На этом рынке я впервые увидел женщину в парандже. Паранджа — это легкий халат, который накидывался на голову и плечи, впереди которого с головы до пояса нависала волосяная сетка шириной сантиметров семьдесят, через которую не было видно лица. До революции, согласно мусульманским канонам, женщине запрещено было выходить на улицу с открытым лицом. Эта традиция в Средней Азии соблюдалась среди оседлых народов, к коим относились и узбеки Ферганской долины. Советская власть отнесла паранджу к пережиткам феодализма. В первые годы Советской власти многие женщины, осмелившиеся нарушить вековые устои гибли от рук религиозных фанатиков. Со временем этот обычай искоренили. Однако некоторые пожилые узбечки даже в 1947 году продолжали выходить на люди в парандже.
Кстати, у кочевников — киргизов, казахов — женщины не носили паранджу. Мусульманами они, конечно, были, но кочевой образ жизни, отсутствие мечетей, способствовали формальному отправлению религиозных обязанностей. Так было и в советское время. Это сейчас турки напомнили киргизам кто они есть. Пока Россия озабочена заботой о киргизской электроэнергетике и оказанием гуманитарной помощи — Турция, даже в отдалённых кишлаках, понастроила мечети.
На берегу Ак—Буры, неподалеку от нас, располагался парк с летним и зимним кинотеатрами и открытой эстрадой. За годы войны он пришел в запустение. Вдоль одной из главных аллей на постаментах были установлены бюсты Пушкина, Лермонтова, Крылова и других классиков русской литературы. Так что мое первое знакомство с ними состоялось в Ошском парке. В глубине парка мы наткнулись на памятник пограничнику с собакой — возможно, знаменитому Карацюпе, пробираться к нему надо было как в джунглях, но тем романтичней выглядела скульптура.
Как–то в город приехал цирк с артистами–лилипутами. Представление шло на открытой эстраде парка. Люди были довольны программой и мастерством артистов, а меня не покидало тягостное ощущение. Мне было жалко лилипутов, казалось, что только злой Бармалей мог заставить этих людей выходить на сцену, что веселье и улыбки — не настоящие. Конечно, это было не так, но с тех пор преодолеть предубеждение я так и не смог и больше никогда не ходил на выступления лилипутов.
От реки Ак—Бура к парку был отведен набольшей канал. Однажды, я видел, как несколько молодых людей перекрыли воду из Ак—Буры в канал. Когда вода из канала сошла, в углублениях скопилась рыба. Вместе с водой ее ведрами выплескивали на песок. Рыбы было так много, что девушка из этой компании едва успевала собирать её в свободные вёдра.
В те послевоенные годы молодежь объединялась в группы по месту жительства и, почему–то, враждовала между собой. Причем, свойственно это было только русским. Стычки «улица на улицу» или «край на край» происходили регулярно. Провожать на чужую территорию девушку было небезопасно. Там могли подловить и надавать, как мы говорили «мандюлей». Помню одну из таких стычек. Пацаны прячась за дувалы, забрасывали друг друга камнями. Некоторые из «наших» в качестве щитов использовали крышки баков и кастрюль. Мы — мелюзга, подносили старшим «боеприпасы» — камни небольшого размера.
Послевоенный Ош моего детства. Там я пошел в первый класс. Как ни странно, подробностей этого знакового события не помню. В памяти осталась мрачная одноэтажная школа, ощущение дискомфорта и несвободы. А еще память сохранила небольшой и странный фрагмент бытия. Я, семилетний мальчишка, задумчиво стою под навесом старого здания областной почты, где работал отец и пережидаю дождь. Стою и наблюдаю, как монотонные капли дождя ненадолго превращаются в пузыри, затем лопаются и превращаются в ручеёк. Стою, смотрю и мне почему–то очень грустно. Этот эпизод остался в памяти на всю жизнь и каждый раз, вспоминая, мне опять становится грустно. Знать бы, о чем мог думать тогда мальчишка. Что могло так опечалить его душу?
Однако сейчас, спустя 65 лет, есть повод вернуться в настоящее связанное с городом Ош. В начале июня 2012 года мой земляк из Кара—Су — Жамшит Абдилов — кандидат медицинских наук, работавший в Москве в одном их медицинских центров поинтересовался, знаком ли я с Сергеевым Виталием Прокопьевичем — бывшим главным врачом Ошской областной больницы. Если нет, то он рекомендовал это сделать, тем более, что тот, по его информации, живёт на пенсии в Калуге.
Для начала я вошел в интернет и заочно познакомился с этой замечательной и незаурядной личностью по одной из публикаций его бывших коллег. А вот найти Виталия Прокопьевича в Калуге оказалось не просто. В отделе кадров областного Министерства здравоохранения о таком пенсионере, кандидате медицинских наук, народном враче СССР и Киргизской ССР, награждённого орденом Ленина и Трудового Красного знамени за заслуги перед медициной информации не было.
Всё оказалось в духе времени! Большевики всё отвергли и начали писать историю с 1917 года, а нынешние либералы соответственно с благословенного для них 1991 года.
Адрес Сергеева Виталия Прокопьевича, Жамшит нашел через своих бывших коллег… в Ошской областной больнице. Оказалось, что этот человек предельно скромный и безразличный для чиновников живёт в посёлке Мстихино в окрестностях Калуги. На тот момент, по приглашению своих бывших коллег, он в очередной раз был в Оше. После возвращения Виталия Прокопьевича из Оша, я встретился с этим замечательным человеком. Живёт он в скромной панельной «двушке». При встрече мы смотрели фотографии, вспоминали прошлое, говорили о настоящем.
Виталий Прокопьевич родился 18 января 1931 года в Таджикистане, на границе с Афганистаном. Его родителей занесло туда по распределению из России. Жили они в глинобитной кибитке с плоской глиняной крышей. В связи с рождением ребёнка, местная власть, выдала родителям 15 литров керосина. Этот факт был зафиксирован в справке о рождении и хранится у Виталия Прокопьевича и поныне.
В 1935 году семья попала во Фрунзе — столицу Киргизии. Там он окончил школу и Киргизский государственный мединститут. Во время учёбы занимался гимнастикой. Кандидат в мастера спорта был чемпионом города и республики. В составе сборной Киргизии неоднократно участвовал во Всесоюзных соревнованиях.
После окончания института в 1955 году, вместе с женой, тоже врачом, начал работу сельским хирургом на Юге Киргизии в райцентре Узген, километрах в 50 от Кара—Су, с преобладающим, в то время, узбекским населением. Виталий Прокопьевич вспоминает: «Узген произвёл на меня незабываемое впечатление своей жарой, ишаками и арбами с двумя огромными колёсами, толпами людей в тёплых халатах летом, женщин с закрытыми паранджой лицами. В столице такого не было. Вначале жили в кибитке с камышовой крышей и земляным полом. Мыться ходили в узбекскую баню с чанами для воды, подогретыми полами и терпким запахом кислого молока. Местные женщины им мыли голову».
Вскоре он стал главным врачом Узгенской райбольницы, а с 1964 года — главным врачом Ошской областной больницы. В 1970 году, по его инициативе, было принято решение построить в Оше многопрофильную больницу. Строительство началось, и В. П. Сергеев засучил рукава. Были тут субботники коллектива и горожан. Через несколько лет больница на 800 коек приняла пациентов. Одновременно с помощью шефов В. П. Сергеев возвёл объекты культурно–бытового назначения: молодёжное общежитие на 260 мест, детсад с плавательным бассейном на 280 мест, 90 квартирный жилой дом, дом быта, столовую, кафе, спортзал и дискоклуб.
В заслугу Виталию Прокопьевичу ставят работу с кадрами. За тридцать лет работы главврачём при его активном и непосредственном участии прошли подготовку и повысили свои знания 1300 врачей и 21 тысяча средних медработников, врачами областной больницы защищены 9 диссертаций.
За успехи в работе, руководимый им коллектив семь раз награждался дипломами и переходящим Красными знаменами Минздрава Киргизии, СССР и ВЦСПС, дипломами и наградами ВДНХ СССР, наградами республики. На базе областной больницы проводились республиканские и всесоюзные съезды и конференции.
