— Что случилось? — Она издала отвратительный вульгарный смешок. — Ты что, сломался между двумя постелями?

— Какие уж тут шутки, — ответил я. — Мне нужна твоя поддержка как помощника детектива, и она мне необходима именно сейчас!

Ответа не последовало. Тогда я сделал новую попытку.

— Пусти меня на несколько минут, — просил я. — Чем дольше я простою здесь, тем больше вероятности, что меня кто-нибудь увидит.

— С этим я согласна, — быстро ответила она. — Лучше не видеть твоей отвратительной физиономии!

В моем мозгу начали складываться жалобные мотивы; я понял, что нужно немедленно менять тактику, ибо честный подход не помогал.

— Почему ты боишься даже увидеть меня и поговорить? — потребовал я ответа.

— Губы, которые прикасались к ее губам, никогда не коснутся моих!

— Мы что, с тобой женаты или нас связывает что-нибудь в этом роде? Дали клятву верности друг другу до следующей среды или до того момента, пока не разъедемся, что произойдет очень скоро? А скольких губ касалась ты за свою сравнительно короткую жизнь, в течение которой вела себя достаточно разгульно?

Я услышал нечто вроде приглушенного хихиканья.

— А что скажешь о себе и этих похотливых пареньках из деревни, которые играли с тобой в жмурки в оранжерее твоего отца? — продолжал я в том же духе. — Это была хорошенькая невинная забава, не так ли? При постоянной температуре в восемьдесят градусов и молодой кровью с температурой выше точки кипения? До того как я встретил тебя, были ли у тебя перерывы между оргиями, достаточные для того, чтобы цветы в оранжерее не засохли?

До того как я встретил тебя, я никогда не знал, откуда взялся Старый моряк.[7] Его звали Ричард, и он начал свою деятельность в качестве учителя одной маленькой, помешанной на сексе школьницы в деревне, называющейся Литл-Уидингэм. Ты вспоминаешь о нем когда-нибудь? Об обреченном вечно бороздить волны?..

— Почему ты не входишь? — Голос ее прозвучал вдруг удивительно близко от моего уха. — Дверь открыта уже пять минут.

Я быстро проскользнул в спальню и прикрыл за собой дверь. И когда затем обернулся, внутри у меня мгновенно все оборвалось. Я увидел ее, стоящую в полный рост, — она рассчитывала именно на такую мою реакцию. На ней был свободный вязаный оранжевый топик, тот, в котором она была утром. Кофточка едва доходила ей до верхней части ног, и я рассчитал, что даже при одном ее глубоком вздохе мне представится картина всего остального.

— Ну? — Она скрестила руки под восхитительно соблазнительной грудью, проявив при этом осторожность и не вздернув кофточки.

— Дом в Мексике, — произнес я вовсе не то, чего она ждала. — Расскажи мне, Дафне, как точно расположены там комнаты?

— Что?! — В глазах ее застыло изумление.

— Спальни наверху? — спрашивал я настойчиво. — Это чрезвычайно важно!

— Ты хочешь сказать, — рот ее оставался открытым в течение нескольких секунд, — что вся эта идиотская чепуха, которую ты нес, стоя за дверью, правда?

— А что же еще? — прорычал я.

— Поразительно! — Ее несколько выпяченная нижняя губа зло изогнулась. — Всего одна ночь с Сорчей и ее обычный спектакль с изумрудами превратили тебя в честного человека?

— Если ты будешь продолжать в том же духе, — холодно произнес я, — еще две минуты… и ты можешь превратиться в достопочтенную… с красной задницей, которой придется всю следующую неделю есть стоя!

— Оставь свои угрозы и это мужское бахвальство, Дэнни!

Она нервно отпрянула от меня, стукнулась коленями о край постели и упала на нее навзничь. Кофточка ее задралась до пупка, и испуганное выражение ее лица свидетельствовало, что она догадывается об этом. Дафне попыталась одернуть кофточку и натянуть ее пониже. При этом она перевернулась на живот. Увидев ее округлые голые ягодицы, я не смог устоять, шлепнул ее несколько раз, и при каждом шлепке, звучавшем как маленький взрыв, я испытывал удовлетворение. При первых двух ударах она неистово закричала, при последующих двух тихо застонала, а последние два приняла совершенно молча.

Я сел сбоку на кровать, достал сигареты и сказал:

— Ну, теперь мы можем поговорить о Мексике?

— Да, Дэнни. — Она села рядом со мной и скромно натянула кофточку ниже пупка. — Я прощаю тебя, — внезапно сказала она.

— Прощаешь — за что?

— Я прощаю тебе Сорчу. — В глазах ее застыло сияющее выражение. — Я прощаю тебе, что ты спал с ней прошлую ночь!

— Ты должна была меня простить, — ответил я, криво усмехаясь. — Ведь это был своего рода гадкий эксперимент, который не должен происходить в жизни мужчины даже раз в жизни. Так, скажи, ты помнишь расположение спален в Мексике, помнишь?

Она положила голову мне на плечо, крепко прижала мою левую руку к своей груди и мечтательно вздохнула.

— Мне нравятся такие властные, деспотичные мужчины, Дэнни, как ты. Последний раз мне всыпал по заднице один из этих деревенских парней, когда мы резвились в оранжерее. Тим?.. Нет, кажется, Джон. У него все время запотевали очки, и он очень хотел сорвать стрелицию.[8] Кажется, это было…

— Наверное, следует повторить? — Я тепло улыбнулся ей. — А если не поможет, просто дам тебе в зубы!

— Мексика? — Она немедленно выпрямилась. — Спальни? Лестница была в северном конце коридора, Дэнни.

— Двери располагались друг против друга?

— Правильно, — кивнула она. — Я вспомнила, что однажды, когда я надевала штанишки и подняла случайно глаза, то увидела, что Росс сидит в своей комнате напротив и пристально наблюдает за моими действиями. — Она нахмурилась. — Ты, вероятно, считаешь, что при своей манере поведения с женщинами Росс повидал достаточно много, но мне всегда казалось, что ко мне он испытывает не чисто профессиональный интерес, а тягу к возможному партнеру в постели. Но я никогда не отвечала ему взаимностью. — Она задумчиво вздохнула. — Он не в моем вкусе. Мой тип — это ты, Дэнни.

Я проигнорировал это сообщение.

— Так скажи наконец, как точно были расположены комнаты?

— Подожди, дай мне подумать. — Она помедлила. — Слева от начала лестницы были комнаты Аманды, Росса и Эдуарда. Справа — Сорчи, Чарли, моя и Марвина.

— Где ты была в тот момент, когда Чарли выпал из окна?

— В комнате, соседней с его… Я услышала этот внезапный крик и бросилась к двери. И только успела выскочить в коридор, как Сорча буквально упала мне на руки.

— Кто еще был рядом?

— Никого. Во всяком случае, в тот момент. Я держала Сорчу в течение нескольких минут, пытаясь успокоить ее. Потом из комнаты вышли вместе Росс и Аманда, а немного позже Эдуард.

— Кто начал предпринимать какие-то практические действия? Кто, например, позвонил в полицию?

— В полицию позвонил Эдуард, я это четко помню. Росс спустился вниз, чтобы найти тело Чарли. Мы все понимали, что он вряд ли может остаться в живых, принимая во внимание высоту, с которой падал. Но ведь, знаешь, всегда хочется надеяться, даже если надежды уже нет.

— Конечно, — согласился я. — Скажи, а кто-нибудь из вас делал фотографии?

— У мужчин были с собой фотоаппараты, и они снимали довольно много.

— А женщины?

Дафне отрицательно покачала головой:

— Какой женщине нужен фотоаппарат, если у нее есть зеркало?

— Скажи, а какого размера были комнаты?

— Все одинаковые, что довольно странно! Помню, Росс измерил одну, поспорив с Марвином, чтобы доказать, что он прав. Он сказал: пятнадцать на восемнадцать шагов…

— Ну ладно, хватит о Мексике. — Я закурил сигарету, которую мял в пальцах последние пять минут. Мой следующий вопрос основывался исключительно на предположении: — Ты знала, что я должен был приехать в Лондон и где должен был остановиться, не так ли? Откуда ты узнала это?

— Мне позвонила Сорча. Она объяснила все и сказала, что я единственный человек из пятерых, кому она доверяет. И заставила меня пообещать, что я ничего не скажу ни другим, ни тебе.