Полковник Шмуэль понимал генерала Таля и полностью осознавал последствия, которые способно повлечь за собой принятое им решение. Он также учитывал опасность и усилил группу, придав разведроте шесть «Паттонов» Эйн-Гиля и батарею самоходок. Поскольку больше ничего он сделать не мог, комбриг решил бросить на чашу весов и собственную судьбу — сопровождать своих людей на опасное задание. Он уже сидел в командирской бронемашине и собирался отдать колонне приказ выступать, но до генерала Таля дошел слух о принятом им решении, и комдив запретил полковнику Шмуэлю идти с разведчиками.

— Шамир. Это Тирах. Вы не пойдете с разведротой. Отбой, — прозвучал голос генерала на волне дивизии.

Полковник Шмуэль подчинился приказу, но с очевидным нежеланием, и генерал понял, в какое затруднительное положение поставил комбрига. Его люди не поймут, почему он изменил решение. Тогда генерал Таль повторил приказ по бригадной радиосвязи, так, чтобы его слышали все офицеры в бригаде и знали, что причиной перемены решения стал приказ непосредственного начальства. Скоро рота под командованием капитана Орши была готова. Им предстояло первыми достигнуть канала.

— Господин полковник, — сказал помощник офицера по оперативным вопросам лейтенант Иосси Б., — мне бы хотелось пойти с ними.

— Хорошо, Иосси, — согласился полковник, — возьми мой джип и вперед.

Продвижение войск Армии Обороны Израиля по Синайскому полуострову (7–9 июня)

Оперативно-тактическая группа приступила к выполнению задания. Каждый раз, когда возглавлявший колонну капитан Орши замечал подозрительную тень, он сигналил фонариком в тыл, и танк прожектором освещал указанное место. Принявший под командование роту Кахалани лейтенант Илан выдвигался на фланг и нацеливал орудие.

— Огонь! — командовал лейтенант Иосси Б. по рации.

Так они и продвигались — вспышка фонарика, луч прожектора, иногда выстрел. Египетские танки отступали быстро. Израильтяне на джипе капитана Орши и лейтенанта Иосси и на шести «Пат-тонах» роты лейтенанта Эйн-Гиля преследовали противника.

В полночь они достигли цели. Орши увидел египетского часового, сигналившего ему фонариком, чтобы он поспешил переправиться через канал, пока мост не уничтожен. Рядом стоял египетский танк. Эйн-Гиль мгновенно оценил ситуацию. Развернув «Пат-тон», он занял позицию напротив египетского танка.

— Огонь! — скомандовал он и сделал последний выстрел по вражескому танку на восточном берегу Суэцкого канала. Было 00.30, пятница, 9 июня 1967 г. Несколькими часами позднее части из-под Кантары и Исмаилии встретились у моста Фирдан, и дивизия Таля соединилась.

Только тогда дивизия ненадолго остановилась для короткой передышки, с боями пробив себе путь через пустыню за один немыслимо долгий день, на протяжении которого солнце вставало и садилось несколько раз. И здесь впервые танкисты сбросили ботинки бронетанковых войск «Тип 2», которые все это время не снимали. Они омыли распухшие ноги в водах Суэцкого канала. Иосси Б. запрыгнул в канал прямо в форме.

На Синае девятьсот пятьдесят египетских танков сражались со значительно уступавшими по численности бронетанковыми силами Израиля[118]. Восемь с половиной сотен подбитых или брошенных танков противник оставил на полях сражений. Дивизия Таля разгромила десять египетских бригад.

Было 02.00 часа, четверг, 8 июня 1967 г. Полковник Альберт, командир бронетанковой бригады «А», подполковник Биро, командир батальона танков «Шерман» А-112, и командиры частей бригады «А» встретились в штабе Северного командования, откуда проследовали на Гиван-Хаем, чтобы осмотреть сирийские укрепленные позиции в Наамуше и Зауре. Если ЦАХАЛ атакует Сирию, «Шерманам» Биро придется прорываться через мощные заграждения противника по очень сложной местности, и командир бригады искал пути, чтобы избегнуть лобового штурма Калаа — самого сильного опорного пункта вражеского укрепрайона на Голанских высотах. Он хотел овладеть Калаа с тыла, с Заурского направления, что означало — батальон должен повернуть налево перед деревней Сир-Адиб, по узкой дорожке, которую трудно будет найти во время боя.

Когда полковник Альберт и Биро изучали сирийские позиции с Гиват-Хаем, дивизии Цахала на Синае уже достигли Суэцкого канала, а в ООН отправилась заливавшаяся слезами делегация Египта с тем, чтобы сообщить о готовности своего правительства заключить соглашение о прекращении огня. Сектор Газа тоже находился в руках израильтян. Восточный сектор Иерусалима, горы Иудеи и Самарии и долину Иордана пехота и танки отбили у Арабского легиона[119], бежавшего через реку Иордан, что сделало правительство Иордании вполне миролюбивым и также готовым к заключению соглашения о перемирии. Если боевые действия завершатся сейчас, Сирия как участник союза арабских стран автоматически выйдет из войны, при этом ее территория и армия останутся нетронутыми и она сможет продолжать обстрел селений в Галилее, как делала это в прошлый понедельник, а также проводить в жизнь свой проект по отводу притоков Иордана.

Оборона противника в горах Иудеи и Самарии и в долине Иордана пала менее чем за два с половиной дня — война здесь началась в полдень понедельника и окончилась до полуночи среды. На этом фронте сражались бригады парашютистов и танкистов. Бригада «Харель» под командованием полковника Ури Бен-Ари решила исход битвы за Иерусалим, менее чем за двенадцать часов заняв позиции на дороге Иерусалим — Рамалла [Рамаллах] и на Тель-эль-Фуль, и оттуда быстрым маршем выдвинулась на Иерихон. Механизированная бригада полковника Мойше взяла Дженин, разгромив в одном из жесточайших сражений Шестидневной войны батальоны иорданских танков «Паттон», Механизированная бригада полковника Ури овладела городом Наблус. Захват гор Иудеи и Самарии и долины Иордана не подпадал под определение «войны за выживание», как война с Египтом. В некотором смысле сражение за Старый город и Храмовую гору служило продолжением Войны за независимость, происходившей девятнадцать лет назад. Взятие Библейских мест, осуществляемое в первый раз за две тысячи лет, стало призывом боевой трубы в исторической кампании возвращения Земли Отцов. Словно бы некий мессия вновь отдавал в руки воинов Израиля Стену плача (Западную стену) и Храмовую гору.

Овладение Старым городом, и в особенности Западной стеной опьянило евреев, сжав в едином мгновении всю тысячелетнюю историю скитаний народа-изгнанника, обретшего свой дом и очаг предков. Израильтяне словно бы сбросили груз этих долгих веков, обретая для себя вновь Стену плача, Храмовую гору и Старый город.

Но на севере, у подножия Голанских высот, радость смешивалась с дурными предчувствиями. ЦАХАЛу еще не случалось разгромить Сирийскую армию. в войне — факт, о которым Сирия не уставала напоминать и который давал Дамаску иллюзию собственной непобедимости. Если в этом, уже третьем военном столкновении, имевшем место с момента образования государства Израиль, не одержать над сирийцами убедительную победу, пограничные поселения у подножия Голанских высот ожидает будущее, полное опасностей и страданий. Народ мог сколько угодно ликовать по поводу обретения Стены плача и Храмовой горы, гордиться историческим значением итогов войны, однако проблемы реального физического выживания граждан Израиля на севере так и оставались неразрешенными. Оттягивание начала кампании против Сирии объяснялось соображениями международной политики и особенно сложными отношениями между Израилем и Советским Союзом, который с недавних пор стал защитником и покровителем Сирийского правительства. Советский Союз угрожал разорвать с Израилем дипломатические отношения.

— Надо терпеливо ждать, — обратился подполковник Биро к своим людям в штабе батальона, куда он вернулся после поездки на Гиват-Хаем. — Если мы выступим на Сирию, вы узнаете об этом первыми, не беспокойтесь.