Виктор рассеянно огляделся. Чего-то он снова не понимал. Или Борхес утаил от него некий примечательный нюанс, или ему следовало время от времени вносить в свои теории определенные поправки. Почему, например, не допустить, что степень опасности во многом зависит от географических координат? Напряженность реальных полей редко бывает устойчиво-равномерной. Где-то она выше, где-то ниже. Скажем, в тех кварталах, по которым он бродил, риск нажить неприятности достаточно велик даже при наличии экрана. А здесь, в респектабельном районе, на респектабельной улице, все могло быть совсем иначе. Хотя бы потому, что полицейские тут на каждом углу, а справа и слева живут не голодные обездоленные отшельники, а вполне законопослушные и преуспевающие граждане. Здесь все дышало благополучием, — несчастьям просто негде было развернуться. Даже сама мастерская Микки мало чем походила на крохотную квартирку Летиции. Просторное помещение с мощными сводами, двумя этажами и балконами. Сюда не проникал шум от соседей, а тройные стекла с успехом гасили автомобильный гул… Виктор огладил на себе кевларовую куртку. Если все действительно обстоит таким образом, то он может чувствовать себя в относительной безопасности.

— …Кто ни хрена не имеет, — разглагольствовал тем временем Майкл, тот много мечтает. Иллюзии — наше богатство в дни безденежья и физических тягот. Иллюзии тешат душу, в то время как материальные блага ласкают тело. И надо признать, что обласканное, лишенное тоски тело — это тоже неплохо, но что важнее — всяк определяет про себя сам.

В очередной раз перевернув доску, он испуганно хрюкнул. Ситуация на доске поставила его в тупик, и Виктор заметил, как рука приятеля начала шарить по столу.

— Странно… Мне казалось, что я оставлял ее тут. — Майкл растерянно заерзал на стуле. — Вилли, куда я ее сунул?

— Твой длинный нос уже чуточку побагровел. Я решил, что тебе хватит, и спрятал бутылку.

— Куда спрятал? — Майкл расстроено кидал взгляды по сторонам.

— Видишь ли, когда прячут, обычно не называют мест.

— Черт возьми, Вилли! Это уже свинство! Мы же честно обо всем договорились. Я пью один, а ты сидишь со мной просто за компанию.

— Нет. Мне такой договор не подходит.

— Но почему, Вилли?!

— Потому что и тебе, и мне следует находиться в форме. Просто на всякий случай. Потому что всякая тишина обманчива, и в любую минуту здесь может начаться черт-те что. Я говорил тебе: за мной охотятся. Уже несколько раз меня вполне серьезно хотели отправить к праотцам.

— Но всего пару дней назад ты сам, по твоим собственным словам, страстно желал того же самого. Так чего же ты переживаешь теперь?

— Твое дерьмовое вино стоит под столом! — Виктор резко поднялся и широким шагом направился к выходу.

— Да стой же! Куда ты? — Микки поспешил следом. Ноги его ступали не слишком уверено. — Думаешь, я черствая скотина? Думаешь, наплевал на своего друга?

— Ты прав. Именно так я и подумал.

— Ну, прости! Сморозил глупость…

— Подобных вещей не прощают.

— Ну и дурак, — Микки обиженно выпятил нижнюю губу. — А может, я таким образом подстегиваю свой мыслительный процесс? Может быть, мне полезно, когда ты злишься?

— А напиваться вдрызг тоже полезно?

— Я же немного хотел. Один маленький посошок.

— Посошок — это не посуда. На посошок пьют, прощаясь.

— Да? — Микки искренне удивился. Руки его торопливо зашарили по карманам. — Ага, где же она? Это надо как-то зафиксировать… А то обязательно забуду…

— Только не наделай ошибок. «Посошок» пишется через «о». — Виктор шагнул к выходу.

— Да стой же, ненормальный! — Майкл уцепил его за локоть. В глазах его мелькнуло отчаяние. — Ну хочешь, я ее сейчас выкину? Прямо в окно?

— Давай. — Виктор задержался. Майкл, спотыкаясь, побежал обратно к столу. Нашарив бутылку, схватил ее за горлышко, словно гранату, и бросился к раскрытому окну.

Виктору и впрямь было любопытно, сумеет это сделать Майкл или не сумеет, и здравая мысль пришла к нему с опозданием.

— Эй, Микки! Не надо!..

Художник-дизайнер, с натугой размахнувшись, запустил бутылью в окно. И тотчас здание содрогнулось от дребезга автоматов. Широкие стекла брызнули осколками, густо засыпая пол. Уже на бегу Виктор дернул приятеля за руку, увлекая вниз. Губы дизайнера немедленно приблизились к его уху.

— Там их десятка два. Возле машин…

Новая волна грохота перекрыла его слова. Впрочем, Виктор в словах не нуждался. Случилось то, чего он опасался с самого начала. Действие равно противодействию. В опасных районах риск повсюду, но он сиюминутен и легок. Кажущаяся безопасность на деле оказалась более страшным риском. Длительный беззвучный замах родил потрясающей силы удар. С нескольких позиций по окнам били теперь из автоматического оружия. От рам с треском отлетали щепки, на пол осыпался стекольчатый звонкий дождь. Возможно, их не успели как следует обложить, но Майкл своей гранатоподобной бутылкой, принятой, вероятно, за нечто противопехотно-осколочное, подстегнул события. Стены мастерской дымились от разбиваемой в пыль штукатурки, планшеты, обезображенные следами пуль, падали один за другим.

Майкл снова что-то прокричал ему, но из-за беспрестанных оглушительных очередей Виктор ничего не расслышал. Смысл выкрикиваемого он скорее угадал по губам приятеля.

— …второй этаж, Вилли!.. Там безопаснее!..

Палец Майкла указывал на винтовую лестницу в дальнем углу комнаты. В словах его был резон. Укрываться в мастерской с каждой секундой становилось все опаснее. Чего доброго, в помещение могли зашвырнуть бомбу — самую настоящую. Попутно Виктор подумал о балконах второго этажа. Так или иначе, им придется удирать. Отсидеться, увы, не удастся. Совершенно очевидно, что одной пальбой нападающие не ограничатся. Они заявились сюда за его головой, и он почти не сомневался, что это снова инициатива Графа.

В таких случаях говорят: «Попала шлея под хвост». О несчастном долге кассе казино давным-давно забыли. Виктор превратился в человека, неожиданно способного отравлять существование близживущих. Его страстно желали убрать, не отягощая головы вопросом, откуда, собственно, появилось такое желание. Ни разу в жизни не повидав печально знаменитого мафиози, Виктор, тем не менее, на расстоянии ощущал его разгорающуюся ненависть. Немудрено, что донора вновь так скоро разыскали. Удача продолжала сопутствовать Графу, но многомудрый бандит вряд ли понимал, что является пешкой в игре более крупных сил — сил мистического порядка, сил, природу которых, как оказалось, не знали и братья Борхес.

Тем временем Майкл на четвереньках двинулся по направлению к лестнице. Виктор ухватил его за брючину, в раздражении дернул.

— Ползком, Микки! Твой зад еще пригодится истории…

Приятель послушался. Кое-как добравшись до лестницы, они ненадолго задержались. Пространство первого ступенчатого полувитка прекрасно простреливалось через окна. Сюда и сейчас то и дело залетали шальные пули, и Виктор сообразил, что на решительный рывок вверх у Майкла не хватает духа. Первому бежать было безопаснее, но, абсолютно штатский человек, Майкл наверняка бы не понял друга. Кроме того, он откровенно боялся, и, заново переосмыслив ситуацию, Виктор растасовал роли, поставив на первое место себя. Он не располагал временем для объяснений. Так было проще и вернее, ибо Майкл прежде всего нуждался в примере. Подмигнув оробевшему дизайнеру, Виктор гигантскими прыжками помчался наверх. Запоздалая очередь разукрасила стену серым неряшливым созвездием, не причинив бегущему ни малейшего вреда. Уже наверху Виктор опустил вниз голову и что есть сил прокричал:

— Сосчитай до десяти и беги! Так быстро, как сумеешь.

Может быть, Майкл за выстрелами его не услышал, а может, сдали нервы, но считать до десяти он не стал. Запинаясь, он дробно застучал по ступенькам башмаками и уже где-то на середине, с охом повалился на перила. Ругаясь, Виктор протянул к нему руки и в несколько грубых рывков заволок наверх. Сердце внутри дрожало. Впервые со всей очевидностью ему было представлено доказательство того, какой опасности он подвергал помогающих ему людей. Сквозное ранение в икру, пуля, засевшая в бедре, — таков был результат преодоления одного-единственного лестничного пролета.