* * * * *

Кайл не упустил ни подрагивания век Делани, ни ее вздохов, пока разбирал и начищал оружие. Он был слишком раздражен, чтобы продолжать откровенный разговор, и радовался передышке.

«Но мы еще расставим все точки над и», — пообещал он себе, разбирая последний «узи». Автоматы были защищены от ржавчины специальным покрытием, но Кайл все равно протер каждую деталь масленой тряпкой, а потом прошелся зубной щеткой по всем основным частям и механизмам, проверяя, натянуты ли боевые пружины и не загрязнены ли магазины, чтобы исключить осечку.

Он взглянул на Делани. Белая, как мел, она наблюдала за ним. Им было, что сказать друг другу, что пообещать. Кайл прекрасно понимал, что она ждет ответа на свой вопрос о его дальнейших планах, однако его любимой язвочке таки придется научиться терпению.

Сейчас следовало целиком сосредоточиться на том, что предстояло провернуть в ближайшие несколько часов. Вынув захваченный у бандитов кинжал, Кайл проверил острие, а затем перекинул через плечо наперед свою косу. Он отращивал волосы четыре года, с каждым сантиметром приближая сегодняшний долгожданный день. Одним взмахом острого клинка Кайл отсек почти метровую косу и почувствовал себя удивительно раскрепощенным.

Слово дал, слово сдержал.

Делани ахнула.

— Не могу поверить, что ты это сделал.

— Я отращивал ее ради роли, которая уже не актуальна.

Волосы стали по плечи. Кайл отбросил толстую косу в сторону, нащупал в лежавшей рядом сумке ножны, прикрепил ремешками к предплечью и вложил в них кинжал, будто в домик спрятал.

Делани села, подняла его косу и принялась пропускать пряди между пальцами. Нелепо, но Кайл ощутил прилив вожделения, как если бы она водила своими тонкими умелыми пальчиками по его телу.

— Я так и не поблагодарила тебя за то, что вытащил меня из дома Изабеллы. — Делани подняла голову и поймала его взгляд. — Я промедлила и не успела вернуться в бомбоубежище. Это по моей вине меня поймали. — Она пожала плечом. — Да, мне следовало с самого начала тебя послушаться и оставаться в укрытии до твоего возвращения. — Делани рассеянно гладила отрезанную косу, медленно проводя рукой по всей длине. — И неважно, был ли у меня шанс вернуться туда незамеченной или нет. Ты в любом случае имел полное право злиться на меня. Прости меня, Кайл. Мне очень жаль, что мои опрометчивые шаги поставили тебя и твое задание под угрозу. Думаю, я двигалась медленнее, чем следовало. Потому что задыхалась от злости. Знаешь ли, я не привыкла к тому, чтобы за меня кто-то придумывал, что мне делать, а что не делать. — Она слегка улыбнулась самоуничижительной улыбкой, от которой у Кайла едва не разорвалось сердце. — Если честно, я вообще не привыкла к тому, чтобы обо мне думали.

О Боже. Только не сейчас. Им необходимо поговорить. Срочно. Но не сейчас. Не то время, не то место. Кайлу было что сказать Делани, но он хотел сказать это в спокойной обстановке на нейтральной территории.

— Тогда постарайся привыкнуть, — парировал он. А потом добавил: — Пусть события складывались не лучшим образом, однако дело сделано.

Несколько секунд Делани смотрела куда-то вдаль. Дождь равномерно барабанил по брезенту, отбивая ритм сердца джунглей.

— После того как найду сестру, сотворю… что-нибудь этакое с Изабеллой, — ее голос звучал беспощадно. — Что-нибудь, — решительно пообещала она, — катастрофического масштаба.

— Месть сладка, — поддержал Кайл, предвидя и оставляя без внимания мятежное выражение, появившееся на лице Делани, когда он продолжил: — Впрочем, как только сюда прибудет моя команда, ты отправишься подальше от мамаши Монтеро. Но не волнуйся, я с ней разделаюсь. За тебя.

Глаза на бледном лице Делани потемнели, губы сжались. Чему быть — того не миновать.

— Я сама могу с ней разделаться.

— Мне понятна твоя жажда мести, и, если получится, я позабочусь, чтобы Изабеллу в подарочной упаковке доставили к твоему порогу. Но и ты пойми, от исхода завтрашней операции зависит кое-что поважнее твоих треклятых потребностей и желаний. Мне чертовски жаль, что старая ведьма сотворила с тобой такое, но я не могу допустить, чтобы ты встала мне поперек дороги.

— Но…

— Никаких «но». — Молниеносно переключившись на другую тему, Кайл спросил: — Скажи, где тебя искать, когда все закончится.

Делани протараторила адрес в Сакраменто, явно не ожидая, что Кайл его запомнит.

— Только не говори, что намерен снова со мной увидеться, — прищурилась она.

— Почему нет? Я тебя люблю. И хватит мне вкручивать, будто ты меня не любишь. Я тебе не верю. Ты меня любишь. Еще как. Просто ты слишком упрямая, чтобы это признать.

Кайлу хотелось вскочить на ноги и пройтись, но будь он проклят, если сбежит из палатки — снаружи лило как из ведра. Чертовски удрученный, он довольствовался тем, что сидел и слушал свой собственный зубовный скрежет; влажная от пота рубашка прилипла к телу.

— А знаешь, дикарочка? Я, кажется, просек. Каждый раз, когда отказываешься от моей помощи, когда настаиваешь, что справишься сама, ты бросаешь мне вызов. Добиваешься, чтобы я показал тебе, что ты можешь на меня положиться.

— Это смешно…

— Показал тебе, что ни при каких обстоятельствах я не исчезну. Показал, как сильно я тебя хочу. — Кайл пристально посмотрел на Делани. — Разве не в этом вся соль? — Он на автомате поднял руку, чтобы перекинуть косу через плечо, а потом, вспомнив, что ее больше нет, фыркнул: — Каждый раз, когда мы разговариваем, занимаемся любовью или просто глядим друг на друга, ты меня испытываешь. Проверяешь, как скоро я тебя подведу.

— Ты сам не понимаешь, что несешь, — глухо возразила Делани.

— Еще как понимаю. Поскольку никто не оправдал твоих надежд, ты больше никого к себе не подпускаешь. Превентивно судишь всех подряд, выносишь приговор и приводишь его в исполнение. А вердикт для каждого один и тот же: подведет. Зато никаких неприятных сюрпризов, потому что исход тебе заранее известен, так?

— Ты пытаешься разобраться, почему я тебя не люблю?

И снова она слушала, но не слышала.

— Проклятье, Делани, неужели ты не понимаешь? Я пытаюсь тебе втолковать, что ты сама себя подводишь. И не только себя. Посмотри, во что ты превратила свою семью. Родня — вся твоя жизнь. Ты потакаешь родственникам, не давая им шанса встать на ноги. Твоя беззаветная преданность лишает их возможности преодолевать последствия собственных ошибок, не дает им научиться самостоятельности.

— Я нужна им.

Делани постаралась отодвинуться настолько далеко, насколько позволяло замкнутое пространство маленькой палатки.

— Ты потворствовала причудам матери, чрезмерно опекала взбалмошную сестру, и вот они обе попросту сбежали от тебя очертя голову. Скажи, какая им от этого польза?

— Я люблю своих родных и забочусь о них, как умею.

— Готов поспорить, мать и сестра не единственные, о ком ты так заботишься. Может, выдашь мне полный список, чтобы я мог представить общую картину?

— А не пойти ли тебе к чертям собачьим с твоим пустым любопытством? — умильно предложила Делани. — Или в список твоих ученых званий затесалась степень по психиатрии и ты заинтересовался моим особенным случаем?

Она сжала его отрезанную косу в кулаке.

— Да причем тут степень? Ты — хрестоматийный пример. Ну? Кто еще у тебя на попечении?

Делани поерзала на неровном брезентовом полу.

— Со мной живут тетя и дедушка. У него болезнь Альцгеймера на ранней стадии, и, уж конечно, он заболел не нарочно!

— А тетя? У нее какие проблемы? Один глаз и деревянная нога?

— Скандальный развод.

— Когда?

— Девять лет назад.

— Девять лет назад? То есть тебе было всего девятнадцать, когда она к тебе переехала?

Делани молча пожала плечами.

— Выходит, уже давным-давно за решением проблем все твои родственники бегут к тебе.

— Не всем же быть сильными и независимыми.

— А к кому бежишь ты, Делани? На кого опираешься, когда тебе паршиво и все из рук валится?