Избавившись от монгольского ига, русские государи стали обращать на Восток более пристальное внимание. Там за бесконечными равнинами и высокими горами находилось сказочно богатое Индийское царство. Оттуда шли караваны, привозившие шелковые ткани, слоновую кость, оружие, золото и драгоценные камни.

«Великий шелковый путь», связав торговые и культурные центры Китая, Индии, Среднего и Ближнего Востока приобрел межконтинентальный характер, сыграл важную роль в судьбах народов Туркестана и Средней Азии. Южный путь от Китая через Среднюю Азию и Иран до средиземноморских портов Тир и Сидон имел протяженность свыше 9 тысяч километров. Купцы, гонцы, проводники караванов непрерывно двигались в оба направления, находясь под охраной соответствующих государств, которые обеспечивали купцов караван — сараями для отдыха.

Особенно большая роль в торговле на Шелковом пути принадлежала согдийцам, то есть самаркандцам. Согдийскими купцами были основаны поселения в крупных торговых центрах Средней Азии, Восточного Туркестана и Северного Китая. Главным товаром по всему пути был шелк. Кроме того, из Китая на Запад шли ткани типа тафты, репса, тонкие камчатые и газовые ткани. Верблюды несли на себе тюки, в которых находились бронзовые китайские зеркала, зонты, лекарства, парфюмерия. С Запада вывозили стекло и стеклянные изделия, а также одежду из шерсти.

Шелковый путь был не только торговой артерией, стимулирующей экономическую активность многих регионов Востока и Запада, — по нему шел обмен информацией, производственными навыками, культурными ценностями. Средняя Азия оказалась в центре огромной транспортной системы самого большого материка. Через среднеазиатскую территорию шел интенсивный обмен материальными и духовными ценностями, чем не могли не воспользоваться ее обитатели. Перекрестком Азии стал Самарканд, куда перебрались и оставались жить на долгие годы ученые, музыканты, художники, архитекторы.

Русские, попадавшие в полон и уводимые в далекие города Средней Азии, если им удавалось возвратиться на родину, сообщали много интересных сведений о тех местах. Отрывочные, а иногда баснословные сведения искателей приключений о посещаемых ими землях, их богатстве и чудесах природы невольно стали привлекать внимание к Средней Азии и явились причиной отправки особых посольств с целью установления торговых и дружественных отношений.

А вот казачья вольница, осевшая по реке Яик, по своему жизненному укладу не в состоянии была спокойно ожидать, когда русские власти признают необходимым объявить приказ о походе вглубь Азии. И поэтому предприимчивые, смелые казачьи атаманы, помня о подвигах Ермака, на свой страх и риск собирали удальцов, готовых идти за ними хоть на край света за славой и добычей. Степь и чужие земли начинались за рекой Урал. Налетая на «хивинцев», они отбивали стада и, нагруженные добычей, возвращались домой.

Память народа сохранила имена яицких атаманов Нечая и Шамана, ходивших походом в далёкую Хиву с сильными отрядами казаков. Первый из них с 1000 казаками в начале XVII столетия, перейдя с необыкновенной быстротой безводные пустыни, внезапно, как снег наголову, напал на хивинский город Ургенч и разграбил его.

С огромным обозом добычи двинулся атаман Нечай обратно. Но видно не в добрый час вышли в поход казаки. Успел хивинский хан спешно собрать войска и настиг казаков, которые шли медленно, обременённые тяжелым обозом. Семь дней отбивался Нечай от многочисленных ханских войск, но отсутствие воды и неравенство сил всё же привело к печальному концу. В жестокой сече погибли казаки, за исключением немногих, обессиленных ранами, взятых в плен и проданных в рабство.

Но эта неудача не остановила удальцов–атаманов; в 1603 г. Атаман Шамай с 500 казаками, как вихрь урагана, налетел на Хиву и разгромил город. Однако, как и в первый раз, смелый набег окончился неудачей. Задержался Шамай из–за гульбы на несколько дней в Хиве и не успел вовремя уйти. Выйдя из города, преследуемые хивинцами, сбились казаки с дороги и угодили к Аральскому морю, где у них не стало провианта — начался голод. Остатки отряда, обессилевшие и больные, были захвачены в плен хивинцами и окончили жизнь невольниками в Хиве. Сам же Шамай спустя несколько лет был привезён калмыками на Яик для получения за него выкупа.

Затем неудачей закончились еще два крупных похода на Хиву — князя Бековича—Черкасского в 1717 г. и зимний поход графа Перовского в 1839–1840 гг.

Однако Россия, изменив тактику, хоть и медленно, но продолжала своё поступательное движение вглубь Средней Азии. К середине IXX века постройкой Омской, Ямышевской, Железинской, Семипалатинской и Усть—Каменогорской крепостей удалось оттеснить киргизов (собирательное название) к югу, укрепив более чем на тысячу вёрст долину реки Иртыш. Но «хивинцы», хоть и менее активно, продолжали совершать набеги на приграничную Русь — грабили торговые караваны, брали пленных и продавали их в рабство на невольничьих рынках. Особо ценились русские женщины.

Достаточно сказать, что при покорении Хивинского ханства в 1873 году были освобождены более трёх тысяч русских, находившихся на положении рабов и более 30 тысяч рабов иных национальностей — в основном персов.

После кончины Тимура, который вытеснив монголов скреплял Среднюю Азию жестокой военной силой, распалось и его государство. На обломках возникли Бухарский эмират, Хивинское и Кокандское ханства. Ханства втянулись в войны, как между собой, так и с независимыми туркменами, таджиками, киргизами и казахами. Воевали все против всех. В регионе наступил политический хаос. Слабые, разобщенные среднеазиатские государства противостоять этому были не в силах.

Постепенно стала пробуждаться мысль: не следует ли, ради выживания, обратиться за покровительством к одной из соседних держав? Рассматривались все варианты. Шиитская Персия — враждебна по расхождениям в вере, поскольку в Средней Азии почти все мусульмане сунниты. Единоверные турки далеко. Китай совершенно чуждый, да еще и за горными хребтами. Поэтому, чаще всего, взоры обращались к России. Она тоже была иноверной. Но, судя по тому, что рассказывали те, кто побывал в России, мусульман там не принуждали отрекаться от веры, людей в рабство не обращали и не продавали, как на невольничьих рынках.

Первыми, добровольно и по своей инициативе, решили принять российское подданство Казахские жузы[1]. В XVII веке на территории Казахстана проживало порядка 3300 тысяч казахов. Старший жуз численностью порядка 700 тысяч человек традиционно занимал территорию от верхнего и среднего течения Сырдарьи до Семиречья включительно. Средний жуз, численностью порядка 1200–1300 тысяч человек, занимал регионы Центрального и Северо–восточного Казахстана и среднее течение Сырдарьи. Младший жуз занимал низовья Сырдарьи, побережье Аральского моря, северную часть прикаспийской низменности и низовья реки Урал.

8 сентября 1730 года посланцы Младшего жуза были приняты императрицей Анной Иоанновной. Их просьба о включении жуза в состав Российской империи была удовлетворена указом императрицы от 19 февраля 1731 года. Со стороны Казахского ханства акт о добровольном присоединении Младшего жуза к России был подписан 10 октября 1731 года (жалованная грамота императрицы Анны Иоановны на имя хана). Эта дата и вошла в историю как начало присоединения Казахстана к России.

Казахи обязались защищать пределы Российской империи. В том же XVIII столетии казахами, на основании этого обязательства, был усмирен башкирский бунт. Добровольцы–казахи во главе с коллежским асессором Байжазыком Кушукбаевым участвовали в преследовании Наполеона I, после оставления им Москвы. Он дошел вплоть до самого Парижа и побывал по дороге в Берлине.

В мае 1824 года Император Александр I подписал грамоту о принятии в подданство 14 султанов Старшего жуза кочевавших в Семиречье. В 1830 году присягу приняло несколько волостей Среднего жуза. Позднее, во время завоевания Россией Туркестанского края, казахи в этом принимали активное участие.