— Ну, поехали, капитан, — сказал Пастухов Кожевникову.

— Полковник, — машинально поправил тот. Он уже немного пришел в себя.

— Быстро, — качнул головой Пастухов.

— А ты все в капитанах? Пастухов не ответил.

— И куда мы? — спросил Кожевников, когда забрались в огромный ЗИМ.

— Хочешь, можешь пожить пока у нас. К своим, я так понимаю, тебе сейчас соваться не стоит.

— Почему же это?

— А кто вас нам подставил?

— М-да. Пожалуй, поживу с вами. Бара у вас, конечно, нет, но хоть душ-то есть?

— Душ есть. В очередь. Нас теперь с тобой восемь.

— А кто еще?

— Девушка одна.

— Твоя?

— Ничья.

Аня встретила их на пороге. И ахнула.

У Сергея перебинтовано плечо, у Кожевникова голова, все в копоти, пыли, в грязи. Хорошо еще, что они по дороге оставили в закромах у Носорога оружие. А то были бы, как разбойники с большой дороги.

— Вы что? Под поезд попали? — спросила Аня совершенно серьезно.

— Почти, — криво улыбнулся Пастухов.

— Мы спасали бабушку на пожаре! — воскликнул Артист.

— А такое впечатление, что целый дом престарелых. Ну все, мыться — и за стол.

Из кухни доносился запах чего-то вкусного. Поэтому мылись быстро. Ужасно хотелось есть.

— Слышь, Пастух, — сказал Кожевников, — где-то я ее видел.

— Не, не пройдет, — усмехнулся Пастухов. — У нее жених... Сволочь, правда, еще та. Но — любовь зла, полюбишь и козла.

За ужином, который действительно был вкусным — пальчики оближешь, — балагурили, смеялись, наперебой ухаживали за Аней.

А что, подумал Сергей, может, у Кожевникова и впрямь с Аней что сладится?

Девушке уступили спальню, а сами расположились в двух комнатах на диванах поперек.

Особенно это понравилось Носорогу.

— Давно я вповалку не спал. Аж с войны!

— Вы воевали?

— Ага, во Вьетнаме.

Артиста отправили на пост.

И уснули как убитые. Сергею, правда, хотелось поделиться с ребятами своими планами, но он решил — все завтра, утром.

Утром обнаружилось, что Кожевников пропал.

В курсе оказался только Артист.

Он рассказал, вернувшись с поста, как Кожевников вышел из дома часов в пять утра. Просил передать Сергею, чтоб не волновался: он их не заложит. Но оставаться с ними не может. У него свои дела.

— Ты ему веришь? — спросил Док. Пастухов пожал плечами.

— Если бы он нас заложил, сюда уже пришли бы. Я ему верю.

— С добрым утром, — вышла из спальни Аня.

Разговор пришлось прервать.

Потом умывались, завтракали, а потом Пастухов собрал своих друзей и вывел на улицу. Теперь совещаться можно было только здесь.

Сначала подвели неутешительные итоги. Филина и Дашева они потеряли, трупы множатся в геометрической прогрессии. Можно, конечно, строить догадки и вызывать на связь Голубкова, но Пастухов любил пощупать все своими руками, в том числе и информацию. Пока противник опережал их на полшага. Полшага в их ремесле все равно что полсекунды. Если ты на полсекунды раньше нажал на спуск, ты жив. Пастухов очень не хотел, чтобы умер еще кто-нибудь. И больше всего, чтобы страдали невинные люди. Наверное, где-то и у кого-то есть такая статистика гибели гражданского населения в войнах по отношению к военным. Если вдуматься, то с развитием техники вооружений, точечных ударов и тому подобного гражданского населения должно погибать больше.

— Нет, славяне, надо ехать. Взглянуть, если удастся, на этого Иванова. Заодно, может, Голубкова прощупаю...

— Вот это верно, — одобрил Док.

— Ладно. На это мне потребуется меньше суток. А вы займитесь вплотную командой губернатора. И еще, не нравится мне эта история с Аней. Найдите ее прежнего женишка и поговорите с ним внушительно.

— Серега, ты не зря встрял в эту историю? — спросил Док.

— Если мы что и делаем на этой земле, то не ради Голубковых и УПСМ, а ради вот таких людей.

— Сильно, — улыбнулся Боцман.

— Ладно, лирическое отступление закончено. Значит узнайте все о губернаторе. Должна быть еще одна, основная база. Вооружение. Численность. Послушайте их. Муха, это по твоей части. Глаз не спускать с Носорога, чтоб не совался в этот гадюшник.

— Попробуй его удержи. Старая гвардия, — усмехнулся Артист.

— Уж постарайтесь.

— Легкое сотрясение? — оживился Боцман.

— Нет, просто запереть.

— И банкир мне этот не нравится, Мурыгин, — продолжил Сергей. — Прощупайте заодно и банкира. Муха, влепи ему жучка в кабинет...

— Будет сделано.

— Все, поехал.

Артист хотел было что-то сказать, но замялся. Пастухову достаточно было одного взгляда, чтобы все понять.

— Зайду я к Александре, зайду, не волнуйся.

Когда Голубков доложил генералу Нифонтову — начальнику Управления планирования спецмероприятий, — что его люди не только изъяли весь материал по «Меркурию», но и, похоже, вышли на ту самую сделку с Бен Ладеном, которую они ждали, и что в ближайшие несколько дней все прояснится, Нифонтов долго молчат, тихо постукивая пальцами по столу.

— Ну что думаешь? — спросил он после молчания. — Это политика?

— Пока не могу сказать наверняка. Но очень не хотелось бы.

— Вот именно. Не хотелось бы.

— Особенно если учесть, так сказать, политическую ориентацию депутата Круглова.

— А что у него там с ориентацией? — слегка озадаченно спросил Нифонтов.

— Коммунист, — коротко пояснил Голубков, — Тяготеющий к национализму. Правда, в КПРФ не состоит. Пытается создать свое политическое движение.

— Это, Константин Дмитриевич, конечно, стоит учитывать, — возразил генерал. — Но меня беспокоит другое.

— Что?

Нифонтов действительно казался обеспокоенным. Даже утром этого дня, когда еще ничего не было известно, он выглядел значительно увереннее.

— Я расскажу тебе одну историю, — сказал вдруг он, и Голубков с интересом прислушался. — Это было в девяносто третьем. В ночь с третьего на четвертое октября. Перед штурмом парламента. Тогда ведь неизвестно было, кто кого быстрее штурмовать начнет... — Он немного помолчал. — Как я потом узнал, к Коржакову пришли Бурбулис и Филатов, и рассказали, что знают где-то в Подмосковье суперфизика, создавшего лазерный прибор, который способен влиять на толпу. Несколько, мол, пучков света — и враги демократии ослепнут... Ну а мне-то как раз и выпало срочно съездить по этой наводке да проверить что к чему.

— И что, — спросил Голубков, — туфта?

— Да, ерунда полная. Недоработано все, экспериментальная модель, да и действует не совсем так... Но дело не в этом. Чувствуешь, как просто появляются подобные идеи и как просто решаются на самые невероятные акции наши политики? А тут не лазер... Кто поручится, что кому-то в голову не пришла мысль устроить землетрясение в Москве? Чтобы померли враги президента? Ведь все у них в руках, не так ли, Константин Дмитриевич? Голубков пожал плечами.

— Может быть, не стоит преувеличивать опасность? — произнес он.

И генерал ответил именно так, как думал Голубков.

— Нет, Константин Дмитрич, — ответил он, — пока мы не знаем всех фактов и не уверены в деталях, мы должны как можно страшнее малевать черта...

— И кто же хочет перед президентом выслужиться? ФСБ?

— Может быть. Я узнаю.

— Побыстрее бы.

Нифонтов почесал подбородок:

— А что, если тут что пострашнее?

— Еще страшнее?

— Переворот.

— Даже так?

— Ну. Та же ФСБ.

— Зачем им? Бывшие кагэбэшники сейчас плечи вон как расправили.

— Им всегда тесновато. Кстати, по поводу этого твоего... сейсмографа. Есть одна зацепка...