– Что?
– Вот! – Машка извлекла из-под подушки пистолет.
– Настоящий? – замерла я.
– Сдурела! – Никитина покрутила пистолетом у виска. – Где ж я настоящий возьму? У брата конфисковала.
– Ну, знаешь, твой Даниил что угодно достанет! Только зачем ты у него эту игрушку взяла? Думаешь, покойник испугается?
– Ну, самого пистолета, может, и не испугается, а вот если я стрелять начну…
– Из чего? – не поняла я.
– Чернышева, ты чего так соображаешь туго? К пистолету пульки пластмассовые есть. Смотри, как здорово! – Маша извлекла из-под подушки пульку, зарядила пистолет и выстрелила в стену.
– Ты намерена испугать человека, который давно умер, какой-то пластмассовой ерундой? Да он и настоящую-то пулю не испугается. Ему все равно уже! На него разве что серебряные подействовали бы.
Машка сделала недовольное лицо и что-то собиралась ответить, как раздался знакомый голос:
– Мне нужна моя Мария! – и из шкафа появился Трофимов.
– Ма-м-ма! – начала заикаться Мария.
– Стреляй, – пролепетала я.
Никитина дрожащей рукой несколько раз нажала на курок.
– Стреляй, – повторила я, с ужасом наблюдая, как покойничек медленно приближается к нам.
– Да чем стрелять, он же не заряжен! – вскричала Машка.
Затем, швырнув пистолет в Максима, она вскочила с дивана и бросилась в коридор. Я – за ней. Мария подбежала к туалету, включила свет и заскочила внутрь.
– Машка, меня пусти! – забарабанила по двери я, боясь оглянуться.
Никитина приоткрыла дверь, и я тут же протиснулась сквозь щелочку внутрь.
– Ирка, я понимаю, что обещала тебе не орать, но, – тараторила Машка, – но можно я все-таки заору? А-а…
– Цыц! Сиди тихо. Может, он нас не найдет.
– Ага, не найдет, здесь же свет включен!
– Ну, так выключи. Высунись и погаси свет.
– Ни за что! Я здесь без света окочурюсь.
Мы замерли молча. Прошло, наверное, минут десять-пятнадцать, но никакого шума, никакого стука в дверь не было.
– Что ж, мы здесь ночевать будем? – зевая, спросила я.
– Тсс, – поднесла палец к губам Маша.
Мы постояли еще минут пять.
– Однако, неудачное ты выбрала место, – заметила я, переминаясь с ноги на ногу.
– Хорошо, в следующий раз будешь выбирать ты.
– Знаешь, что я подумала? Наши сочинения на тему «Как я провел лето» будут самыми отпадными. Представляю себе, как Лидия Ивановна читает: «Одну из ночей я со своей лучшей подругой провела в туалете. Там было очень мило и даже, если не считать некоторого запаха, вполне комфортно. И я решила, по совету все той же лучшей подруги, провести следующую ночь под раковиной, в шкафчике для мусорного ведра. Подруга уверяла меня, что в обществе тараканов сон особенно сладок и приятен».
– «Конец лета, – подхватила Маша, – я весело провела в санатории с народным названием «Желтый дом», где опять-таки была с моей лучшей подругой. Поначалу нас немного смущало, что на окнах у нас решетки…»
– «Но мы быстро привыкли, – продолжила я. – И уже через несколько дней давали всем бесплатные консультации по вопросам, где лучше останавливаться на ночлег. Нашей консультацией воспользовалась одна медсестра…»
– «И она скоро присоединилась к нашему отдыху. На этом, дорогая Лидия Ивановна…»
– «Я заканчиваю свое сочинение. Счастливого вам проверяния. С приветом из…»
– Тсс, – закрыла мне рот рукой Машка. – Кажется, он сюда идет.
Я прислушалась: в коридоре раздавались шаги.
– Отче наш, иже еси… Помилуй меня, грешную… Аллилуйя… Аминь… – забормотала обрывки молитв Мария.
Тук. Тук. Тук.
Охнув, мы вцепились друг в друга.
– Молчи, пусть думает, что нас здесь нет, – зашептала я.
Тук. Тук. Тук.
«Ой, боюсь, Лидия Ивановна наших сочинений не получит, потому что мы сейчас помрем от инфаркта в этом милом месте», – подумала я.
Свет погас и тут же зажегся.
– Ишь, заигрывает женишок мой, – выдохнула мне в ухо Никитина. – Чтоб у него руки отсохли!
Тук. Тук. Тук.
– Не унимается, дятел, – прошептала я.
– А что, если он дверь сломает?
– Дверь ломают с большим шумом, и если он перейдет к решительным действиям, то проснутся твои родители и ему придется исчезнуть.
– А если он и при родителях не захочет исчезнуть? Что тогда?
– Не знаю. «Караул» кричать будем.
Тук. Тук. Тук.
– Может, выход пророем, как граф Монте-Кристо? – предложила Маша, глядя на пол.
– Представляешь себе реакцию соседей, которые живут под вами?
– Какие соседи? Мы же на первом этаже живем!
– Тогда начинай рыть, а я дверь подержу, – согласилась я.
Тук. Тук. Тук. Бум!
– Ой, Ирка! Он переходит к активным действиям!
– Я сейчас скончаюсь, – сообщила я Машке, глядя, как сотрясается дверь.
– Ирка, я не хочу умирать! Не хочу в Царство Мертвых! – вцепилась в меня Никитина. – Ирка, сделай что-нибудь!
– Что я могу сделать? Я – не волшебница!
– Туалет освободится или нет? – раздался рассерженный голос Даниила. – Эй, кто там засел? Освободите помещение! Я здесь уже полчаса стою!
Мы с Машей замерли, уставившись друг на друга, а потом на нас напала смеховая истерика. Так, хохоча, мы и вышли из туалета. И, забыв об опасности, пошли спать.
Глава 8
День рождения под страхом смерти
Утро подкралось незаметно, объявив о себе криком Даниила:
– Жара и солнце, день чудесный! Чего ты дрыхнешь, повзрослевший?
Я с трудом оторвала веки друг от друга, а голову от подушки и тут же услышала окрик:
– А ты вообще отвернись и уши заткни, я не тебя поздравлять пришел!
Даниил стоял возле дивана, держа в руках коробку, перевязанную черной ленточкой.
– Эй, Машка, просыпайся, тебя поздравлять пришли, – толкнула я в бок все еще посапывающую подругу. Никитина, привыкшая к диким воплям братца по утрам, мирно дрыхла рядом со мной.
– Даниил, встану – убью, – раздалось наконец Машкино бормотание. Этой дежурной фразой она каждый день желала брату доброго утра.
А тот положил коробку на сестру и громко засвистел в свисток.
– Не свисти – в доме денег не будет! – почти проснулась Маша.
– Я же тебе мелодию «Хэппи бесдэй ту ю» играю!
– Похоже, медведь тебе оба уха отдавил, – сказала я, подымаясь.
– Ты подарок сейчас посмотришь, – поинтересовался Даниил, – или его тебе в следующем году отдать?
Маша тут же проснулась окончательно, развязала ленточку, сняла крышку, и квартиру огласил ее дикий вопль. В коробке лежала окровавленная кисть руки.
– Она же ненастоящая, – не то успокаивая, не то оправдываясь сообщил Даниил.
– Дурак! Мне по барабану, настоящая она или нет! Пошел вон отсюда! Ну все, я тебе точно на день рождения пирог с крысятиной подарю!
Никитин-младший поспешил исчезнуть из комнаты, так как в него полетела свежеподаренная кисть.
Я подобрала с пола резиновую руку, скрутила из пальцев фигу и показала ее Машке.
– Да убери ты эту гадость! – поморщилась Манюня. – Нет, Ирка, этот ребенок дождется Фредди Крюгера в моем лице.
Празднование дня рождения должно было начаться в четыре часа. До этого мы успели сбегать ко мне домой за венчальным полотенцем, вернуться к Машке, завернуть в полотенце пакетики с землей и облить все это святой водой. Потом мы пошли в церковь. Остановившись у церковных ворот, мы начали обсуждать, как надо исповедоваться.
– В западных странах есть такие кабинки, с одной стороны – ты, с другой – священник. Ты сидишь и все спокойно рассказываешь, – повествовала Маша. – А у нас как?
– Не знаю. Но раз велели исповедоваться, значит, иди.
– Кстати, тебе случайно не пришли в голову хорошие мысли по поводу того, как срезать с Максика волосы?
– Хорошие случайно не пришли. Могу только предложить броситься ему на шею и нежно зашептать на ухо: «Максимчик, я так по тебе скучаю, когда тебя нет рядом! Дай мне на память прядь твоих белокурых волос». И пока тот ушами будет хлопать, быстро обкромсать его.
