Дивизия Шарона овладела укрепленными рубежами Абу-Агейлы в точном соответствии с планом, изначально являвшимся классическим. Танки прорвали внешние укрепления и захватили их в первый день, пехота пошла на штурм вражеских окопов ночью. Ночью же десантники высадились с вертолетов в тылу противника и подавили артиллерию, и затем вновь в атаку ринулись танки, углубляясь в неприятельскую оборону и круша все на своем пути.

Абу-Агейлский укрепрайон удерживала 2-я египетская дивизия, усиленная пехотной бригадой с приблизительно шестью артиллерийскими дивизионами, 88 танками Т-34 и самоходными орудиями СУ-100. В соответствии с принципами обычной диспозиции линейной обороны, укрепленные рубежи на флангах прикрывались двумя естественными преградами. Между ними на холмистых высотах притаились замаскированные бетонные рвы и доты, вдоль линии которых тянулись минные поля, вынуждавшие нападавших выбирать определенные маршруты. Чтобы выйти к укрепрайону, предстояло прорваться через плотные минные заграждения, но перед ними, в свою очередь, располагался внешний рубеж с дислоцированными на нем мобильными силами, танками и бронетранспортерами. На этих передовых позициях неприятель тоже надежно закрепился, окопавшись и поставив минные заграждения; огневую поддержку осуществляла артиллерия, размещенная в тылу укрепрайона.

Планом, разработанным генералом Шароном, в первый день бронетанковой бригаде полковника Мотке предписывалось овладеть внешними позициями, а батальону Натке — выйти в тыл Абу-Агейлы. Атака пехоты на окопавшегося неприятеля планировалась на ночь, как и нападение парашютистов на артиллерию. Это значило, что днем танки будут открыты для огня египетских пушек, и, чтобы избежать этого, генерал Шарон предпринял дерзкий шаг. Он собрал всю артиллерию, на которую смог наложить руку, и двинул ее за одним из бронетанковых батальонов полковника Мотке. Израильские орудия рассредоточились на дистанции от трех до четырех километров от рубежей египтян. Это делало ее положение опасным, но и давало возможность обстреливать вражеские укрепления продольным огнем. Смелый шаг оправдал себя, и танковые батальоны понесли минимальные потери от орудий египтян. Их главной проблемой — особенно батальона «Центурионов» подполковника Натке — стали минные поля.

Танковая атака внешних укреплений началась утром в понедельник, 5 июня. Было всего 22.00, когда бригада пехоты из дивизии Шарона начала штурм вражеских окопов. Когда пехотинцы захватили первые три и достигла дороги, генерал Шарон послал вперед инженерно-саперные части для обезвреживания минных полей и двинул танки в бой внутри укрепленных позиций. Парашютисты высадились с вертолетов в тылу у артиллерии, огонь которой подавили в 01.00 во вторник, 6 июня; танки полковника Мотке уже вышли в тыл оборонительных сооружений Абу-Агейлы и продвигались к очагу противотанковой обороны. Танкам пришлось вести тяжелый бой, продолжавшийся до полудня.

Части дивизии Шарона, действовавшие на южном фланге израильских сил на Синае, продвигались на направлении Абу-Агейла — Нахле. Дивизия Иоффе находилась в центре, наступая вдоль оси Митла — Суэц, а дивизия Таля осуществляла натиск на северном фланге двумя путями: эль-Ариш — Кантара и Джебель-Либни — Бир-Гафгафа — Исмаилия.

Таким образом, израильтяне осуществили прорыв на Синае, сконцентрировав бронетанковые части в северной части полуострова. ЦАХАЛ сосредоточил большинство своих сил между Абу-Агейлой и Рафахом, на пятидесятикилометровом северном участке фронта, общей протяженностью около 210 км. Три дивизии, тараном проломив вражескую оборону на этом узком отрезке, вырвались на оперативный простор и, разбившись на несколько колонн, устремились вглубь Синайского полуострова.

Каждая из трех дивизий предпочитала свой стиль ведения военных действий. Дивизия Таля штурмовала укрепленные позиции, обходя их с флангов и прорываясь бронетанковыми клиньями, дивизия Иоффе подбиралась к цели скрытно, не осуществляя прорывов, дивизия Шарона полагалась на ночные атаки силами пехоты, десантников и бронетехники.

С момента начала наступления на Синай дивизии не ослабляли натиска, не останавливались до самого завершения кампании, когда утром на пятый день войны они вышли к берегам Суэцкого канала.

Прорыв Бир-Лахфанского узла обороны бригадой «S» (6 июня)

Пока бои под Абу-Агейлой еще во всю кипели, а в тылу Бир-Лахфанского укрепрайона бригада «К» вела танковую дуэль с бронетехникой противника, высланной в поддержку обороны в Бир-Лахфане, дивизия Таля уже в пятый раз устремилась на прорыв. Но на сей раз обошлось без «свингов» и «прямых», как в Хан-Юнисе, в Рафахском окне, в Шейх-Зувейде и Джеради. Пока бригада «М» штурмовала укрепленную зону на юго-востоке от эль-Ариша, бригада «D» ударила на Бир-Лахфан.

— Не беспокойтесь, Хаим, — сказал полковник Шмуэль майору Хаиму, сменившему на посту комбата Эхуда.

— Да, полковник.

— Сначала задействуйте одну роту и доложите мне.

— На дальней дистанции?

— Да. И другие роты вводите только по моему приказу. Я хочу, чтобы это был образцовый бой, без потерь.

— Как на учениях, полковник?

Роте Эйн-Гиля предстояло первой вступить в бой при Бир-Лахфане — в зоне обороны бригады, хорошо окопавшейся и имевшей в своем составе танки, противотанковые орудия и пехоту. Рота заняла огневые позиции слева от дороги и начала огневую дуэль с дальней дистанции. Майор Хаим попросил накрыть вражескую артиллерию в тылу Бир-Лахфана контрбатарейным огнем, затем доложил комбригу о результативности боевого контакта на дальней дистанции и получил разрешение ввести в действие другие роты. Полковник приказал майору обойти объект с левого фланга через песчаные дюны, и две роты под прикрытием огня танков Эйн-Гиля «просочились» через пески и появились там, где египтяне менее всего ожидали их увидеть. Внутри укрепрайона израильтяне один за другим уничтожили четырнадцать египетских танков и подняли на воздух несколько противотанковых орудий. Роты продвигались неспешно, проходя сектор за сектором, и стрелкам предоставлялось время хорошенько прицеливаться. Увидев, что бой развивается, как ожидалось, генерал Таль удовлетворил просьбу полковника Шмуэля и разрешил ему ввести в действие второй батальон. D-10 поспешил к дороге и прошел рубежи вражеской обороны как горячий нож сквозь масло. Египтяне толпами покидали позиции, обращаясь в бегство, только чтобы обнаружить у себя в тылу на перекрестке Бир-Лахфан — Джебель-Либни — Абу-Агейла «Центурионы» бригады «К». Некоторые из спасавшихся паническим бегством египтян направили свои машины в пески, где и увязли, другие, уже не полагаясь на технику, сбрасывали ботинки, стаскивали с себя форму и поспешно облачались в прихваченные с собой белые бурнусы бедуинов. Нарядившись так, как если бы никогда и не служили в египетской армии, они ускользали в пустыню. Однако, чтобы не дать врагу перегруппироваться и создать помехи наступлению дивизии, как это произошло в Джеради, генерал Таль бросил за танками бригады «D» на зачистку укрепрайона батальон мотопехоты бригады «М». Таким образом, дивизия Таля записала на свой счет в общем и целом шесть вражеских бригад.

К полудню прорыв Бир-Лахфанского укрепрайона завершился без потерь, и бригады «D» и «К» соединились на перекрестке дорог Бир-Лахфан — Джебель-Либни — Абу-Агейла.

Впервые с начала войны командирская группа дивизии собралась на аэродроме в эль-Арише. Генерал Таль определил будущие задачи и раздал приказы. Офицеры сидели на огромном камне, закрывавшем вонючую выгребную яму, и им сильно досаждали мухи. Мухи — проклятье Синайской пустыни, и на аэродроме в эль-Ари-ше они вились низкими облаками. Когда на земле расстелили большую карту, мухи восприняли это как приглашение и практически закрыли ее.

Офицеры были настолько измучены, что не замечали ни палящего солнца, ни жужжания назойливых насекомых. Генерал Таль приказал группе Исраэля, которой по окончании выполнения задания в Газе предстояло присоединиться к полковнику Рафулю и его бригаде «7», продвигаться на Кантарском направлении. Остальная часть дивизии должна была наступать по главному маршруту к Исмаилии. Подполковник Макси, командир мотопехотного батальона бригады «D», все еще находившегося под прямым командованием дивизии, получил приказ задержаться в Джеради, чтобы обезопасить пути снабжения и эвакуации, а оставшуюся часть своего батальона направить на зачистку эль-Ариша. Но генерал Таль не мог не заметить, как устали его люди, особенно беспокоила бригада «D», которая сражалась без передышки уже тридцать шесть часов, и он решил приказать полковнику Шмуэлю отдохнуть.