– Скорпион!!! – истошным голосом заорала она на весь берег и с невиданной прытью отскочила назад. Заира схватила простыню и успела обернуть её вокруг тела. Вскоре к ним подбежали рабыни и стражники. Все стали сразу же обсуждать это происшествие, а старая Хантра села на песок и схватилась за грудь. – Мёртвый скорпион, – бормотала она, – мне снился мёртвый скорпион. Это знак. Мёртвый скорпион…

Вскоре все успокоились и разошлись. Никто даже не додумался спросить, как он мог попасть в носилки. Евнухи смеялись, а женщины сразу же стали вспоминать разные случаи и толковать сны, в которых снится скорпион. Когда пленные римляне принесли всех наложниц обратно в лагерь, Хантру осторожно довели до шатра и Заира стала готовить ей настойки из трав, которые та всегда возила с собой. Умирать старая служанка, назло всем слухам и предсказаниям, пока не собиралась.

– Ты зачем бросил скорпиона? – спросил Лаций. – Это же другая наложница была! Ты её видел?

– Нет, – удивился Варгонт. – Я думал, что это она, крикливая дура! Это же её носилки!

– Ну, да. Носилки её… Только там не она была.

– Ты, что, в воде её видел? – Варгонт даже замер от изумления.

– Да.

– Правда? И как? Красивая? Поймать не успел? – вместе с силами к нему возвращалось чувство юмора и хорошее настроение.

– Лицо почти не видел. Но красивая, – прошептал Лаций и задумался. Наконец, поворот, за которым были слышны голоса женщин, остался позади, и впереди показались палки загона для пленных.

Когда они выползли на песок, рядом никого не было видно. Все пленные лежали на склоне холма, стараясь держаться от реки подальше. Но один человек наблюдал за ними очень внимательно. Варгонт сразу направился к камню, под которым Лаций спрятал туники и верёвки.

– Эй, где они? – растерянно спросил он.

– Что там? – спросил тот. – Скорпион?

– Нет. Причём тут скорпион? Где туники? Здесь ничего нет, – в его голосе слышалась тревога.

– Как нет? – вскочил Лаций. Они облазили все камни на берегу, но туники не нашли. Устав, они сели на песок и уставились друг на друга. Потом Лаций отошёл чуть дальше и некоторое время наблюдал за остальными пленными, тени которых были видны вдалеке. Рядом никого не было. Нож в повязке остался там, где он его оставил. Значит, тот, кто украл их одежду, верёвки и рваные сандалии, не видел, как он прятал его в этом месте.

– Может, смыло водой? – с надеждой спросил Варгонт.

– Нет, – покачал головой Лаций. – Кто-то специально это сделал, – теперь он был в этом уверен. Лаций сел на песок и задумался. Варгонт с тоской посмотрел на него и вздохнул. Он не знал, о чём тот думает, и с ужасом рисовал себе приход парфян утром. Если их найдут без одежды и без верёвок, то убьют на месте. Наверное, вор этого и хотел.

До утра тем временем оставалось совсем немного.

– Может, давай обратно в реку и поплывём? – предложил Варгонт.

– Куда? На тот берег? В столицу парфян? – недовольно буркнул в ответ Лаций.

– А что делать?

– Пошли! – неожиданно сказал он.

– Куда? – только успел спросить друг, но быстро вскочил и поспешил за ним к концу торчавшей из воды ограды.

– Пролазь! – скомандовал он. – Быстрее!

– Лезу, лезу, – пропыхтел Варгонт, согнувшись пополам. Они прошли за ограждение. Парфянские стражники остались с другой стороны. Они всегда располагались между основным лагерем и пленными. Вокруг римлян охрану никто не выставлял. Кочевники, как всегда, были слишком небрежны в этом. – Куда мы идём? – тихо спросил Варгонт, когда они отошли от лагеря на довольно большое расстояние.

– Назад, – ответил Лаций. – К тому холму, – он кивнул вперёд, но в темноте ничего не было видно. Варгонт скорее догадался, чем увидел:

– Там же мёртвые… – он даже осёкся, но потом всё-таки спросил: – Точно туда?

– Да, – ответил Лаций. Объяснять ничего не хотелось. То, что он собирался сделать, было для римского легионера почти преступлением. Но умирать из-за такой глупости, как отсутствие верёвки, он не собирался.

– Что ты будешь делать? – с ужасом спросил Варгонт, когда они, наконец, добрались до небольшой возвышенности. Вокруг бегали небольшие животные, похожие на шакалов. Лаций обошёл срубленные кусты и опустился на взрыхленный песок. Потом достал нож и стал быстро им копать землю. Мягкий песок он разгребал руками. Варгонт молча стоял рядом и не шевелился. Когда показалась нога в сандалии, он сделал шаг назад, но ничего не сказал. Прошло довольно много времени, пока Лаций не закончил свою работу.

– Радуйся, – сказал он Варгонту. Его дыхание было прерывистым. – Две туники почти целые. Вот эта тебе точно подойдёт. Смотри, парфяне сандалии оставили. Значит, совсем уже надоело им всё. Не снимают даже. Бери, может, подойдут?

– Лаций… – робко пробормотал Варгонт, от которого трудно было ожидать такой нерешительности. – Я не могу. Это же одежда мёртвых. Они… Их добрые души всегда между нами… – Варгонт осёкся, не в силах договорить мысль до конца.

– Да, ты прав. Но я их не обижаю, – ответил он. – Поверь, им без туники не будет холодно. И ноги они уже не сотрут.

– Не говори так, – прошептал старый друг. – Они могут услышать и тогда за нами придут Фурии.

– Ты что? Сам говорил, что нас уже сто раз убивали…

– Это другое… – скривив лицо, ответил Варгонт.

– Другое, не другое, мне сейчас не до этого! Потом вернём всё, если выживем. Что, будет лучше, если твоя душа присоединится к ним? – раздражённо бросил Лаций. – Эх, жалко, резать нельзя, заметят… Лучше помоги развязать верёвку! У меня не получается, – он кивнул товарищу на скрюченные пальцы трупа, и Варгонт, с трудом пересилив себя, опустился рядом.

После восхода солнца парфяне стали убирать шатры и палатки. Вскоре дошло дело до пленных. Когда их стали связывать, Лация оттеснили от Варгонта, и рядом оказался Атилла. Невдалеке виднелась спина Икадиона. Варгонта нигде не было видно.

– Ну, что, в столицу? – с неизменным весёлым настроением спросил Атилла. Лаций пожал плечами. – Что-то ты не радуешься, – усмехнулся старый боевой товарищ. – Там много женщин! Так что не пропадём! Нас обязательно купят в какой-нибудь гарем к толстой купчихе. Вот повеселимся!

– У них не бывает мужских гаремов, – ответил Лаций, завидуя его постоянной жизнерадостности.

– Да? А я думал, бывают, – искренне расстроился Атилла. – Ну, тогда сами попросимся к богатой куртизанке.

– У них и куртизанок нет, – ещё мрачнее ответил Лаций.

– Что ж у них есть? – с досадой спросил тот.

– Много песка для таких болтунов, как ты, – послышался голос сзади. – Очень быстро в рот забивают. Навсегда.

Атилла обернулся и с недоумением посмотрел на говорившего.

– Тьфу, это ты, Лабиен! – он махнул рукой, как будто хотел отогнать назойливую муху. – А я думал, тебя уже стервятники склевали. Нет, живой. Жаль. Но ты не расстраивайся, тебя возьмут вино делать. От твоих слов виноград хорошо киснет, – заключил Атилла и снова повернулся к Лацию. – Слушай, что-то ты потолстел на парфянской еде, – прищурив глаза, сказал он. – Туника уже маловата стала.

– Заткнись, – прошипел он, потому что до самого восхода думал об исчезновении верёвок и одежды. Интуиция подсказывала ему, что всё это вскоре должно было обернуться большими неприятностями. Раз кто-то задумал зло, то он не остановится на этом. Беда была в том, что Лаций не знал, с какой стороны ждать следующего удара.

К полудню немногочисленная свита парфянских всадников и огромные толпы римских пленников постепенно двинулись в сторону города.

Прибыв в Ктесифон, Сурена разослал гонцов старейшинам, чтобы лично рассказать им в своём дворце о победе над римлянами. За день до встречи он приказал привести в город всех пленных, чтобы устроить для старейшин развлечение, а потом продать римлян в рабство.