый раз моделировать приходиться. К тому же сам видел, во что он превращается в чужих руках.

— А это идея, — оживился Росс. — Игорь, поможешь добиться того, что надо?

— Но ведь… — попыталась сказать я, но зеленокожий взмахом руки остановил возражение:

— Не волнуйся, я понимаю, что делать операцию на живом человеке сложно. И займусь этим сам. Хотя твоё участие всё равно понадобится.

Щипцы из ножа сделать так и не удалось. Отказавшись от этой идеи, Росс тут же выдвинул новую. Но и видоизменить кончик ножа так, чтобы и его форма (трёхзубая), и размеры устроили Росса, удалось только к следующему вечеру. А без помощи математика и вовсе не получилось бы — к сожалению, я не предусмотрела простого визуального редактора, из-за чего для любых изменений приходилось вводить сложные формулы.

— Наконец-то я нашёл хорошее применение высшей математике, — искренне радовался Игорь. — Если ты не против, буду разрабатывать новые дизайны ножа на общем компьютере, а потом скидывать тебе и проверять, что получилось.

— Только за, — улыбнулась я. — А то мне максимум что удалось, так это менять три начальные формы (короткий и широкий нож, длинный нож и нечто, напоминающее мачете), а когда пыталась что-то другое сделать, такие абстракции получались…

Росс покашлял, возвращая нас с неба на землю.

— Ну что, приступим?

— У меня может рука дрогнуть, — честно предупредила я. — Да и нет опыта, на живых-то людях…

— Это не страшно, — улыбнулся зеленокожий. — Просто активируй нож и возьми в руку.

После того, как я прокалила лезвие на огне и остудила, зеленокожий посоветовал перехватить инструмент другим образом. А потом Росс положил свою руку поверх моей и крепко сжал её пальцами. Так и проводили кровавую операцию — со мной в качестве «активатора» ножа и зеленокожим в роли стоматолога. Я глубоко дышала, но не отворачивалась: вдруг в следующий раз придётся самой делать аналогичную процедуру. Вот почему себе что-то вскрывать даже менее страшно, чем кому-то другому? Возможно, потому, что всегда знаешь, какую боль причинил? Или — в случае чего, будешь отвечать только перед самим собой? А Росс гораздо смелее в этом плане — осторожно, но быстро, вонзил трезубец у корня, чтобы захватить остаток зуба снизу и решительно потянул вверх. Стоящий на коленях Маркус невнятно взвыл, но не дёрнулся, только крепче сжал кулаки. Ещё немного — и зуб (странно, вроде передний, а целых три корня) удалось извлечь наружу. Убедившись в целости его корней, зеленокожий облегчённо вздохнул и радостно улыбнулся: