— Представь себе. Получил сегодня за Каина благодарность в приказе.

— Быть не может! Поздравляю! — всплеснула руками мать Андрея. — Расскажи подробно.

— Нечего особенно и рассказывать, — смутился Андрей. — Недавно мы с шефом, майором Дутиковым (ребята с ним знакомы), расследовали квартирную кражу. Когда возвращались, я ему в порядке отвлечения начал о Каине рассказывать, о том, как он по чердакам лазил. И вдруг майору по ассоциации пришла в голову мысль, что воры могли награбленное на чердаке спрятать, поскольку никто не видел людей, выходивших с вещами. Так и оказалось. Нашли вещи на чердаке, а потом и воров через трое суток взяли. Молодые парни. Случайно узнали, что семья из загранкомандировки вернулась и много импортной техники привезли — магнитофон, телевизор, «видик». Вот и польстились.

— Некоторые из-за этой техники с ума сходят, — подтвердил Борис. — У нас в порту вечно около заграничных судов толкутся, всё эту технику спрашивают.

— Так что, как видите, Каин и практическую пользу принес, хоть в понятие «благородного разбойника» и не вписывается, — развел руками Андрей.

— А как он безобразно к женщинам относился, — возмущенно произнесла Лариса. — Одна его свадьба чего стоит!

— Думаю, что завтра вы еще кое-что нового о нем узнаете, — загадочно произнес Игорь.

— Сейчас я вкратце познакомлю с изложением некоторых бумаг, хранившихся в фонде Сыскного приказа. Они рассказывают о тех же самых событиях, о которых шла речь в романе про Ваньку Каина, и тем не менее отличаются, казалось бы, не очень значительными деталями. Но отличия эти очень красноречивы и дают нам понять истинное значение тех или иных событий, — так, чересчур наукообразно, с точки зрения Красовского, о чем он не преминул шепнуть сидевшему рядом Борису, начал Игорь свое выступление на заседании КЛИО. Видимо уловив иронически взгляд Андрея, Шапошников вдруг сказал: — Впрочем, давайте ближе к делу, точнее, к делам Сыскного приказа. Мы вот с вами гадали, что заставило Каина пойти в сыщики. Раскаяние или желание заработать? Оказывается, ни то, ни другое.

Помните, конечно, первую ночь арестов, проведенных солдатами под руководством Каина? Он называет много имен арестованных, а одно не называет. Это умолчание очень многозначительно.

Оказывается, когда отряд Каина с арестованными уже возвращался в приказ, у самых Москворецких ворот Иван вдруг подвел подьячего и солдат к отверстию в берегу, или, как тогда называли, к «печурке». В этой печурке нашли какого-то человека в лохмотьях, бледного, худого, на плечи был накинут нагольный тулуп. Он сидел на полу, перед ним на скамье лежала бумага, на которой человек что-то писал. Увидев Каина, воскликнул: «Эх, Ванька, грех тебе!» Это оказался беглый солдат Алексей Соловьев, старый товарищ Каина, который вел постоянную запись воровских дел: «В понедельник взято в всесвятской бане в вечеру 7 гривен, штаны васильковые, в кузнецкой бане в четверг — рубаху тафтяную, штаны, камзол китайчатой, на Каменном мосту — 15 алтын...»

Были найдены и списки мошенников, где значились и Каин, и Камчатка. Следовательно, можно сделать вывод, что Соловьев готовил донос, видимо, в полицию. А Каин, узнав об этом, решил опередить события и бросился в Сыскной приказ, который, как вы знаете, находился с полицией в неприязненных отношениях.

Такова цена «исправления» Ваньки Каина. И поэтому он вынужден был в своем списке назвать и друга Камчатку, однако арестовывать его не спешил.

— Значит, не веришь в раскаяние Ваньки? — спросил Борис.

— Факты, как говорится, упрямая вещь, — ответил Игорь. — Кстати, и вся история с его свадьбой в документах Сыскного приказа приобретает несколько иную окраску.

— Значит, он невесту не сажал в тюрьму? — встрепенулась Лариса.

— Напротив. Она была арестована еще по первому доносу Каина тогда же, в декабре тысяча семьсот сорок первого года. И сидела она не три недели, как можно понять из его автобиографии, а долгих два года! Причем Каин неоднократно подсылал сватов, но невеста, кстати, по документам она солдатская вдова Арина Иванова, непреклонно отказывалась. И только когда Каин пригрозил ей пытками, эта мужественная женщина сдалась.

— Ну и зря! — вздохнула Лариса.

— Кстати, именно к этому времени Каин снова стал на путь мошенничества, — продолжал невозмутимо Игорь, — но уже на новом, более высоком качественном уровне.

— Качественный уровень мошенничества? Неплохо! — рассмеялся Андрей. — Надо взять на вооружение.

— Дело в том, что Каин первые два года честно выполнял свои обязанности, как именовали его в документах, доносителя, — начал пояснять Игорь.

— О его честности говорится в этих документах? Ну и ну! — выразил сомнение Борис.

— Да, именно так. Сохранилось его заявление от ноября тысяча семьсот сорок третьего года, где он просил о выдаче денег, мотивируя тем, что «поймал он разбойника Якова Иванова. Яков Иванов дал ему 15 Рублев, чтобы он его выпустил, но он, Каин, не корыстовался, привел его и деньги 15 р. отдал в Сыскном приказе. А теперь он, Каин, для пропитания забрал по разным харчевням всякого харча и хлеба на 12 р. 40 к., а потому и просит Сыскной приказ, чтобы ему дали денег на расплату долгов и вперед на пропитание».

В Сыскном приказе навели справку. Оказалось, что за два года Ванька Каин поймал и представил: мошенников сто девять человек, воров — тридцать семь, становщнков — пятьдесят, покупщиков — шестьдесят, разных беглых солдат сорок два человека. Результат неплохой, но денег все же Ваньке Каину не дали.

Что было делать? В сметливости Ваньке Каину нельзя было отказать. Он понял, что необходимо идти на контакт с подьячими, делиться с ними награбленным. Но для таких контактов необходимо было занимать более солидное положение, иметь свой дом. Поэтому он форсировал дело с женитьбой на Арине Ивановой и купил свой дом в Китай-городе, съехав с наемной квартиры в Зарядье. Дом состоял из двух светлиц с окнами на улицу, с каморкою, а на дворе находились блинная изба (надо понимать — кухня), конюшня и еще одна отдельная изба с особыми чуланами. Именно в эту избу, не видную с улицы, Каин приводил схваченных воров. Здесь у него были свои палачи, которые избивали пойманных, если те не соглашались на выкуп. Самых несговорчивых Каин отводил в Сыскной приказ.

А в парадном доме со светлицами Каин принимал подьячих, ложных свидетелей, агентов, обильно угощал и расплачивался. По вечерам в той избе, что стояла во дворе, шли обычно гулянки и игра в карты и кости по-крупному. Нередко в ходе игры Ванька пускал фальшивые деньги. Интересно, что жена Арина, так долго сопротивлявшаяся, стала надежной помощницей Каина: она принимала вещи у проигравшегося в залог, подпаивала гостей.

— Вот и верь после этого женщинам! — притворно вздохнул Красовский.

— Бытие определяет сознание, — в тон ответил Шалошников, и оба вроде невзначай взглянули на Ларису.

— Ну и не смешно, а очень грустно, — вспыхнула та румянцем, — что такая волевая женщина поддалась соблазну и сама стала на дурной путь!

— Я думаю, что именно в это время Каин и спрятал свой клад, — торжественно объявил Игорь.

— Что, и о кладе есть упоминание? — не сдержал удивления Василий.

— Представь себе, есть! — ответил Игорь. — Хотя косвенное, конечно.

— Как это — «косвенное»?

— Когда Каина арестовали и было принято решение о конфискации его имущества, дело было передано в специальную канцелярию конфискации, в которой была сделана подробная опись владений Каина. Так вот, в этой описи упоминается, что в светлице находилась печь, украшенная зелеными изразцами. Чувствуете?

— Наша печь! — радостно воскликнул Василий. — Значит, точно мы клад Каина нашли! А вообще много у него добра было?

— Порядочно, — сказал Игорь. — Иконы все были в серебряных и позолоченных окладах. В спальне стоял «образ святого Иоанна Милостивого с серебряными гривенками, с убрусом, низанным жемчугом и драгоценными каменьями». На стенах, обитых клеенкой травчатою, висели зеркала в золоченых рамах, печатные картины и портрет Петра Первого. Два дубовых стола были покрыты персидскими коврами. Было полно оловянной и фарфоровой посуды (одних тарелок восемнадцать дюжин), в сундуках хранились золотые и серебряные вещи: стопы, подносы, чайники, часы карманные, серьги и прочее. Имелись большие запасы одежды — у жены «юбки и балахоны тафтяные, объяринные, душегрейки гарнитуровые с городками серебряными и с позументом золотым». Сам Ванька щеголял дома в суконном сюртуке то макового, то зеленого цвета, в туфлях зеленых гризетовых, шитых серебром.