– Чувствую, я так и сделаю, потому что никаких других идей у меня нет, – пробормотала Машка. – Ладно, пошли узнаем про исповедь.

Мы поднялись по ступенькам и вошли в церковь. Подошли к бабушке, которая продавала свечи, крестики, иконки и прочие вещи, и заказали молебен за упокой нечаянно разбуженного Максима. Затем спросили, когда закончится служба.

– А вам, девочки, что нужно? – поинтересовалась та.

– Да вот… исповедаться хотим… хочу, – сказала Мария.

– Что ж, дело хорошее. Как закончится служба, ты подойди к батюшке, к отцу Федору…

– Спасибо, – поблагодарила Никитина, и мы отошли в сторону.

– Маш, ты, в общем, тут исповедуйся, а я домой побегу. У меня еще дел много, – сказала я.

– Ладно, – кивнула подруга. – Но чтоб к четырем явилась!

– Не боись, даже раньше приду, соскучиться не успеешь, – пообещала я.

Свое обещание я выполнила: заявилась к Никитиной, когда та только начала строгать салатик. Даниил куда-то умотал, очевидно, на поиски очередных приключений, дав понять, что вернется не скоро. Нас это вполне устраивало.

Гостей было пятеро: я, Светка Байкова, Дианка с Денисом и, конечно же, Максик. К четверти пятого все гости были в сборе.

Разделавшись с праздничным тортом, мы решили поиграть в фанты. Максик вытащил скомканный клочок бумаги и развернул его.

– «Поцеловать предыдущего исполнителя», – прочел он и уставился на Сергеева, потому что предыдущим был Денис. – Не буду я его целовать!

Маша как-то загадочно заулыбалась, засияла и заговорила, подмигивая мне:

– Макс, я тебя за нарушение правил игры накажу. Я тебе отрежу прядь волос, чтоб больше неповадно было отказываться. – И Никитина, быстро вытащив из маминой корзины для шитья ножницы, подскочила к Трофимову, и клочок светло-русых волос оказался у нее в руке.

– И это касается каждого! – сказала я, мысленно хваля Машкину сообразительность. – Всех, кто откажется выполнять фант, Машка сделает лысее на прядь. Диана, твоя очередь тянуть…

Краснова принялась выполнять задание, Машка побежала в свою комнату прятать трофей, как вдруг с бледным лицом влетела назад.

– Ирка, поди сюда, – тихо позвала она меня и потянула за руку в коридор. – Мы забыли про землю. Полотенце, наверное, высохло. Я вошла к себе, а покойничек стоит посреди комнаты и руки ко мне тянет. «С днем рожденья, – говорит, – любимая!» Ты уж сходи намочи, пожалуйста!

– Что?! Опять я? – Моему возмущению не было предела. – Я его вообще-то тоже боюсь! И крестика у меня нет, хотя надеть велели.

– Я тебе свой дам! – простонала Мария. – Помнишь, что сказала Еремея? Ему я нужна, а не ты. Он тебя не тронет.

– Я тебя, Машка, сама скоро удавлю, – прошипела я. – Мне ваш дурацкий роман под кодовым названием «Моя Мария» уже порядком надоел! Почему этот покойник не разнообразит свой словарный запас?

– Вот и скажи ему об этом, если встретитесь. Возьми крестик.

– Не надо, а то унесут тебя за высокие горы и за быстрые реки…

Мы подошли к Машкиной комнате, и я осторожно заглянула в нее. Внутри никого не было.

– Ну, ладно, пошла! – выдохнула я и шагнула в помещение, а Никитина тут же закрыла за мной дверь. Как будто я зашла в клетку с хищниками.

Я стала медленно приближаться к шкафу. Иду по комнате и думаю: «А ведь в любую минуту здесь может появиться самый настоящий покойник… Ему ведь явно не понравится моя затея! Аттракцион не для слабонервных».

Стоило мне так подумать, как передо мной вырос покойный Максик. От страха и неожиданности я рухнула на пол.

– Где моя драгоценная Мария? – затянул он все ту же песню, нависая надо мной.

Я начала пятиться к двери, протирая юбкой пол. Перед моими глазами пролетела вся моя короткая жизнь. «Если он сейчас не исчезнет, я помру от разрыва сердца или еще от чего-нибудь», – мелькнуло у меня в голове. Помирать мне не хотелось совершенно, а в соседней комнате веселились, оттуда доносился задорный смех, веселая музыка.

Покойник продолжал зычным голосом звать «свою Марию». Внезапно меня охватила такая злость, что я вскочила с пола и бросилась к шкафу. Где-то тут должна была быть склянка со святой водой… Мертвец кинулся ко мне, очевидно, догадавшись, что я хочу перекрыть ему дверку в наш мир. Испугавшись, что он сейчас схватит меня, я скорее сорвала крышку и плеснула водой в лицо покойника. Трофимов закрыл руками лицо и упал на пол. Так вел бы себя живой человек, если бы на него брызнули серной кислотой. Только пришелец не кричал. Пользуясь его временными страданиями, я поскорее намочила полотенце. Максим стал делаться прозрачным.

– Мария, моя Мария… – все еще шептал он.

«Как в романтическом фильме, – подумала я. – Умирает, произнося имя возлюбленной».

Покойный Максим исчез, а в дверях появился Максик.

– Ты куда пропала? Будешь играть или нет, а то Машка и тебе стрижку сделает.

– Ирка, твоя очередь тянуть фант! – влетела в комнату именинница.

«Ничего себе, я тут жизнью рискую, а она веселится!» – рассердилась я.

– Ты чего так смотришь? – удивилась подруга.

– Угадай с трех раз, любимая! – сказала я.

– Макс, иди к остальным, мы сейчас придем, – кажется, все-таки поняла, в чем дело, Никитина. – Ну, что? – спросила она, когда Трофимов вышел.

– Твой жених охамел!

– Не называй его так, он не мой жених! – возмутилась именинница.

– Еще одна встреча с твоим загробным кавалером загонит меня в могилу, и у тебя будет повод снова посетить кладбище!

– Я всегда знала, что ты у меня самая хорошая, – сказала Машка и закрыла дверцу шкафа, увидев влажный сверток с землей.

– Не подлизывайся. Там, кстати, воды в бутылочке почти не осталось, мне пришлось ею обороняться.

– Ничего, сходим в церковь, возьмем. А теперь пошли к остальным, у меня все-таки день рожденья!

Мы много танцевали, дурачились, подшучивали друг над другом, но около десяти всем пришлось разойтись по домам, потому что пришли Машкины родители и ее брат. Я же опять осталась ночевать у Никитиной.

Проснулась я оттого, что почувствовала, будто меня кто-то несет. Приоткрыв один глаз, увидела перед собой только темноту. Наверное, Машкин братец что-нибудь выдумал и теперь раскачивает нашу кровать. Подремав еще немного, я заметила, что лежу как-то странно и неудобно – голова откинута назад и свисает вниз, ноги согнуты в коленях. Нет, что-то не так! Может, я страдаю лунатизмом и ушла спать в какое-то другое место?

Я раскрыла глаза и увидела следующее: меня несут по какому-то темному длинному коридору, который изредка освещается свечами, прикрепленными к стенам. Впереди идет еще кто-то и тоже с ношей в руках. Коридор, должно быть, бесконечный. Нет, наверное, это сон. Я лежу на диване в Машкиной комнате, и мне снится сон. Только почему-то пахнет сыростью, плесенью… Тут человек, шедший впереди, обернулся, и я увидела знакомое лицо мертвого Максима. Я зажмурилась, надеясь, что, когда открою глаза, увижу кого-нибудь другого. Открыла глаза: стоит Максим, а на руках у него… спящая Маша. Ой, что-то мне не нравится этот сон! Незнакомый коридор какого-то подземелья… Максим… Маша завернута в одеяло… Я завернута в одеяло… Максим держит Машу. Стоп, а кто же держит меня?

Я подняла голову и увидела белое-белое лицо с неподвижными, тупо уставившимися в одну точку глазами.

– Нам надо идти быстрее, – сухо сказал этому лицу Максим. – Скоро рассвет, мы должны успеть до первых петухов.

– Да. Я готов идти быстрее, – проговорило лицо, медленно раскрывая синеватые губы. – Но ты так и не сказал мне, чем я буду тебе обязан за то, что ты помог мне добыть себе невесту из живых и принести ее в Царство Мертвых?

– Сущие пустяки, ты просто поможешь подбить стенку моего гроба, а то он что-то начал разваливаться.

По мне табунами забегали мурашки. Эта жутковатого вида личность несет себе невесту? Он же несет только меня. Или же я и есть его…

– Ма-ма! – завопила я.

– Нам надо идти быстрее, – повторил Максим, не обратив никакого внимания на мой крик.