Киргизы неоднократно поднимались на борьбу против деспотизма кокандских ханов: в 1832 вспыхнуло восстание нарынских, в 1843 — иссыккульских, в 1845 — ошских киргизов, в 1857 — таласских киргизов и аулиэатинских казахов.

В середине XIX века политика России к Туркестану начинает меняться. В 1854 году генерал — губернатор Западной Сибири Г. Гасфорд, «во исполнение высочайшего повеления», предложил киргизским манапам Иссык—Куля прислать в Омск своих представителей «для принятия присяги на верноподданство России».

Бугунские манапы избрали своим представителем Кычибека Шералина, близкого родственника верховного бугунского манапа Бурунбая. Кычибек не раз уже бывал в качестве посла в Омске, имел чин капитана русской армии и был награждён золотой медалью. От других приглашенных родоправителей — солто и сарыбагыш — послы не прибыли.

Процедура присяги была обставили пышно в сибирском духе и восточными традициями. 17 января 1855 года под сводами губернского омского дворца Кычибек Шералин, с Кораном в руках, принёс присягу на верность России. Таким образом, но к сожалению чисто формально (кокандскую зависимость ни кто не отменял), было положено начало принятию киргизов в Российское подданство. Верховному правителю племени Бугу Боронбаю присваивают звание полковника русской армии и посылают богатые подарки. В течение 12 лет — с 1855 по 1867 годы — все киргизские племена Северного Киргизстана, измотанные внутренними междоусобицами и подчинённые Кокандскому ханству формально принимают российское подданство.

Не дождавшись от России действий по освобождению киргизов от оккупации Кокандским ханством, Южные киргизы (Памиро—Алай), в отличие от Северных (Иссык—Куль, Тянь—Шань), не будучи российскими подданными, в 1873 году выступили против Кокандского хана Худояра и взяли Узген, Уч—Коргон, Ош, Сузак, и Булак—Баши. К восставшим присоединились оседлые узбекские народности и около 3000 кокандских сарбазов (воинов). Осенью 1873 года восставшие приняли решение стать подданными России, но, российские власти не пошли на это и более того, поддержали не повстанцев, а Худояр — хана, и тогда, гнев восставших обернулся против русских.

Для подавления главных очагов восстания царским правительством была организована карательная экспедиция в междуречье Нарына и Карадарьи. Экспедиционным корпусом командовал генерал–майор Скобелев. Восставшие, оказавшие вначале упорное сопротивление, вскоре стали быстро отступать к городу Ош, затем через Кара—Су к Узгену. 10 сентября 1875 года Ош был занят русскими войсками. Последовал разгром отрядов Пулат–хана, Абдылдабека, муллы Ашира и других киргизских и узбекских крупных феодалов.

Опасаясь нового народного восстания, царское правительство приняло решение ликвидировать Кокандское ханство. 19 февраля 1876 года был издан официальный указ царя о присоединении Кокандского ханства (следовательно, и подвластных ему южных киргизов) к России, и об образовании в составе Туркестанского генерал–губернаторства Ферганской области. В результате этого административного преобразования южная часть Киргизии вошла в состав России. Первым военным губернатором области стал М. Скобелев.

Однако горные районы южной Киргизии и в частности Алай, оставались непокорёнными. Абдулбек, Оморбек, Маматбек, Асанбек — сыновья погибшего в Коканде Алымбека–датхи и их матери Алайской царицы Курманжан Датка начали борьбу против вступивших в их владения войск. Скобелев, заняв выходы с гор в Ферганскую долину, летучими отрядами двинулся из города Ош по направлению к Гульче, к Алайскому хребту, где сосредоточились киргизы. В обход были направлены две колонны — майора Ионова и полковника Витгенштейна. Восставших начали теснить, но сопротивление киргизов продолжалось до тех пор, пока 29 июля 1876 года Витгенштейн с помощью Шабдан–батыра не взял в плен Курманжан Датка.

Зная большое влияние царицы на своих соплеменников, князь Витгенштейн проводил Курманжан в штаб Скобелева в Маргилан не как пленницу, а с почётом. Здесь её так же ожидала встреча, соответствовавшая её положению. Скобелев отдал должное её мудрому правлению и собственноручно надел на царицу парчовый халат. В Азии такой халат был наградой равной ордену. Затем попросил передать сыновьям предложение о мире — «пусть возвращается в аилы со своими джигитами — наступает пора мирной жизни». Курманжан Датка обещала, но в ответ потребовала не преследовать восставших и освободить пленных. Обе стороны — Скобелев и Курманжан сдержала слово и на десятилетия, вплоть до восстания киргизов на севере Киргизии в 1916 году, на территории Киргизстана воцарился мир.

На данном историческом этапе время выдвинуло две ярких киргизских исторических личности: Шабдана Джантаева или Шабдан–батыра как его зовут в народе и Курманжан Датка. В сложный исторический период правления Кокандского ханства, а затем России, они взяли на себя ответственность и с присущей им мудростью и дипломатическими способностями спасли народ от ассимиляции и гибели. Эти личности заслуживают того, чтобы познакомиться с ними подробней.

Курманжан Маматбай кызы родилась в аиле Оро в Алайских горах, в семье киргизов — кочевников из клана Монгуш. В 1832 году стала женой богатого алайского феодала Алимбека. Родила шесть сыновей. После гибели мужа в Коканде, в 1862 году правление перешло к пятидесятилетней Курманжан. Она не только пользовалась уважением алайцев, но и опиралась на преданное ей войско в составе 10 тысяч джигитов. Волевая женщина воспротивилась кокандскому хану Худояру обложить налогом алайских киргизов и заставила признать её в качестве нового правителя Алая с присвоением ей почётного титула «Датка». Хан, известный своей надменностью, был вынужден встречать Курманжан Датка как самого знатного бека. Впервые в Средней Азии и на всём мусульманском Востоке в честь женщины был устроен официальный приём. Признал алайскую правительницу и эмир Бухары Муззафар.

После соглашения со М. Скобелевым, Курманжан Датка официально объявила о присоединении земель алайских киргизов к Российской империи. За это российское правительство присвоило её чин полковника. После присоединения к России, на территории Алая было образовано пять волостей, четыре из которых: Кичи—Алайская, Гульчинская, Наукатская и Узгенская — согласно условию перешли под управление её сыновей. Пятый сын — Абдулбек не послушался матери, отправился в Мекку и по дороге умер.

В дальнейшем Курманжан Датка взяла курс на установление дружественных отношений с российскими властями. Российские политические и военные деятели, лично знавшие Курманжан: Лев Костенко, Михаил Ионов, Константин Кауфман — отмечали её житейскую мудрость и необычайное уважение среди соотечественников. С полковником Михаилом Ефремовичем Ионовым — первым начальником Ошского уезда, Курманжан Датка на протяжении многих лет сохраняла дружеские отношения, вела длительную переписку, обменивалась подарками и фотографиями.

Во время памирских походов русской армии в войне с Афганистаном, она отдала приказ своим людям доставлять провиант в отряд полковника Михаила Ионова. Предусмотрительно вела себя во время восстаний на территории бывшего кокандского ханства, предпочитая занимать пророссийскую или же нейтральную позицию.

С 1881 года Курманжан Датка стала получать правительственную пенсию, а Император Николай II пожаловал ей специальный царский подарок — золотые дамские часы с изображением государственного герба империи с цепочкой и брошью, украшенные бриллиантами и розами.

В июне–июле 1906 года, за полгода до смерти Курманжан Датка, в ходе Азиатско–китайской экспедиции, через Алайскую долину проезжал русский путешественник и будущий маршал Финляндии Карл Густав Эмиль Маннергейм[5]. В своих походных дневниках Маннергейм оставил воспоминания об алайских киргизах и, конечно, о встрече с самой «Алайской царицей». Маннергейм был поражен тем, как просто 96-летняя мусульманка согласилась сфотографироваться, да ещё и верхом на лошади.