К новым машинам широко применим все тот же рыночный подход — «вектра» за 13 000 фунтов всегда имеет больший рейтинг, чем «пунто» за 9000. Зато рынок подержанных машин вносит полную неразбериху. Например, Мэри, моя бывшая девушка, уверенно набирает 4 балла за почти новый «ниссан-микра», в то время как Генри на своем старинном «триумф-стэге» получит 5 баллов, хотя и заплатил за него на две штуки меньше. Балл увеличивается за длинный губернаторский ЗИЛ, золотой, с белыми полосами на покрышках, за «роллс-ройс» с открывающимся верхом, за сигару из темно-красного фибергласа с толстенными протекторами и 400 лошадьми, послушными одному вашему движению, за любой «астон» и любого американца.
Лакмусовой бумажкой служит комментарий «ништяк движок» чернокожей особи мужского пола восемнадцати лет. Услышите такое, значит, балл — пять или выше; нет — четыре или ниже. У меня «воксхолл-кавалер» 1977 года. Ништяк движок? Нет. Курам на смех? Да. Балл? Двойка. Однако лучше, чем «дэу», пусть даже за счет китчевости моего авто.
СЕДЬМОЕ: ФИЗИЧЕСКАЯ ФОРМА
Меня не поймаешь на поверхностном отношении, я всегда зрю, не только на кожу, но и под нее. Баллы проставляются в двух категориях — пять за эстетизм и пять за состояние здоровья. Например, «выглядит неплохо, только надолго ли его хватит?». Возьмем футболиста премьер-лиги с лошадиным лицом (уже редкость, теперь они все больше похожи на вождей зулусов или ангелочков из хора) — шестерка. Супермодель, выпустившая уроки аэробики на видео, — роскошная десятка. Супермодель, отключившаяся в приступе гипогликемии в туалете ночного клуба со шприцем героина, торчащим из века (то есть почти любая из них), скорее потянет на шесть баллов.
Пусть у меня грудь-утюг, как у древнего ящера, зато мне полагаются два балла по части красоты за тонкие чувствительные пальцы и располагающую к себе ироничную улыбку плюс один балл по части физподготовки — за способность добраться до кассы супермаркета без моторизованной инвалидной коляски. Я курю «Лаки Страйк», потому что их никто не курит, и пью что угодно, когда есть что пить. Здоровья от этого, конечно, не прибавляется, но к врачам я не хожу (по той же причине, по какой не читаю письма из банка), надеясь, что со мной и так все в порядке. Раз уж я с упорством параноика пребываю в неведении насчет реального состояния своего здоровья, то особо ерепениться не стоит — присуждаю себе три балла.
Часто ли гости на вечеринках заглядывают через ваше левое плечо в поисках собеседника поинтереснее? Сколько приглашений лежит у вас на каминной полке? Сколько раз за последнюю неделю вы обводили в программе телепередачи, которые будете смотреть вечером? Как часто по выходным вы отчаянно листаете в уме свою адресную книжку и удивляетесь, почему никто не звонит? Мои ответы: да, 0, 5, очень часто. Болезненная область, здесь нелегко быть откровенным с самим собой. Я бы вас не осудил за небольшое завышение балла. Я и сам себе его завысил. Сколько? Тройка. Половина общения приходится на коллег по работе.
Еще одна трудная категория, где неопытных подстерегают всяческие капканы. Рассмотрим пример. У меня есть знакомый по имени Кристоф. Сам он претендовал бы в этом разделе на 8–9 баллов, приведя в свою пользу следующие аргументы: умение прилично играть на гитаре, частые походы в театр, происхождение от калифорнийско-щвейцарских родителей, из которых оба страдают сложными затяжными нервными расстройствами. Он разъезжает на «харлее» и по полгода живет на вилле во Фьезоле, обучая английскому детей богатых тосканцев. Однако неотразимо интересным малым он считает себя прежде всего потому, что много путешествовал среди народов Гималаев, Китая и Заполярья, нередко — как он не забывает напомнить — в сложных и опасных условиях. Он даже ел яйца яка. Он может служить авторитетом в даосизме. У него благозвучная фамилия. Так что же, Кристофер, девятка? Шутить изволишь. Неужели двойка? Угадал.
С другой стороны, мой (бывший) сосед по квартире компьютерщик Генри. Отец — тапочный магнат, о нем я уже говорил. Мамаша — домохозяйка. По какой-то причине он болеет за «Кристал Пэлэс»[13] и не пропустил ни одной домашней игры. Отпуск проводит в Пик-Дистрикт[14]. Любит «Пинк Флойд» и Майкла Болтона. Балл? Восьмерка. О человеке следует судить по цельности характера, а не по цвету штемпелей в паспорте.
Себя я оценил на 7. Ну ладно, ладно, на 6.
Это вовсе не то же самое, что популярность. Сто лет назад этот раздел назвали бы «классовая принадлежность» и все с покорностью буддистов быстренько разошлись бы по отведенным им нишам: лорд Солсбери — чопорная десятка; ирландский иммигрант, только что сошедший с корабля в ливерпульском доке, — картофельная единица.
Ныне существующая запутанная издевательская система социальной классификации все только усложняет. В низших эшелонах выставлять балл проще простого (виновным в изнасилованиях и жестоком обращении с детьми, а также Генри гарантирован низкий балл), однако высокие баллы неизменно вызывают споры. Свой рейтинг могут повысить как негодяи, так и благородные люди. Даже алкаши, бродяги, или как их там теперь называют, могут заработать хороший балл, если на них обратит внимание пресса. Некоторые центральные фигуры нового миропорядка просто поразительны. Колоссальное количество баллов набирают футболисты. В пятидесятые годы они имели статус шахтеров — хорошо, что они есть где-то там и мельтешат для общей пользы, но чтобы я позволил ему трахать мою дочь — извините! А ныне они сродни молодым виконтам восемнадцатого века, которым позволено обрывать цвет европейского девичества когда и как им вздумается. Правда, в отличие от виконтов, они не катаются в Италию, дабы повысить свою образованность. Вместо Флоренции и Венеции у них теперь популярны Марбелья и Маврикий, но в принципе именно на этих ребят нужно держать равнение.
Ключевой фактор — происхождение. Например, дворец Бленхейм — превосходно, но квартира в Глазго тоже сгодится. Полдома в Перли[15] еще тянут на посредственную и слегка застенчивую троечку. Полдома в Южном Манчестере, Уигане, Пултон-ле-Филде, Стоке, Ст. Хеленсе и Салфорде примерно равны полдому в Перли минус лондонская надбавка. В результате у меня тоже получилась тройка.
Теперь подсчитаем.
Итого: 29 баллов.
Результат можно интерпретировать по-разному, но в то время у меня получалось, что я преуспел в жизни только на 29 % от возможного, то есть был намного менее удачлив моих друзей. Если же навести глянец оптимизма, выйдет, что моя несостоятельность составила всего 71 % от стопроцентного облома. У моих друзей этот показатель был намного ниже. Ну и хер с ним…
По воле случая, когда все это началось, мне стукнуло 29 лет. Вот, значит, как 29. Был Фрэнк Стретч, да весь вышел.
Триста тысяч
Отделавшись от Билла Тернейджа полчаса назад, я все еще куковал в такси где-то на полпути до Холланд-парка (такси, естественно, попалось для некурящих). Счетчик тикал с неумолимостью часового механизма бомбы. Я подверг Билла математическому анализу. «Дизайн и изготовление мебели» внушали доверие, но очень уж потерянный вид был у Билла. Пожалуй, тянет баллов на сорок Я решил выбросить Билла из головы. Встречаться с ним я не собираюсь, да и он тоже не станет слать мне писем. Как-никак конец двадцатого века, не хочешь чего-то делать — никто не заставляет. У меня имелись заботы поважнее — например, как меня встретят гости на вечеринке у Тома Мэнниона и каким образом ткнут носом в мои ничтожные 29 баллов. Там будут мои сверстники, с такими же, как у меня, образованием и происхождением, но у всех, в отличие от меня, будет больше денег, хороших квартир, секса, физической привлекательности, интересной работы, крутых тачек, богатой личной жизни при меньшем количестве неврозов. И самое скверное — они все прекрасно понимают, что я тоже все прекрасно понимаю. Но есть и кое-что похуже: рассчитывая меня заинтересовать, Том и Люси пригласили какую-то бабу. А я был явно не в форме.
