— Сколько штук, Печенька? — заволновались ребята. — Какие они? Красные? С хвостами?

— Ну хорошо, хорошо, — сказала Марья Павловна, чуть заметно улыбнувшись, — в перемену сбегаете. Берите задачники.

Занька вертелся, как на иголках. Маленькие крысята не давали ему покоя. Скорей бы перемена!

Примеры он решил, переписал кое-как и закрыл тетрадь, чтобы не увидела Марья Павловна. Только эта хитрая Марья Павловна все равно догадалась.

— Ты что, Федя Занин, вертишься?

— Я уж все сделал.

— Покажи тетрадь.

— Да я сделал.

— Покажи, как сделал.

Он неохотно раскрыл тетрадь. Глаза у Марьи Павловны стали круглыми и лицо покрылось розовыми пятнами.

— Что это такое? — спросила она тихим, взволнованным голосом, указывая на кляксы. — Что это за мазня?

— Примеры, — сконфуженно буркнул Занька.

Ребята подняли головы, а Подколзин вытянул шею, как гусак. Зоя со злорадством смотрела на Занина: «Ага, попался, форсун!»

Прозвенел звонок. Марья Павловна перелистала тетрадь. Занька сидел красный, как помидор.

— Вот как ты учишься, — строго сказала учительница. — То отлично, то плохо. А все от лени, от невнимания. Что поставить за такую работу? Плохо!

— Очень, очень плохо! — захихикал Подколзин.

У Заньки передернулся рот. Он быстро обернулся в его сторону.

— Ладно, ладно, Спичка, дождешься! — зашипел он и показал из-под парты кулак. — Тоже товарищ!

Он закипал от досады, как чайник на примусе. Парта под ним заскрипела. Карие глаза сверкали, а от промокашки остались жалкие клочья.

Ребята побежали к крысятам. Занька сидел, сердито насупившись. Миша Санитар просунул в дверь худое, зеленое лицо с густыми черными бровями и таинственно зашептал:

— Занька, Зань, иди скорей.

Занька досадливо мотнул головой.

— Да иди скорей, чудило, а то поздно будет.

Занька не выдержал и побежал к крысам.

После обеда Зоя, не одеваясь, проскользнула в живой уголок. Она сунула Мика под кофту и успела прибежать в школу, когда ребята укладывались на отдых. Они влезали в меховые комбинезоны, которые в школе назывались спальными мешками, и бежали на затянутую сеткой веранду.

В дверях на Зою налетело мохнатое чучело. Из меха забавно выглядывала курносенькая румяная рожица Мартышки. Она фыркнула на Зою и пробежала мимо.

Множество мохнатых медвежат боролись, толкались и смешно рычали.

— Скорей, скорей, — торопили педагоги, — был звонок.

Зоя влезла в мех, запрятала на груди Мика и улеглась на своей кровати.

Ребята угомонились. Они лежали, укрытые одеялами, и дышали морозным воздухом. Мик прижался к Зое, угрелся и засопел. «Миленький, — тревожно думала Зоя, лаская Мика. — Вдруг опять полезет в клетку и задушится? Завтра Печенька обещал достать проволоки и заплести клетки, а вот сегодня…» И она решила взять Мика на ночь в спальню.

В морозном небе проплывали пушистые облака. Легкий ветер взметывал за сеткой снежную пыль, сверкавшую на солнце. Покачивались высокие сосны. Где-то долбил дятел. Весело и звонко кричали поселковые ребята. Рядом сладко похрапывала Ида. В углу шептались Сорока и Эмма. Миша Санитар никак не мог удобно устроиться. Кровать под ним скрипела. Вдали читала Марья Павловна.

Не спится Зое. Вспомнила она про папу. Пора бы получить письмо. А письма все нет. Нет и тети Сони, которая обещала узнать его адрес. Вчера Зое показалось, что около забора бродила мачеха. Зоя спряталась за толстый ствол, увязнув по колено в снегу. Может быть, это была не она, а все-таки страшно. Потом Зоя вспомнила, как спасали Мика. Хороший Печенька! Он один разговаривал с ней и обещал достать проволоки. А все остальные дрянные. Девчонки кривляки, мальчишки драчуны, а Марья Павловна… «Спи-и-и, спи-и-и», скрипела толстая корявая сосна, и Зоя заснула.

До ужина никто не узнал про Мика, но прятать его стало трудно. Он уже подрос и не хотел лежать под кофтой. Зоя зашла в пустую спальню и пустила Мика на свою кровать. Он, забавно переваливаясь, ходил по одеялу, а она стала на колени и водила бумажку на нитке. Вдруг через ее плечо протянулась сухая рука и схватила котенка.

— Кто тебе позволил приносить его сюда? — строго спросила Клавдия Петровна и, поджав тонкие губы, выпрямилась, как палка, и вышла из спальни. А в ее жестких руках барахтался и пищал Мик.

Зоя опомнилась и бросилась вслед. Расталкивая ребят, она помчалась прямо в дежурку, но там только мальчик мерил температуру. «Куда она его?» в ужасе подумала Зоя, выскочила в коридор и с разбегу налетела на прямую Клавдию Петровну.

— Где, где Мик? — задыхаясь, пролепетала Зоя.

— Там, где ему полагается, — сказала Клавдия Петровна и прошла мимо.

Зоя осталась с раскрытым ртом.

«Противная Клавдия Петровна!» Зоя побежала в раздевалку и набросила шубку, но няня Феня закрыла дверь.

— Ты куда?

— На улицу.

— Нельзя, дочка, звонок на ужин.

За ужином Зоя сидела хмурая. Около столов суетились воспитатели.

Марью Павловну вызвала няня Феня, и к столу третьего «А» подошла Клавдия Петровна. Ребята побаивались ее, недолюбливали за строгость.

Зоя терпеть не могла гречневой каши, а тут ей передали полную тарелку. Зоя молча отодвинула. Ребята шушукались и уплетали кашу, запивая молоком.

— Почему ты не кушаешь? — услышала она скрипучий голос. И Клавдия Петровна уставилась на нее роговыми очками.

— Не хочу.

— Гречневая каша очень полезна, — сказала Клавдия Петровна и пододвинула тарелку.

«Противная! Мика отняла и кашу есть заставляет!» Зоя вспыхнула и резко оттолкнула тарелку. Тарелка опрокинулась, и каша высыпалась на колени Лерману, сидевшему напротив.

— Ты! Сумафеччая! — картаво крикнул Лерман, сгреб кашу с колен и бросил Зое в лицо. Зоя — в него.

Рассерженная Клавдия Петровна прикрикнула на ребят. Подбежала Марья Павловна.

Ужин кончился. Столовая опустела. Зоя сидела, нервно дергая салфетку. Перед нею стоял нетронутый ужин.

— Назло им есть не буду и спать не пойду, — шептала Зоя.

Няня Маруся пришла убирать со стола.

— Что ж ты ничего не кушаешь?

— Не хочу, — захлебываясь слезами, сказала Зоя.

— Хочешь, я тебе сметаны дам?

— Нет.

— А почему ты сердитая?

Зоя молча разрывала на ленточки старую салфетку.

— Ну, иди, Зоя, спать. Я сейчас свет потушу.

Пускай потушат свет, пускай все уйдут, она не сдвинется с места.

Позвали Марью Павловну. Она ласково уговаривала Зою, но ничего не добилась.

— Хорошо, — сказала Марья Павловна, — посиди здесь, а когда успокоишься, приходи в спальню.

Свет погас, только в дальнем конце коридора горела одинокая лампочка. Слышен топот по лестнице. Это ребята бегут наверх умываться. Кто-то звонко смеется.

— Первое звено, — кричит Сорока, — идите скорей!

— Ой, ребята, я полотенце потерял! — донесся голос Занина.

— Да его Прокопец спрятал.

— А-а, Прокопец? Где ты, Прокопешка? Ага, бежать?

Постепенно голоса затихли, ребята легли спать.

За окном разгулялась вьюга. Ветер бросал в стекло мерзлый снег, жалобно загудели провода. Раскачивался фонарь на ветру.

Жутко стало Зое сидеть одной в темноте. Вдруг в ночной тишине зашлепали тапочки. Это Сорока, Ида и Эмма в халатиках подошли к двери.

— Зоечка, — умоляюще сказала Сорока, — не подводи звено, пойдем спать.

Зоя подняла голову.

— Нехорошо, Голубева, вечно из-за тебя будем на последнем месте! — вспылила Мартышка.

И сразу все испортила.

— И буду подводить! Буду, буду, назло тебе! — закричала Зоя. — Убирайся отсюда, Идка-улитка!

— А ты форсунья несчастная!

— Пойдемте, девочки, — заторопила Сорока, — все равно она не пойдет.

И они убежали.

Зое было очень обидно сидеть в темноте, надоело и хотелось есть. Она сердито выпила остывшее молоко и съела мягкую булочку.

Часы с шипеньем пробили одиннадцать раз. Глаза у Зои слипались. Она уронила тяжелую голову на стол и задремала.