Заводская труба впереди не оставляла шансов, они вмажутся в нее, как раз когда выправят машину. Все это мелькнуло в сознании Сергея ускоренным кино, он даже не успел испугаться, просто завел рычаг в сторону, машина тут же встала почти на бок, снова завалив нос к земле. Опять тряхануло, не так сильно, правда, это они задели трубу по касательной брюхом.

Сергей снова выправил рычаг, машина мотанулась в другую сторону, но земля была уже слишком близко...

— А-а-а-а!!! — протяжно закричал пилот, закрывая лицо руками.

А Сергей все тянул и тянул рычаг на себя, пока машина не налетела на дерево. Сергея бросило на приборную доску, потом громыхнуло так, что он снова, как и тогда в подземелье, потерял слух, а потом и сознание...

До Душанбе Боцман добрался без приключений, и все благодаря хорошему знакомому полковника Голубкова Сергею Николаевичу. Хороший мужик. Добродушный. Кто бы мог подумать, что за его пенсионной внешностью скрывается опытнейший оперативник.

Сергей Николаевич сделал визу и сопроводительные документы Дмитрию Хохлову, представителю гуманитарного фонда «Надежда», который направлялся в Куляб для организации центров сексуального воспитания и планирования семьи. Лучше никто в их команде выдумать не мог. Именно благодаря этим документам он беспрепятственно миновал погран-контроль и таможню. Молодой таджик, проверяющий документы, прочитал его бумаги, вытаращил сколько можно узкие глаза и проворковал что-то вроде — «с ума они все посходили», но бумаги вернул и пошел веселить личный состав рассказом о чудном русском, который приехал помогать им трахаться и заводить детей. Таким образом еще раз оправдался принцип — чем нелепее ложь, тем охотнее в нее верят.

Боцман позвонил в Управление погранвойск, попросил к телефону нужного человека и договорился о встрече.

Подполковник из управления не задавал лишних вопросов. Сказал, что ему повезло. Через три часа на Куляб пойдет МИ-8, и Боцман может стать его пассажиром. Боцман осведомился, куда может прибыть группа людей с заложниками и каким образом она доберется до старого полигона. Ответ был неутешительным.

— Отследить подобные перемещения в бывшей республике невозможно. Смотря с какой группой оппозиции или правительства они в контакте. Все средства ПВО в подчинении регулярной армии. Узнать, конечно, можно, но это неизбежно привлечет внимание. А какой борт?

— Да кто ж знает, — пожал плечами Боцман.

— Если это вертолет, он может приземлиться в любой точке.

— Ясно, — погрустнел Боцман. — А что с оружием?

— Оружие будет доставлено в Куляб тем же рейсом МИ-8 и складировано в оговоренном месте.

Где-то на задворках аэродрома взревел мотор, и в воздух взмыл, если этим поэтическим словом можно назвать натужный подъем, Ан-2, который в народе именуют — «кукурузник».

— И как он летает? — меланхолично заметил Боцман.

— Это частный, — сказал офицер. — Нам не подчиняются. И ловить их нечем. Наркоту возят. Бандиты...

Боцман даже не мог предположить, что именно этим самолетом вылетел в Куляб Кожевников.

Носорог не спал всю ночь. Он ворочался с боку на бок и думал, думал, думал. Вообще-то он в дела ребят не вмешивался. Он видел — высокие профессионалы. Куда уж ему, слишком давно он не работал оперативно, мало знал по нынешним временам, совсем потерял форму, теперь он в деле — обуза.

Но вот сегодняшняя ситуация вывела его из себя. Что ж они сидят без дела, если Игореня в смертельной опасности? Какие-то разговоры ведут, переливают из пустого в порожнее. И то сказать — они люди военные, им приказ нужен. А у них приказа нет. А ведь он может ребятам помочь. Он слышал все их разговоры, поглядывал на экран монитора компьютера и знал про Иванова, про Круглова, Мурыгина и даже про пятьдесят миллионов.

Да, он знал, что ребята — большие профессионалы, но они решают какие-то крупные задачи, им не до Фила, они его вгорячах и прихлопнуть могут. Нет. Так просто Игореню, сына его лучшего друга, он в обиду не даст. Когда навещал старшего Филина в больнице, тот только и спрашивал: — А Игорек как? Что Носорогу было ответить? Они теперь жили на его загородной дачке. Огородик, садик, что еще надо, чтобы спокойно встретить старость — как говаривал один негодяй в кино. Носорог себя стариком не считал. Более того, глядя на этих крепких, горячих ребят, он чувствовал, что еще есть порох в пороховницах. А уж при Ане вообще грудь колесом выпячивал, даже стал потихоньку утром зарядку делать, бриться не дурацкой «Агиделью», которая щетину только гладит, а настоящим «жилетом», аж до красноты. И теперь, не помоги он ребятам, все его потуги будут — старческий маразм.

Утром он вышел в садик, а там прямиком, прямиком за ограду. Его верный ЗИМ стоял у дома. И хотя Док забрал ключи себе, Носорог без труда завел свою старушку, свой дредноут и покатил в МВД к Лехе Гладкову. Через пятнадцать минут он остановил машину у входа в городское Управление внутренних дел.

Как на счастье, Гладков шел ему навстречу по коридору.

— Здорово, — и удивился и обрадовался он, — ты, как всегда, вовремя.

— Да? Ну и что еще плохого случилось?

— Ложись, Носорог, на дно и не трепыхайся. Мы тебя прикроем, если что.

— А что?

Гладков быстрым взглядом окинул коридор, а потом взглянул на приятеля:

— Кузьмин затребовал все материалы по убийству Феликса Карпенко, понял? А полковник Кузьмин — это тебе не хрен собачий.

— А чей?

— Абдулаевский. Ну а министр наш сам знаешь, под кого прогибается. Вот так. Ребята уверены, что многих сейчас валить будут. Ну или трясти. — Леха казался сосредоточенным и совершенно серьезным, а это само по себе было плохим знаком. — И за Мурыгина твоего возьмутся в первую очередь. Так что замри, Носорог, и не отсвечивай. Какие наши годы? Не дети мы задницу под пули подставлять!

— Уговорил, — выдохнул Носорог. — Но только при одном условии.

— Каком условии? Обалдел?

— Нет, серьезно, Леха, мне нужна твоя помощь. Причем прямо сейчас. Во-первых, найди мобильник. А во-вторых, надо сгонять к одному человеку и задать ему пару наводящих вопросов. Ну а потом я немедленно залягу на дно и отсвечивать больше не буду. Обещаю.

— Ты меня угробишь! — застонал Гладков. — Надеюсь, это не Мурыгин?

— Нет.

— А что за человек?

— А там, скорее всего, Игореня. Ну, Филин. Леха Гладков набрал в легкие воздух и шумно выдохнул.

Потом пригладил седые усы, посмотрел на часы.

— Ладно, — сказал он. — Ты на машине?

— Да.

— А! Поехали, — махнул рукой Гладков. — Какие наши годы! В смысле — не старики же мы, в конце концов.

Еще когда въезжали в Яковлевку, Гладков озабоченно стал вертеть головой.

— Ты куда меня везешь?

— На хату, где скрывают заложника, — строго сказал Носорог. — Ты не суетись, прорвемся, молодежь.

Он припарковал машину у высокого глухого забора из красного кирпича.

— Это ж дача Тягунка, — почти пропел от изумления Гладков.

— Леха, ты обещал, — погрозил пальцем Носорог.

— Ты меня в гроб загонишь, — хлопнул себя по коленям Гладков. — И чего мы скажем? У вас, уважаемый губернатор, прячут заложника?

— Скажем, Кузьмин прислал.

— Зачем?

— Вот, блин, опять разговоры! — разозлился Носорог. — Действуем по обстановке!

Носорог прикрепил на брючном ремне чехол мобильного телефона, который отдал ему Гладков, и проверил ТТ в подплечной кобуре.

— Готов?

— Готов.

— Тогда пошли.

Леха Гладков нажал на кнопку вызова, и переговорное устройство тихо запиликало. Через полминуты в динамике что-то неразборчиво скрипнуло и раздался спокойный голос:

— Кто?

— Майор Гладков. Милиция. Откройте.

— Что вам надо? — так же ровно спросил голос.

— Нам нужен Петр Иванов, — ответил Носорог. Переговорное устройство снова скрипнуло и замолчало.