Кэндлриггс говорила, что Каледон мечтал создать мир небожителей. Что ж, ему это удалось. Во всяком случае, так кажется Маре, которая до сих пор знала только загрубевших от постоянной борьбы с непогодой жителей Винга, больных измученных беженцев и бледных, лишенных солнечного света древогнёздов.

Интересно, думает Мара, неужели киберлис на самом деле тоже такой? Небожитель?

Мимо проносится весёлая стайка мальчишек и девчонок примерно её возраста. Все как один на роликах. Так вот как им удаётся двигаться так быстро! Мара с завистью смотрит на их крепкие тела, довольные лица, гладкую кожу. Она останавливается на горбатом мостике, выгнувшем спину под бесконечно далёким хрустальным небом, и, опершись на парапет, смотрит в спокойную воду пруда. На зеркальной глади возникает отражение её лица — когда-то круглого и нежного, а теперь худого и заострённого. Мара невольно проводит рукой по волосам, желая убедиться, что хоть они-то — по-прежнему густые и жёсткие. Долгие месяцы сидения взаперти в сезон штормов, жизнь в лодочном лагере и в сумрачном Нижнем Мире стёрли с её лица яркий румянец; лицо стало бледнее, а кожа прозрачнее, но это даже хорошо — небесные жители в основном светлокожи.

«Обопритесь на Ленивый мостик, — шепчет откуда-то сбоку бестелесный голос. — Загляните в Зеркальный пруд. Загадайте желание над волшебным Колодцем желаний».

Мара послушно покачивается вместе с городом, глядя на рыбок, плавающих в Зеркальном пруду, и слушая птичье пение, которое доносится с дерева, растущего поблизости. На её глазах поверхность пруда начинает радужно переливаться, а потом незаметно становится небесно-голубой, и в этой ослепительной голубизне парят птицы. Роскошный закат окрашивает пруд в алый цвет, который всё темнеет и темнеет и постепенно переходит в глубокую ночную черноту, наполненную сиянием мириадов звёзд.

Как здорово было бы забыть обо всём на свете, погрузиться в это чудесное волшебство, не думать о том, что творится за пределами этого мира…

Мара зевает, но тут волшебный туман зеркального пруда рассеивается от пронзительного электронного звона, ничуть не напоминающего вечерний перезвон Нижнего Мира. Как по команде, из киберсоба начинают выходить люди. Большинство из них, нацепив ролики, скрывается в туннелях. Внезапно Мара вспоминает, что в Нью-Мунго существуют и другие работники — рабы. Где они? Что делают Горбалс и Винг? Ей становится тревожно и одиноко, и очень хочется вернуться в Нижний Мир. Древогнёзды сейчас, наверное, греются вокруг закатного костра, глядя на солнце, уплывающее за городскую стену. А что происходит в лодочном лагере? Страшно даже подумать…

Зеркальный пруд мгновенно теряет всё свое очарование. Электронные рыбки как заводные плавают по одному и тому же кругу. Дерево с птицами, хрустальное небо, закат — всё это подделка. Даже мостик сделан из ненастоящего камня. Всё здесь ненастоящее, с горечью думает Мара. Однако разочарование неожиданно помогает собраться с силами. Храбрость и ясная голова, напоминает она себе. Идти вперёд и не останавливаться: шаг за шагом. Следующий шаг — поесть и найти ночлег. Невозможно бродить по городу всю ночь напролет.

В лиловой глубине Колодца желаний вспыхивает одна-единственная звезда.

«Загадай желание, — булькает колодец, — и твои мечты сбудутся».

— Я желаю себе удачи, — говорит Мара звезде. — Мне нужна вся удача на свете.

— Твоё желание сбудется, — радостно обещает звезда. — Уже сбылось. Правда, здорово?

На каждом углу Аркадии толпятся люмены, рекламирующие всевозможные развлечения. Изогнутые центральные туннели переполнены не только обычными прохожими, но и роллерами. Искря своими роликами, они бешеными зигзагами несутся навстречу пешеходам, с ходу заскакивая то на левую, то на правую стену и чуть ли не выделывая на них мёртвые петли. После сонного спокойствия Нижнего Мира это здорово пугает и действует на нервы. Теперь Маре понятно, почему в поездах так много пожилых людей и родителей с маленькими детьми — молодёжь захватила туннели, превратив их в свою площадку для игр.

Наконец Мара набредает на кафе, большое и такое же непонятно-пугающее, как и всё остальное. Она решительно направляется внутрь, но вход ей загораживает мерцающий люмен.

«Вы не предъявили свой покупательский диск!» — жизнерадостно укоряет он.

— Извините, — бормочет Мара, торопливо роясь в рюкзаке в поисках кошелька с кругляшами. Какой из них идентификационный? Кажется, золотой. Значит, сейчас нужен вот этот, серебристо-голубой.

«Вы забыли свой покупательский диск?» — всё так же радостно вопрошает люмен.

— Нет, вот он. — Мара опускает диск в прорезь, проделанную в стене рядом с люменом.

«Благодарю вас! — сияет люмен. — Приятного аппетита!»

Отделавшись от люмена, Мара оглядывается в поисках свободного места. За одним из столиков у окна сидит русоволосая девушка с равнодушно-скучающим лицом. Рядом с ней пустое место. Подойдут, решает Мара. И место, и равнодушная девушка. Равнодушная — это прекрасно. Чем равнодушнее, тем лучше.

— Привет, — Мара пытается изобразить беспечную улыбку.

— Привет, — отвечает девушка, не проявляя к Маре ни малейшего интереса. Она сидит, поглаживая какое-то странное существо, похожее на лохматый фиолетовый шарик. Шарик недовольно повизгивает,

— Можно тут сесть? — спрашивает Мара.

Девушка равнодушно смотрит мимо неё, поедая очень яркую разноцветную пищу.

— Я здесь в гостях, почти никого не знаю…

— Да, пожалуйста.

Мара оглядывается через плечо. Что дальше? Просто подойти и взять ту еду, какую захочется?

— А как тебя зовут? — спрашивает она, чтобы выиграть время. Наверняка, имя будет такое же скучное, как и сама девушка.

— Долорес, — неожиданно отвечает та. Фиолетовый шарик тявкает.

Слишком экзотично для тебя, думает Мара, голодными глазами глядя на разноцветную еду у девушки в тарелке. Имя шарика она не спрашивает.

— Можно просто Дол.

Мара прячет улыбку. Дол — это ещё куда ни шло. В этот момент в кафе заходят новые посетители. Они опускают диски в прорезь у двери, берут подносы и, набрав тарелок с едой, садятся за стол. Понятно.

Мара идёт к раздаточному конвейеру. Хорошо бы Дол действительно оказалась такой же скучной и туповатой, какой кажется, думает она, озадаченно разглядывая многочисленные тарелки с блюдами самых удивительных расцветок. Потому что Маре нужен именно такой собеседник — такой, что ответит на все её вопросы, а сам ни о чём не спросит.

— Ты что, без мотороликов? — слегка удивляется Дол, когда они выходят из кафе в шумный, переполненный народом туннель.

Мара уже успела рассказать, что приехала сюда из другого небесного города и чувствует себя очень одиноко. Дол, хоть и без восторга, согласилась проводить её до Гостевого сектора.

— По переходам без мотороликов передвигаться нельзя. — Дол кивает в сторону туннеля. — У вас в городе, наверное, тоже гоняют?

— Э-э-э… да, — неуверенно отвечает Мара. — Я просто забыла захватить свои… э-э-э… моторолики.

— Тебя собьют, если будешь ходить пешком. Но не ехать же на поезде вместе с другими тормозами?

— Конечно, нет! — Мара возмущённо мотает головой. С какими ещё тормозами?!

— Ну ладно. Придётся отключить мотор, раз уж ты на ногах. Иначе тебе за мной не угнаться.

Дол щёлкает маленькими переключателями на задней части роликов. Моторолики, мысленно повторяет Мара. А туннели она назвала переходами. Затем девушка легонько хлопает фиолетовый шарик ладонью по голове, и тот, к тайному удовольствию Мары, не только перестает скулить, но и вообще вдруг сдувается и повисает как тряпка. Дол складывает своего сдувшегося электронного друга в несколько раз и небрежно запихивает в карман брюк.

Мара рысцой бежит рядом с Дол. В переходах играет лёгкая электронная музыка. В Сети были похожие мелодии, мама их очень любила и называла вальсами. Она говорила, что вальс успокаивает и, в то же время, поднимает настроение. И в тот, самый последний, вечер на острове Мара танцевала с Кори в саду под звуки вальса. А сейчас под музыку вальса мчатся по серебряным туннелям Нового Мира небожители на мотороликах — крутятся, взлетают на стены, выделывают сумасшедшие пируэты…